Восточный экспресс

Во Владивостоке открывается Восточный экономический форум, участие в котором примут главы крупнейших российских и азиатских корпораций. Ждут и президента Владимира Путина. Форум должен стать подтверждением не только инвестиционной привлекательности Дальнего Востока, но и успехов российского поворота к Азии. Впрочем, успехи по обоим направлениям вызывают много вопросов.

Александр Габуев, руководитель программы "Россия в АТР" Московского центра Карнеги

"Мы изначально ориентировались на то, что в форуме примет участие 1 тыс. человек, исходили из того, что нам нужны не масштабы, а нам нужны люди. На сегодняшний день на экономический форум заявилось около 4 тыс. участников, в том числе 1470 иностранных. Мы сейчас ведем работу со всеми делегациями индивидуально, для того чтобы никого не обидеть и в то же самое время уместиться в рамки форума",— докладывал 26 августа Владимиру Путину курирующий Дальний Восток вице-премьер Юрий Трутнев во время совещания президента с членами правительства.

У невероятного успеха заявочной кампании мероприятия, которое пройдет 3-5 сентября во Владивостоке на острове Русский (там же, где в 2012 году проходил саммит АТЭС), несколько причин. Об инвестиционном форуме для Дальнего Востока Трутнев задумался еще осенью 2013 года, вскоре после его назначения куратором региона в должности вице-премьера и полпреда президента. Сначала планировалось, что Восточный форум пройдет в сентябре 2014 года, однако украинская эпопея спутала все карты, и мероприятие отложили на год. Готовиться к нему начали только этой весной, на ходу несколько раз сменив концепцию. Сперва организаторы думали о форуме, который бы сильно отличался от привычных российским и иностранным бизнесменам стандартов: масштабная тусовка под "белые ночи" на июньском форуме в Санкт-Петербурге или похожая тусовка в Сочи, но с премьером-хедлайнером и в антураже осеннего курорта. Часто звучало слово "антифорум" — небольшая экспертная дискуссия с участием представителей крупного бизнеса и без светской программы, рассчитанная на несколько сотен бизнесменов и чиновников.

Когда стало понятно, что будет президент (ожидается, что Владимир Путин приедет во Владивосток из Пекина, где 3 сентября он участвует в китайском параде Победы вместе с председателем КНР Си Цзиньпином), число потенциальных участников увеличили до тысячи. Уверенности, что приедут азиатские инвесторы достаточного для президента уровня, не было до последнего момента, поэтому Минвостокразвития обратилось к отечественному крупному бизнесу с просьбой привезти своих партнеров из АТР. За дело взялась та же команда, что организовывала председательство России в деловом консультативном совете АТЭС, объединяющем крупнейшие компании региона (главой совета был председатель совета директоров группы "Сумма" Зиявудин Магомедов, также в совет от России входили президент ВТБ Андрей Костин и владелец "Базэла" Олег Дерипаска). В итоге за пару месяцев удалось получить подтверждения от глав 30 компаний с подконтрольными активами в $5,8 трлн (это почти три номинальных ВВП России за 2014 год).

По отзывам азиатских дипломатов, свою роль сыграла и конкуренция, возникшая между ключевыми соседями России в Восточной Азии. Самыми очевидными гостями стали китайцы — Пекин не только не поддерживал западные санкции против России 2014-2015 годов, но и позиционировал себя как важнейший партнер РФ в условиях внешнего давления. В 2014-м Китай был главным партнером форума "Открытые инновации", в этом году — Санкт-Петербургского экономического форума и выставки "Иннопром" в Екатеринбурге. В этих условиях многие влиятельные люди в Токио и Сеуле решили принять участие, чтобы "показать флаг" — были велики опасения, что власти РФ воспримут отсутствие делегаций крайне негативно. К тому же представители администрации США, в 2014-м обзванивавшие глав крупных глобальных компаний и отговаривавшие их ехать в Россию на любые форумы, в этом году умерили пыл, так что многие азиатские бизнесмены решили все же во Владивосток заехать.

О том, какие именно инициативы будут предложены вниманию участников форума, Юрий Трутнев рассказал в интервью Forbes, опубликованном 11 августа. Набор тем отражает самые важные аппаратные победы вице-премьера и Минвостокразвития за последние два года. Три ведущие темы — это территории опережающего развития (ТОР), закон о развитии свободного порта Владивосток и закон о возможности получения на Дальнем Востоке земли в личное пользование (см. справку на стр. 27).

Закон о ТОР вообще стал флагманским для Минвостокразвития во главе с Александром Галушкой. Идею о том, что Дальний Восток должен работать именно на экспорт в АТР, а не на внутренний рынок с населением всего 6,2 млн человек и не на европейскую часть России с огромными транспортными издержками, Галушка и Трутнев отстояли еще осенью 2013 года во время выездного заседания правительственной комиссии по развитию Дальнего Востока в Комсомольске-на-Амуре. Правда, на том совещании под председательством Дмитрия Медведева Трутнев и Галушка упирали на то, что Дальний Восток должен экспортировать в Азию не сырье, а товары с высокой добавленной стоимостью. Инструментом для того, чтобы такие товары производить, и должны были стать ТОР. Базовая идея министерства — довести все важные для инвесторов показатели до уровня лучших практик в регионе. Таможня должна работать, как в Сингапуре, к электросетям должны подключать так же быстро, как в Южной Корее и т. д.— и все это в одном месте, на Дальнем Востоке России.

Уже в феврале 2014 года в интервью газете "Коммерсантъ" Трутнев рассказывал, что основным генератором заработка для региона должна стать переработка сырья, и лишь на втором этапе стоит думать о конкуренции в высоких технологиях. "Для начала совершенно точно надо научиться перерабатывать, получать высокую добавленную стоимость и экспортировать то, что является природным богатством нашей страны. Рыба, лес, полезные ископаемые. Задача не просто выкопать руду и отправить, а оставить максимум добавленной стоимости на нашей территории. Это прозвучит немножко странно, но мне кажется, что это простая задача. Ничего сверхсложного я не вижу. Надо собрать вместе руководство компаний, энергетиков, РЖД, договориться об условиях реализации проекта, заставить всех взять на себя обязательства, а потом добиться того, чтобы они их выполнили,— собственно, и вся песня",— говорил тогда он. ТОР же были задуманы именно как инструмент поддержки высокотехнологичного экспорта. Впрочем, из августовского интервью Forbes ясно, что грань между ТОР и ручной настройкой режимов для сырьевых инвестпроектов становится все более расплывчатой: "Грань не очень жесткая. Вот Беринговский проект по освоению угольного месторождения. Вряд ли туда кто-то, кроме угольщиков, придет, но мы выбрали, посоветовавшись с губернатором, оболочку ТОР, потому что проекту нужны налоговые льготы".

Когда стало понятно, что будет президент, число потенциальных участников увеличили до тысячи

Азиатские инвесторы пока не выстраиваются в очередь, чтобы записаться в резиденты ТОР, лишь некоторые заключили протоколы о намерениях. Причины скепсиса, по словам бизнесменов из АТР, весьма просты — даже если России удастся выполнить все поставленные перед ТОР задачи по индикаторам (а в то, что на практике все будет работать так же красиво, как написано в законе, верят не все), рабочая сила на Дальнем Востоке дорога и не обладает нужными компетенциями. К тому же предприятия в Китае, Корее и Японии уже построены "в рынке", тогда как из России товар все же придется везти до потребителя. "Можно создать такую ТОР на Северном полюсе и даже соинвестировать по два доллара на каждый доллар частных инвестиций. Только вряд ли туда кто-то пойдет",— шутит один из инвесторов. Конкурентоспособности этим проектам может добавить девальвация, но девальвационный эффект короток, и, как показывает предыдущий опыт РФ, российские бизнес-операторы не очень умеют им пользоваться.

По поводу вступающего в силу 12 октября закона о свободном порте Владивосток у инвесторов более радужные ожидания, однако все ждут, как закон будет работать на практике, и будет ли он уточняться в сторону либерализации. Теоретически закон упростит жизнь для тех инвесторов, кто рассчитывает вложиться в модернизацию портов Дальнего Востока и строительство новых (вроде порта Зарубино), рассчитывая на расширение потенциала БАМа и Транссиба как транзитных магистралей между Азией и Европой. Кроме того, некоторые китайские инвесторы до недавнего времени надеялись, что проектам в этом регионе будет оказывать финансовую поддержку Пекин в рамках мегаинициативы "Экономический пояс Шелкового пути" (ЭПШП), провозглашенной Си Цзиньпином в 2013 году. Учитывая, что 8 мая 2015 года, накануне парада Победы в Москве, Си и Путин подписали декларацию о координации ЭПШП и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), проекты на Дальнем Востоке могли бы стать частью "сопряжения", а под это можно было рассчитывать на щедрые кредиты Фонда Шелкового пути ($40 млрд), Банка развития Китая (его руководители обещали проектам ЭПШП кредиты на $1 трлн до 2020 года) или средства создаваемого Азиатского банка инфраструктурных инвестиций ($100 млрд). Как заявил замглавы Минэкономики РФ Станислав Воскресенский 26 августа по итогам первого заседания российско-китайской группы по координации ЭПШП и ЕАЭС, стороны обсуждали возможность участия китайских подрядчиков в модернизации БАМа и Транссиба.

Однако обсуждать эти грандиозные планы российским чиновникам и иностранным бизнесменам предстоит на внешнем фоне, напоминающем бушевавший во Владивостоке на прошлой неделе тайфун.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Главными негативными новостями как для перспектив развития Дальнего Востока, так и для всего "азиатского поворота" российской политики стали три фактора: падение цен на сырье, расширение санкций и растущие экономические трудности в Китае. Причем все они для России взаимосвязаны.

Цены на нефть, а вместе с ними и на другое сырье начали падать еще в 2014-м — как эхо "сланцевой революции" и затоваривания рынка, а также сворачивания Федеральной резервной системой политики "количественного смягчения". Достижение соглашений с Ираном уронило цены еще ниже, а биржевой крах в Китае, начавшийся в июне и продолжавшийся все лето, усилил давление на цены. В итоге Минэкономразвития РФ, вслед за коллегами из сырьевых стран, пересчитывает бюджетный прогноз — и при цене $40 за баррель он выглядит крайне неутешительно. Падают не только доходы бюджета, но и потенциальный приток средств от азиатских инвестиций в сибирские недра, на которые рассчитывала Москва. При такой цене многие проекты уже неинтересны: сырье можно купить на открытом рынке без вложений в инфраструктуру, которая непонятно когда окупится.

Еще одна головная боль — трудности в Китае. Хотя фондовый рынок с реальной экономикой КНР связан слабо, а августовская девальвация юаня мало скажется на России, другие индикаторы вселяют опасение. В КНР падают и энергопотребление, и перевозки, а это говорит о более резком торможении реальной экономики, чем рапортуют официальные цифры (пока Госсовет КНР сохраняет прогноз роста ВВП "около 7%" на 2015-й). Разумеется, трудности в Китае дополнительно толкают цены на сырье вниз.

Последняя неприятная реальность — санкции. Хотя Китай, Южная Корея и страны АСЕАН их не поддерживают, а Япония ввела лишь символические меры в отличие от США и ЕС, многие компании работают на американском рынке и через американскую финансовую систему. Это делает инвесторов гораздо более настороженными. Точечные дополнительные санкции вроде введенных США ограничительных мер по Южно-Киринскому газовому месторождению на Сахалине, сырье с которого "Газпром" намеревался предложить как ресурсную базу для очередного газопровода в Китай, лишь осложняют картину. А учитывая перспективы расширения и санкций на фоне возможной эскалации конфликта в Донбассе, многие компании не идут в Россию даже в формально безопасные отрасли и проекты.

В итоге, даже если гостям форума во Владивостоке повезет и с погодой, и с размещением в по-прежнему малочисленных отелях, дожидаться от них инвестиций Россия может еще долго.