интервью

Взрыв нефтяной платформы Deepwater Horizon в 2010 году, разлив нефти в Мексиканском заливе в 2013 году, взрыв на Ачинском НПЗ в 2014-м... Нефтяные катастрофы последних лет для многих компаний поставили вопросы безопасности на первый план. О том, как решаются эти вопросы в "Башнефти", рассказывает директор департамента охраны труда, промышленной безопасности и экологии компании ПАВЕЛ ЗАХАРОВ.

— На бытовом уровне нефтяная промышленность ассоциируется с высоким уровнем рисков как для экологии, так и для сотрудников компаний. Существуют ли адекватные рейтинги отраслевых рисков и какое место на самом деле занимает в них отрасль?

— Таких рейтингов достаточно много, и нефтяная отрасль стоит в них не на первом месте, но достаточно высоко. В таких отраслях, как металлургия, угольная промышленность, во всем мире в среднем условия более опасные. Но у нас тоже есть много рисков, которыми необходимо управлять, чтобы избежать несчастных случаев, аварий и ущерба экологии. С точки зрения отношения к этой проблематике для отрасли в целом точкой бифуркации стала катастрофа в Мексиканском заливе.

— Как именно стала меняться отрасль?

— На самом деле, западные компании начали более вдумчиво внедрять принцип, который сформулировал еще Уинстон Черчилль: "За безопасность надо платить, за ее отсутствие — расплачиваться". Мы в "Башнефти" имеем, пожалуй, лучшую по сравнению с другими российскими компаниями возможность наблюдать эти изменения в мировой индустрии, поскольку в прошлом году мы стали единственной российской компанией, вступившей в Международную ассоциацию производителей нефти и газа. Мы присутствуем на саммитах, общаемся с представителями мирового бизнеса и видим, что эти изменения действительно происходят. На это не жалеют ни средств, ни времени. Уж денег на это точно не нужно жалеть: подсчитано, что для бизнеса любой доллар, вложенный в это дело, приносит четыре доллара прибыли.

— В России эти изменения происходят или только на Западе?

— В России, конечно, тоже происходят. В нашей стране на новые принципы переходить сложнее, потому что с советского времени интересы производства были на первом, втором и так до сотого мест — и только потом были как таковой человек и экология.

Я считаю, что в значительной степени изменения были связаны с приходом в Россию иностранных компаний. Так, например, я до работы в "Башнефти" занимался этими вопросами в ТНК, а потом в ТНК BP и знаю, насколько кардинально изменились принципы подхода к безопасности после прихода в компанию BP. Проблемы промышленной безопасности стали обсуждать на высшем уровне руководства, а это очень важно. Мощный импульс для отрасли дал также взрыв на Ачинском НПЗ — это большая трагедия: погибли люди. Я знаю, что в "Роснефти" после этого было принято решение, что руководитель направления охраны труда должен иметь статус вице-президента, был увеличен штат его подразделения, внедрен международный подход.

— Что это значит — международный подход? Чем он отличается от российского?

— Как я уже говорил, существовавший подход в нашей стране — это когда производство первично, а охрана труда и экологии носит вспомогательную функцию. Есть и другие, менее принципиальные отличия. В мире, например, учитывают травматизм у заказчика и у подрядчика по отдельности, а у нас считают вместе на каждом предприятии.

Международный подход предполагает, что производство полностью вплетено в вопросы охраны труда, экологии, учета рисков. В "Башнефти" такой подход внедряется последние два года очень активно, и уже есть подтверждения того, что внедрение состоялось. Так, в этом году Британский институт стандартов выдал "Башнефти" сертификаты соответствия Системы менеджмента промышленной безопасности и охраны труда стандарту OHSAS 18001 и Системы экологического менеджмента стандарту ISO 14001. С этими стандартами тоже все очень просто: на основании этих стандартов компания выстраивает принцип жизни, основанный на задачах предупреждения несчастных случаев, а не только реагирования при их возникновении.

— Фиксируете ли вы уже результаты этого внедрения?

— Фиксируем, и очень значительные. Например, снижение травматизма. В прошлом году травматизм снизился на 17%, в этом — на 50%. Здесь главное — выстраивание системного подхода. Работать со статистикой происшествий, ранжировать риски, работать с рисками — работа кропотливая, нужно преодолевать косность, сопротивление, но в итоге есть результат. Конечно, есть еще к чему стремиться. Вступив в международную ассоциацию производителей нефти и газа, мы присутствуем в рейтингах этой организации, в том числе и по безопасности производства, и по экологии. По большинству параметров среди 80 крупнейших мировых компаний мы где-то в середине рейтингов. Рейтинг, нужно сказать, обезличенный: мы не знаем, кого именно мы обогнали в нем, а кого догоняем. Но список этих 80 компаний известен, и для нас важно, что мы имеем доступ к кладу лучших практик в нефтяной и газовой промышленности. Так что сейчас мы находимся с ними в диалоге и, сформулировав имеющуюся проблему, со всех точек земного шара получаем отклики о том, как лучшие компании мира эту же проблему решают у себя.

— Каким образом изменение технологий в отрасли влияет на сферу, за которую вы несете ответственность?

— Очень существенно влияет. Модернизация нефтеперерабатывающих заводов, которую мы сейчас проводим, в разы улучшает экологическую обстановку. Перешли с "Евро-4" на "Евро-5" — экологическая обстановка по республике Башкортостан сразу улучшилась. Сейчас запускаем большой комплекс модернизации заводов — улучшения будут еще больше. Биологические очистные сооружения в Уфе, которые вводятся сейчас,— это вообще единственный в России проект такого уровня. Дело в том, что мы будем брать из реки воду, а возвращать обратно в реку будем воду намного чище. Если говорить о нефтедобыче, то программа утилизации попутного газа более 95% тоже довольно уникальная для России. С точки зрения транспортировки важно, что трубопроводы строим более качественные и эффективные, с более долгим сроком эксплуатации — в результате меньше порывов, протечек.

— С точки зрения охраны труда новые технологии важны?

— Конечно. Новое оборудование на заводах имеет несколько степеней защиты, "защиту от дурака" и т. д. Но на самом деле в этом вопросе все-таки важнее всего не оборудование, а человеческий фактор. Помните, в Техасе был взрыв? А оборудование было с шестью степенями защиты. Но людей не научили. Мы, например, только в прошлом году провели 32 тыс. человеко-часов обучения — если меньше внимания уделять, изменить сознание людей, внедрить даже самые простые правила, невозможно. Важно также, чтобы проблемы безопасности внедрялись с самого верха. В "Башнефти", я считаю, внимание к этим вопросам беспрецедентное. Представьте себе, что президент компании сделал заявление, что, если есть опасность, каждый имеет право остановить работу, чтобы сохранить жизнь себе и другим людям. Если человеку стало плохо на работе, тот, кто работает рядом, не просто имеет право, а обязан отвлечься от работы и оказать первую помощь — в компании все этому обучены. За прошлый год было 2,4 тыс. остановок для того, чтобы сохранить безопасность производства, и никто не был за это уволен, а наоборот, люди получили премии за внедрение безопасных стандартов.

Интервью взяла Екатерина Дранкина