С начала 2015 года банковские кредиты стали неподъемны для большинства предприятий реального сектора экономики, а сами банки настойчиво предлагают повысить ставки уже по выданным кредитам. О том, как устоять под давлением банков, предвидеть кризисы на финансовом рынке и почему лизинговый сектор в России будет расти быстрее, чем банковский, рассказал генеральный директор лизинговой компании «Трансфин-М» ДМИТРИЙ ЗОТОВ

Как нынешний кризис в экономике России, в особенности, в финансовой сфере, отразился на лизинговом рынке в целом и на деятельности вашей компании в частности?

Наибольшее влияние, конечно же, оказали два события. Во-первых, это резкое падение курса рубля к мировым валютам. Второй фактор - значительное ухудшение ситуации на рынке кредитных ресурсов, в результате чего банки перестали выдавать деньги заемщикам, поднимают ставки по новым кредитам и даже пытаются их повысить по уже заключенным и действующим контрактам.

Доступность ресурсов для лизинговых компаний, в том числе для рефинансирования существующего лизингового портфеля и предоставления новых продуктов, также автоматически сократилась. Деньги стали дорогими для всех, сейчас у нас практически нет отраслей народного хозяйства, которые могли бы «проглотить» нынешний уровень процентных ставок, а плюс к тому сохранить маржинальность для лизинговой компании и прибыль для клиента.

Сегодня большинство кредитных продуктов предоставляются банками лишь для того, чтобы «перепаковать» уже существующие кредитные портфели. Клиенты идут на это, чтобы элементарно не допустить дефолта по своим прежним обязательствам из-за возросших кредитных рисков. На мой взгляд, важная причина роста кредитных рисков – это непродуктивная и недальновидная позиция самих банков. Это похоже на ситуацию, когда в хорошую погоду вам услужливо предлагают зонтик от солнца, а когда начинается дождь, этот зонтик начинают отнимать. То есть, у заемщиков и так возникли сложности с обслуживанием долга, а еще и банки угрожают жесткими действиями, что дополнительно снижает уровень доверия акционеров и партнеров к платежеспособности предприятий реального сектора.

Как ваша компания решает эту проблему?

Сейчас наша основная цель – стать «островком стабильности» для своих клиентов. Несмотря на турбулентность в экономике, мы еще ни к одному лизингополучателю не обратились с предложением повысить ставку. В то же время наши собственные банки-кредиторы подобные предложения делают нам регулярно и, порой, очень настойчиво. Тем не менее, могу заявить, что мы до сих пор ни с одним банком не согласились на повышение действующих ставок, и добровольно не согласимся. У нас грамотные и компетентные юристы, которые смогут внятно доказать, что наши кредитные риски нисколько не возросли, платежи по кредитам банков идут «как часы» и нет никаких оснований повышать ставки и сомневаться в кредитоспособности нашей компании.

Вы можете назвать самых «настойчивых» из этих банков?

Пока идут переговоры, на которых мы отстаиваем свою позицию, я воздержусь называть конкретные названия. Но если этого сделать не удается и процесс перерастет в судебный, то тогда мы дадим соответствующий комментарий.

Уверены, что выиграете?

Мы в этой ситуации стоим на защите интересов наших клиентов-лизингополучателей, для которых мы становимся своеобразным «буфером», препятствующим попыткам банков поднять стоимость финансирования. Мы считаем, что благодаря партнерству с такой крупной и надежной лизинговой компанией, как наша, у банков не возникает никаких дополнительных рисков, а потому и нет оснований для роста процентных ставок по кредитам.

У банков наверняка есть свои аргументы по поводу роста ставок, например, резкий скачок ключевой ставки ЦБ. Разве есть у банков другой выход в сложившихся условиях?

Я не считаю, что у банков ситуация такая уж совсем безвыходная. У них есть широкий спектр инструментов рефинансирования своих кредитных операций. В частности, необходимо проводить работу с вкладчиками, убеждать их в том, что ситуация является стабильной и банку не угрожает отток средств. Нужно также работать с долговым рынком, в том числе с публичным рынком заимствований, другими инструментами. Но мне кажется, что совсем не хорошо, когда в условиях снижения маржинальности реального бизнеса банки пытаются сохранить свою маржу или даже нажиться на подъеме ставок.

Я соглашусь, что банки находятся в трудной ситуации, когда политика во многом диктуется ЦБ, который, к сожалению, исповедует монетаристские меры управления экономикой и «зажимает» денежную базу. Конечно, финансовые ресурсы не должны пойти на финансовые и валютные рынки и спровоцировать рост инфляции, но российская экономика и население остро нуждаются в дешевых и долгосрочных кредитных ресурсах.

И где же взять на эти цели деньги?

Сейчас, например, мы видим отток западных инвесторов из российской экономики по политическим причинам. Но ведь нужно помнить, что западные банки активно финансировали российские компании с надежным потоком экспортной выручки, такие как «Роснефть», «Газпром», «Транснефть» и ряд других экспортно-ориентированных корпораций. То есть, даже высококлассные западные системы риск-менеджмента, после скрупулезного анализа экономических перспектив этих компаний, признали их очень надежными заемщиками. В этой связи мне, как гражданину своей страны, было бы понятно и объяснимо, если бы деньги суверенных фондов России, размещенные, например, в ипотечных облигациях США, были бы оттуда изъяты и переоформлены в облигации наших отечественных компаний-экспортеров. Лично я в эти бумаги верю больше, чем в сложные финансовые инструменты страны, которая находится на другом континенте. Мне кажется, подобное решение напрашивается с осени прошлого года, но я не возьмусь судить, насколько трудно принимать такие решения на практике.

При этом следует учитывать, что нынешние проблемы с кредитованием касаются только российского малого и среднего бизнеса и происходят только в производственных отраслях нашей экономики. Крупнейшие сырьевые экспортеры, безусловно, находятся сейчас в очень выгодном положении: они выиграли за счет роста курса доллара, и турбулентность на кредитном рынке их практически не затронула.

Мы ведь понимаем и то, что и скачок курса доллара произошел не из-за того, что население вдруг стало покупать валюту и продавать рубли. Крупных игроков на российском валютном рынке можно сосчитать по пальцам двух рук: на одной – крупнейшие банки, на другой - крупнейшие экспортеры. Эти субъекты рынка своими решениями, в сущности, и определяют, поднять курс доллара или стабилизировать его. Другие субъекты валютного рынка просто не обладают столь масштабными ресурсами, чтобы переломить общую тенденцию.

Акционеры захеджировали риски кредиторов

Как вся эта ситуация повлияла на бизнес вашей компании?

Мы сократили темпы роста нашего лизингового портфеля, больше внимания уделяем работе с пассивами баланса, занимаемся привлечением новых источников ресурсов на лучших условиях. Сейчас мы расширяем круг банков, к которым мы обратились с кредитными заявками, пытаемся удержать процентную ставку на приемлемом для нас уровне. И, конечно, активно работаем с облигационным рынком. В частности, предвидя сложный период на рынке капиталов, мы в течение 2014 года досрочно погасили облигации на сумму 20 млрд рублей, выпустив новые облигации на десятилетние сроки. Поэтому у нас сейчас очень хорошая структура пассива: эти выпуски были размещены еще по докризисным ставкам, как правило, по 10,5% годовых, а наш следующий пик погашения облигаций наступит лишь 2024 году. Так что мы себя чувствуем достаточно уверенно.

Когда и как вам удалось такое предвидеть?

Еще в конце 2013 года и начале 2014 года мы проанализировали наши лизинговые контракты по срочности и длительности, и сопоставили полученные данные с теми же параметрами нашей пассивной базы – то есть, кредитов и облигационных займов. Мы обнаружили в нашем бизнесе определенный miss-match – несоответствие, при котором пассивы оказались несколько «короче», чем «длинные» активы. Это содержало в себе риск того, что при определенных условиях мы будем вынуждены рефинансировать наш лизинговый портфель с увеличением процентных ставок. Само решение долго готовилось и неоднократно рассматривалось советом директоров нашей компании, который и выдал нам соответствующее поручение удлинить облигационный портфель компании.

Кроме изменения сроков, новые облигации предполагают конвертацию в акции компании. Зачем это было сделано?

Конвертируемые облигации - это действительно достаточно редкий инструмент для российского рынка. Прежде всего, наши акционеры во главе с НПФ «Благосостояние» согласились с необходимостью увеличения капитала компании. Поскольку мы действуем в очень капиталоемкой сфере, нам очень важно поднять наш кредитный рейтинг, чтобы удлинить сроки и снизить ставки привлекаемых заемных средств, то есть, увеличить инвестиционную привлекательность компании. В результате коллективного обсуждения с руководством фонда было принято решение о размещении конвертируемых облигаций на 10 млрд рублей в пользу нашего главного акционера. Первый транш облигаций на 3 млрд рублей был размещен в декабре прошлого года, к подготовке второго, на сумму 3,5 млрд. рублей, мы также уже приступили и ожидаем его размещения до 1 июля 2015 года.

Особенность деятельности нашего главного акционера состоит в том, что фонду важно иметь постоянный приток наличности для финансирования своих пенсионных выплат. Смысл конвертируемых облигаций состоит в том, что мы сразу начинаем выплачивать процентную ставку держателю облигаций, который позволяет формировать текущий доход. Но через три года этот облигационный выпуск будет конвертирован в капитал компании. Это приводит к большей стабильности и более высокому кредитному рейтингу, и при этом выгоден всем сторонам - и акционерам, и компании, и кредиторам.

Чисто теоретически, как это у нас указано в проспекте эмиссии, облигации могут превратиться в капитал компании и раньше, чем через три года, если возникнут определенные обстоятельства. В случае, например, если достаточность нашего капитала в силу слишком быстрого развития бизнеса снизится до уровня 10% от общих активов, - в этом случае облигации сразу конвертируются в капитал. Или, например, если вдруг мы допустим дефолт по обязательствам на суму более 5% наших активов, то в такой неблагоприятный для компании момент конвертация облигаций в капитал поможет нам покрыть временные сложности с выплатами. Поэтому данный инструмент дополнительно хеджирует риски, в том числе и риски наших кредиторов.

Что получает НПФ «Благосостояние» от владения акциями «Трансфин-М»? Какова дивидендная политика компании?

До настоящего момента акционеры позволяли нам удерживать дивиденды в компании, потому что это также является источником дешевых инвестиций: в растущем бизнесе это более выгодно, чем просто получать доход. Поскольку у нас большой пакет облигаций, выпущенный в пользу НПФ «Благосостояние», то текущие доходы от своих инвестиций в бизнес «Трансфин-М» фонд получает за счет купонных платежей. А это отнюдь немалые доходы - несколько миллиардов рублей в год, без учета погашения самих облигаций.

Тем не менее, мы ежегодно анализируем рост стоимости нашей компании на основе утвержденной советом директоров методики оценки, привлекаем оценщиков из мировой «большой четверки» консалтинговых агентств, и вот уже в течение нескольких лет подряд мы фиксируем прирост стоимости нашего бизнеса. Фонд контролирует наше развитие, видит все наши риски – все крупные сделки у нас одобряются советом директоров, представителями фонда в нашем кредитном комитете, и, очевидно, его устраивают наши показатели. В результате этой совместной работы у нас сформирован надежный портфель с хорошим имуществом, при этом мы показываем высокие показатели рентабельности.

«Паразитическая» модель экономики не имеет будущего

Как сказалась на работе Вашей компании девальвация рубля?

Мы работаем с российским бизнесом, у которого все расчеты осуществляются в рублях и не привязаны к зарубежным денежным потокам, поэтому девальвация рубля оказала положительное влияние на отрасли, которые мы обслуживаем. По нашим оценкам, она стала компенсирующим механизмом к снижению объемов производства и других экономических показателей промышленности. Это, в частности, вселяет надежду на то, что арендные ставки на грузовые вагоны, которые являются основой нашего лизингового портфеля, снова начнут расти и доходность этих активов увеличится. Так как в России сегодня стабильный объем экспорта, - мы сейчас отправляем за рубеж много угля, нефтепродуктов, древесины, металла, - у экспортеров появляется прибыль, которая позволит платить за пользование вагонами более высокую цену.

Кроме того, появились очень интересные проекты в области импортозамещения. В связи с тем, что западная продукция сильно подорожала, нужно воспользоваться этим шансом и в очередной раз не «заговорить» на совещаниях госпрограммы по поддержке отечественного производства высоких переделов. Долгое время при дорогом сырье и стабильном курсе рубля можно было получать валютную выручку, приобретать западные товары и продовольствие и продавать через розничные сети (которые, кстати, тоже находятся, как правило, под управлением иностранных компаний). Но эта в некотором смысле «паразитическая» модель экономики возможна только на этапе высоких и стабильных цен на сырье и поэтому не имеет будущего.

Как лизинговые компании могут приять участие в процессе импортозамещения?

За другие лизинговые компании не скажу, но мы к этому готовимся и уже рассматриваем заявки в этой сфере. Одновременно готовим изменения нашей стратегии, которая будет выноситься на обсуждение совета директоров.

В чем будут основные изменения в стратегии?

Мы уйдем от монопродуктовой направленности на железнодорожный рынок, рассмотрим другие рыночные ниши, которые имеют удовлетворительные показатели рентабельности и приемлемые для нас риски. Это отрасли как раз связаны с импортозамещением и развитием инвестиционного спроса внутри страны. В настоящий момент у нас уже есть сделки по нефтегазовому оборудованию, мы приступили к финансированию таких контрактов в прошлом году.

Мы также готовы работать в области производства продуктов питания на территории России. В частности, в настоящий момент у нас есть несколько проектов по замещению импортной рыбы, один из них связан с технологией непрерывного выращивания рыбы в установках замкнутого водообеспечения (УЗВ). Весь мир производит рыбопродукцию у себя на территории, а мы до недавних пор в огромных количествах экспортировали сырье. Хотя ничего здесь хитрого нет, все технологии известны. Причем сам принцип был разработан еще в Советском союзе, но в девяностые бывшие советские специалисты разъехались по миру. Сейчас идет своеобразный процесс возврата к нам этих технологий, но уже в виде консультаций и поставок оборудования, которое позволит нашим гражданам покупать отечественную продукцию.

Кроме того, у нас есть сделки в области лизинга недвижимости - это продукт, который на нашем рынке известен очень мало, и занимает неоправданно маленькую долю в общем лизинговом портфеле компаний. Мы в разы отстаем от стран Западной Европы, особенно Южной Европы, где лизинг недвижимости стал основным инструментом финансирования сделок в нежилом секторе.

Лизинг недвижимости – это своеобразная ипотека?

На мой взгляд, это намного более выгодный финансовый продукт, чем ипотека под залог объекта недвижимости. Прежде всего, это связано с законодательными преимуществами лизинга перед кредитом под залог. Если заемщик исправно платит проценты, то все идет одинаково хорошо и при лизинге, и при ипотеке. Но если вдруг у клиента возникают сложности и он не может обеспечивать уплату текущих платежей, то банк оказывается в очень проблемной ситуации, поскольку должен пройти длительную процедуру взыскания задолженности и изъятия предмета залога. Сначала необходимо добиться удовлетворения иска по основному обязательству и обратить взыскание на заложенное имущество, потом вынести его на открытые торги и реализовать. При этом инициирование любым из кредиторов процедуры банкротства в отношении должника приведет к включению заложенного имущества в конкурсную массу, что сделает процесс его реализации еще более длительным и сложным. На практике на эти процедуры уходит от одного до трех лет. При этом из оставшихся средств заемщика нужно будет оплачивать услуги арбитражного управляющего, услуги оценщика и других компаний, задействованных в торгах, тогда как сам объект, как правило, оценивается с дисконтом, поскольку находится в конкурсной массе имущества должника.

Все эти временные и денежные издержки отсутствуют, если заключен договор лизинга недвижимости: процесс изъятия имущества из пользования осуществляется мгновенно, поскольку при этом объект залога не меняет собственника. Нет нужды в проведении торгов, объект не попадает в конкурсную массу при банкротстве должника, не возникает проблемы НДС при повторной реализации объекта недвижимости (в случае с ипотекой 18% НДС остается незачтенным на балансе банка). Одновременно, это и возможность снижения процентной ставки, поскольку снижаются риски возврата залога. Если с помощью лизинга можно быстрее и эффективнее реализовать залог, то это неминуемо должно вести к снижению ставки для заемщика.

Вагоностроению необходима конверсия мощностей

Когда можно ждать стабилизации на вашем «домашнем» рынке грузовых железнодорожных вагонов?

Наш парк очень молодой, закупки вагонов массово происходили в 2012-2013 годах, следовательно, срок их службы истечет не раньше чем в 2030-х годах, поэтому мы чувствуем себя вполне уверенно. Но в этом сегменте уже никогда не будет того дефицита, который мы видели в прошлые годы, не стоит ждать и резкого подъема спроса и роста цен. Сейчас достаточно легко спрогнозировать то количество вагонов, которое нужно произвести и списать, чтобы поддерживать парк в необходимом для перевозок количестве. И даже в условиях резкого сокращения потока вагонов с Украины, которая раньше занимала большую долю на российском рынке, мощности наших вагоностроительных заводов приблизительно в два-два с половиной раза превышают потребность в подвижном составе.

Поэтому очевидно, что для вагоностроительной отрасли необходима программа конверсии мощностей. Но здесь очень важно, чтобы предварительно был проведен централизованный анализ и спрогнозированы потенциальные направления для инвестиций. Владельцам вагоностроительных заводов и правительственным органам нужно вместе подумать о том, что конкретно следует производить на освободившихся мощностях. Например, если нам необходимо собственное добывающее оборудование, которое раньше ввозилось из-за рубежа, то заводы могут быть переориентированы на поставки бурового и нефтегазового оборудования, горно-шахтных машин, металлоконструкций для других отраслей промышленности.

Разумеется, на осуществление этой конверсии также потребуются кредиты, и здесь очень востребована господдержка. Нужно обязать банки выдавать кредиты для перевооружения заводов под субсидируемые проценты, и обеспечить ритмичное финансирование субсидий. Государство также может профинансировать научные разработки или даже какие-то из них приобрести за границей, но затем передать их заводам, например, на принципах роялти. То есть, сначала определить наиболее перспективные отрасли, где будет сбыт, а затем предоставить предприятиям дешевое финансирование и технологии, за использование которых получать плату.

Вагоностроительные предприятия неплохо заработали на продаже вагонов в прежние годы. Стоит ли сейчас тратить на них средства господдержки?

Я являюсь сторонником того, чтобы в ближайшее время произошла замена старого вагонного парка на новый, и положительно оцениваю все меры господдержки, которые будут стимулировать рынок закупок нового подвижного состава. Вагоностроение – это очень важная для страны отрасль высокого передела: нужно добыть и обогатить уголь, добыть металл, переплавить его, сделать различные изделия, собрать из них вагон. Эта отрасль обладает очень хорошим мултиплицирующим эффектом: миллион рублей, вложенный в производство вагона, получает семи-восьмикратный экономический оборот в различных отраслях промышленности. На производстве железнодорожной техники занято несколько сот тысяч работников, а если учесть еще и членов их семей, то это уже миллионы граждан, которые зависят от успешности работы вагоностроительной отрасли. Поэтому мы, конечно, хотели бы, чтобы правительственные меры по поддержке производства новых вагонов, выведению из эксплуатации старых и сокращению ставки финансирования приобретения вагоностроительной продукции активно предпринимались. Эти меры в любом случае будут полезны для экономики и населения нашей страны.

Кроме того, наличие новых вагонов снижает технологические риски при эксплуатации железнодорожного транспорта. Понятно, что у вагона из 70-х годов прошлого века вероятность выхода из строя по причине «усталости» металлических деталей и износа значительно выше, чем у вагона современного производства.

Есть мнение, что старые вагоны реже ломаются, чем те, которые были произведены в последние годы…

Если только за счет большого количества слоев краски, которой был покрыт этот вагон с момента своего появления на свет… (смеется). Мы выступаем за новый подвижной состав, за вагоны с улучшенными характеристиками, которые позволяют клиенту получать больший доход. Кстати сказать, эти процессы уже идут: например, заводы предлагают услугу кастомизации вагонов под конкретные нужды клиентов, что также поддерживает спрос на продукцию вагоностроения. Появляются инновационные вагоны со значительными эксплуатационными преимуществами, которые позволяют операторам зарабатывать примерно в 1,5 раза больше на эксплуатации. Мы уже имеем в парке около 1,5 тыс таких вагонов на тележке УВЗ, а если рынок развернется, изменится кредитная политика банков и они начнут принимать эти вагоны в качестве залога, то мы могли бы увеличить лимиты финансирования инновационного подвижного состава.

Каковы перспективы развития лизинга в других сегментах железнодорожной техники, в частности, пассажирского подвижного состава и локомотивов?

У нас есть опыт работы и в пассажирском составе, где мы имеем конкретный портфель активов, и в сфере локомотивной тяги. У нас уже есть совместное предприятие с «Трансмашхолдингом», которое называется «ТМХС-Лизинг». В этом проекте мы являемся источником финансовых ресурсов, на эти деньги предприятия ТМХ производят или модернизируют локомотивную технику, которая затем передается в долгосрочную аренду перевозчику – «Российские железные дороги» (РЖД). В результате получился выгодный для всех сторон механизм финансирования производства и модернизации локомотивов.

В целом, сейчас износ этих видов подвижного состава в России значительно выше, чем был у грузового вагонного парка в начале 2000-х годов. Так что на этом рынке преодоление дефицита еще только впереди, перспективы большие, но пока сохраняются определенные законодательные ограничения. Тем не менее, если мы возьмем курс на снятие этих барьеров, то опять же обязательно нужно учесть негативный опыт, который получен на рынке универсальных полувагонов и нефтебензиновых цистерн.

Наверное, в некоторых отраслях можно было бы применить некоторые элементы плановой экономики. Может быть, не в том забытом советском смысле, поскольку мы, все-таки, находимся уже в других экономических реалиях, но какие-то элементы планирования были бы очень полезны. Бизнес в тяжелой промышленности не может самостоятельно отрегулировать острые кризисы перепроизводства без жестких последствий, и на рынке грузового вагоностроения произошел как раз классический такой случай.

Интересуют ли вашу компанию другие отрасли транспортного машиностроения?

Определенные надежды у нас связаны с морскими и речными перевозками, ведь в стране долгие годы не обновлялся транспортный флот. Отечественная судостроительная промышленность тоже долгое время была лишена бюджетного финансирования, хотя во всем мире эта отрасль живет в основном за счет государственного заказа. Сегодня производство на многих верфях снова разворачивается, во многом, благодаря возобновлению военных программ, но, на наш взгляд, есть большие перспективы и в гражданском судостроении. Впрочем, мы готовы работать и с иностранными верфями и финансировать сделки по судам иностранного производства, если у российских перевозчиков есть такая потребность. У нас уже есть несколько проектов в этой сфере.

Как в целом вы оцениваете перспективы рынка лизинга в России вне связи с нынешними кризисными факторами?

На самом деле есть все системные предпосылки для того, чтобы объем лизингового рынка вырос, причем значительно. В это сейчас сложно поверить, - в такое время, как сейчас, вообще сложно что-то прогнозировать, - но, тем не менее, если мы говорим про среднесрочные перспективы в пять-десять лет, когда кризисное время останется позади, лизинговый рынок будет расти быстрее, чем банковский. Если мы возьмем показатели банковского и лизингового рынка России и сравним их с показателями развитых европейских стран, то увидим наше отставание по удельным показателям от банковского сектора в 4 раза. Это, конечно, только констатация факта, но я вижу в этом и дополнительные возможности: если структура нашей экономики будет приближаться к структуре экономики Западной Европы, то темпы роста лизингового рынка будут примерно в четыре раза выше, чем в банковском секторе.

Алексей Екимовский