Принимать ли беженцев, и если да, то в каком количестве? Мнение европейцев по этим вопросам разделилось. Одни считают, что из-за безработицы и финансового кризиса их страны не могут себе этого позволить. Другие уверены, что помощь мигрантам надо оказать несмотря на проблемы. Пока европейцы спорят, беженцев у границ их стран становится все больше. Самый серьезный миграционный кризис со времен Второй мировой войны не сходит с повестки дня зарубежных СМИ.
Фото: Alexander Zemlianichenko, AP
France24, Франция
Согласно недавнему опросу, большинство французов высказываются против массового переезда сирийских беженцев. Причины в следующем: те, в основном, мусульмане, и в глазах этих французов представляют собой угрозу терроризма; они сами страдают прямо или косвенно от безработицы, а приход мигрантов расценивают как еще большую конкуренцию на рынке труда.
Этим французам можно привести два контраргумента:
- Одолеть джихадизм только бомбами невозможно. Те сирийцы, что на лодках плывут в Европу и стучатся в ее двери, совершают политический акт. Они «голосуют своими ногами», и этот голос – некая форма крика надежды и приверженности западной модели общества и некоторым из его устоев: демократия, свобода труда и вероисповедания, социальный гуманизм. Это сообщение адресовано как нам, так и фанатикам «Исламского государства», которые отняли у них страну: они не хотят их присутствия.
- Одни считают, что принятие беженцев привлечет новые их потоки. Вторые готовы распахнуть все двери перед мигрантами просто по доброте душевной, забывая о том, что они должны влиться в наше общество. Первым надо сказать, что ни один барьер служб безопасности не остановит тех, кто бежит от войны, чтобы дать будущее своим детям. Доказательства тому у нас перед глазами: они ставят на кон свою жизнь, пересекая Средиземное море, и готовы, если надо, закончить свой путь пешком. И они не остановятся. Их привлекает не наша система соцзащиты, как многие полагают, а возможность достойно зарабатывать на жизнь. Если б это было не так, они б не выбрали сначала Германию или Великобританию, а Францию!
Вторым же скажем, что открытие границ для беженцев без обеспечения их адаптации к обществу через школу, работу и выработку ценностей Республики, безальтернативно приведет к провалу. Безработица же сокращается по всей Европе, кроме Франции. И виноваты в этом не те, кто пришел сейчас… В Германии Ангела Меркель не считает, что мигранты отберут работу у немцев. Наоборот, они смогут внести свою лепту в развитие страны, к ее улучшению. Она расценивает это, как инвестицию. И это хороший урок всей Европе, который учит не только морали, но и экономике и прагматике.
The Daily Telegraph, Великобритания
Европа имеет обязательства по защите беженцев. Женевская конвенция 1951 года гласит, что защите подлежит любой «человек, имеющий обоснованные опасения в том, что его преследуют по признакам расы, религии, гражданства, членства в определенной социальной группе или за высказывание политического мнения». Европа также обязана защищать тех, кто подвергнется серьезному риску, вернувшись к себе домой – этот принцип называется временной защитой…
Последние 10 лет на острове Лампедуза я провел много бесед с молодыми людьми из Африки – как с девушками, так и с юношами. Во время своего путешествия, которое теоретически можно назвать «из африканского ада в европейское эльдорадо» они всем подвергались либо грабежам, либо нападениям. Некоторые из них подвергались пыткам, кто-то – изнасилованиям. Не говоря уже о тех, кто просто утонул в море по дороге на остров. Почему они пошли на все это? 15-летний Абди и 17-летний Сихан бежали из тотального хаоса в Сомали. 18-летний эритреец Мохамед отказался идти в боевые формирования местного диктатора. Так же как и 16-летний Абиль и 17-летний Рубель. 18-летний Гифт из Нигерии бежал от Боко Харам. 18-летняя сирота из Нигерии, Синтия, была продана своим собственным дядей. Услышав все эти истории, я всегда говорю себе – будь я на их месте, я бы тоже бросился вплавь через Средиземное море.
The Guardian, Великобритания
Почему центрально- и восточноевропейские страны с такой неохотой берут свою долю беженцев? Глядя на историю этих стран можно подумать, что они будут более благосклонны к тем, кто пережил войну, преследования и диктатуру. В начале лета я была в Братиславе, где несколько тысяч человек вышли на улице в знак протеста против предоставления квот мигрантам и иммиграции в целом. На некоторых плакатах было написано «Против исламизации Европы», «Это наш дом», «Словакия не Африка». Протестующие заблокировали движение машин, были даже столкновения с полицией. Это было довольно гнетущее зрелище, особенно для тех из нас, кто 25 лет назад видел демократическую трансформацию Восточной Европы и плакаты «Любовь и правда победят ненависть и ложь». И все это покажется абсурдом, если иметь в виду, что Словакия согласилась принять к себе всего 200 беженцев, настояв на том, чтобы все они были христианами. Конечно, расизм и ксенофобия не ограничиваются востоком Европы. Во Франции есть крупнейшая в ЕС ультра-правая партия. Но от Польши до Болгарии кажется, что есть определенное сопротивление любой отзывчивости или открытости по вопросу миграции…
Сейчас ситуация в Европе весьма напряжена по ряду геополитических вопросов: на востоке в связи с войной на Украине, на юге – в связи с потрясениями в Сирии конфликтами в Африке. И эти вопросы переплетены между собой: любое действие со стороны Европы будет эффективным и заслуживающим доверия только тогда, когда будет наблюдаться солидарность по всем направлениям. Привлечение общественного мнения на востоке к проявлению большего внимания к беженцам с юга является неотъемлемой частью решения этой задачи. Точно так же, как жителям западно-европейских стран надо уделять внимание тому, как украинский кризис пробудил старые страхи на востоке Европы.
Очень важно и то, что все это очень сильно зависит от информации. То, что людям говорят и как подаются события, будет определять их понимание ситуации и, скорее, принятие политических решений. А ситуация со СМИ в центральной и восточной Европе нередко вызывает тревогу – в последнее время популистские или еврофобские сайты обходят многие серьезные, демократические СМИ, появившиеся после 1989 года. Возьмите уже упомянутую демонстрацию в Братиславе – на нее людей созвала местная интернет-радиостанция, которая в своих взглядах опирается на ультранационалистические словацкие движения, выступающих против отношений с ЕС и с западом в целом. Один из постоянных слушателей этой радиостанции рассказал мне, как он перестал доверять западным СМИ и вместо этого переключился на «Russia Today». «По крайней мере, – объяснил он мне, – Я могу читать между строчками их лжи». Борясь с рисками европейской дезинтеграции вокруг кризиса с беженцами и по другим вопросам, необходимо понимать, что решение лежит не только в переговорах между правительствами, но и в изменении менталитета и состояния умов.
Gulf News, ОАЭ
Широко распространено мнение, что с экономической точки зрения беженцы – и внутри, и за пределами ЕС в основном бедны и живут за счет налогов с более состоятельных богатых людей. На самом деле, большинство из них – не нахлебники. Они хотят работать. Преимущества для принимающих стран легко заметить – экономические беженцы часто работают больше и усерднее, но за меньшие деньги, чем местные. Но это не отвечает интересам всех людей – людей, чьи зарплаты могут быть уменьшены не убедит довод о преимуществе использования более дешевого труда. В любом случае намного легче призывать к состраданию для беженцев, чем к приему экономических беженцев. Даже в Германии… Граждане ЕС могут свободно перемещаться в рамках союза (Британия хочет это остановить). Но экономическая миграция из стран, не входящих в ЕС, при определенных условиях тщательного контроля и управления, может быть и легитимной, и необходимой. И это не потому, что беженцы заслуживают симпатии европейцев, а потому что Европа нуждается в них.
Аш-Шарк аль-Аусат (панарабская газета, издается в Лондоне принцем Турки бин Салман бин Абдулазиз ас-Сауд)
Возникает вопрос, станет ли подобное «вторжение к границам» частым феноменом в условиях гражданских войн или других форм международной нестабильности. В таких случаях существуют уже испытанные способы, как размещение на сопредельной территории приграничного государства лагерей беженцев, что и произошло в случае с Сирией – на территориях граничащих с ней государств находились лагеря, где жили 3 млн человек.
Но на прошлой неделе мы увидели нечто другое – по какой-то причине тысячи беженцев оставили свои лагеря и двинулись в Европу, одновременно и в одном направлении с трудовыми мигрантами, которые не являются пострадавшими от гражданской войны. Было ли это подстроено, организовано кем-то? Или это была спонтанно возникшая идея - использовать «открытое окно» для изменения ситуации с беженцами? В этом можно увидеть признаки того, что кому-то захотелось создать определенные новые политические обстоятельства. Должна же быть причина тому, что в течение трех недель десятки тысяч людей снялись с места, и с определенных территорий на внезапно оказавшихся рядом судах уехали в поисках новых приключений. Большинство мигрантов прибыло с определенных мест на побережье Ливии, Сирии и Турции. Были ли эти места на побережье открыты для прибытия десятков тысяч беженцев или существовало некое негласное соглашение, чтобы смотреть на все это сквозь пальцы, чтобы потом ситуация с беженцами как-нибудь решилась само собой? В любом случае, миру теперь надо быть готовым к феномену «вторжения к границам» – когда тысячи беженцев устремляются не в заблаговременно приготовленные лагеря, а из этих лагерей, находящихся под управлением определенного государства.
Suddeutsche Zeitung, Германия
Стоит процитировать два высказывания Дитмара Габриельса, чтобы понять дилемму, стоящую перед властями в вопросе о беженцах. В понедельник в 11 утра вице-канцлер сказал, имея в виду 800 тыс. ожидающих беженцев: «Ясно, однако, что такое не может повторяться каждый год». Вечером он заявил телеканалу ZDF: «Я считаю, что нам несомненно удастся справиться с количеством около полумиллиона (беженцев) за несколько лет. У меня нет в этом сомнений – а может быть, и больше».
Мы видим «оборонительное» и «приглашающее» высказывание – противоречивые заявления Габриельса позволяют взглянуть на две сцены, на которых одновременно разыгрывается драма об Исходе. Во многих странах Европы политики пытаются выдавать такого рода двойные послания. Как и немецкое правительство, британское и французское живут в паническом беспокойстве перед той силой эмоций, которую вызывает тема убежища. Вряд ли есть другой политический сюжет, который бы столь же волновал значительные общественные группы…
Остается под сомнением, решится ли Габриельс или канцлер Ангела Меркель, президент Франсуа Олланд или премьер-министр Дэвид Кэмерон, прямо поставить вопрос: сколько беженцев осилит Европа? Это вопрос реалистов, который неизбежно сталкивается с идеей гуманности. Могут ли быть ограничения для помощи беженцам? В какой момент нужда ограничивается реальностью?
На эти вопросы политической морали разные национальные государства Европы дают разные ответы, зависящие от политического климата, состояния бюджета, от исторического опыта. Благополучие, зависть, религиозная терпимость, давление крайних партий – волна беженцев взбалтывает осадок европейского порядка и обладает разрушительным потенциалом. Здесь начинается скрытое противостояние между государствами ЕС, скрытая борьба морали и интересов…
В государствах Восточной и Центральной Европы правоконсервативные правительства защищают идею социальной однородности, одновременно они борются с растущими обсуждениями, вызванными завистью, так как большинство румын сами столь бедны, что беженцы, которые могут достать 6 тысяч евро на въезд, кажутся богатыми. С немецкой точки зрения это подлая игра на страданиях беженцев, но это просто аргумент, который в этих странах поддерживает большинство.
Группа Иностранной информации ИД «Ъ»
