Барака Обаму всерьез напугала возможность войны между арабскими странами и Ираном

Обострение арабо-иранской холодной войны, происходящее на фоне ожесточенных сражений в третьих странах и переговоров с Тегераном по ядерной проблеме, неожиданно открыло дорогу к сотрудничеству США и России. Пока на ближневосточном направлении.

Шамсудин Мамаев

Пригласив руководство всех шести монархий Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) на саммит в Кэмп-Дэвид, президент США Барак Обама достиг своей цели. Рассмотрев "статус переговоров между P5+1 и Ираном", США официально согласились с тем, что разрабатываемый статус иранской ядерной программы "служит интересам безопасности членов ССАГПЗ, США и мирового сообщества". Таким образом, саммит, грозивший — после неожиданного отказа саудовского короля и эмира Бахрейна присутствовать на нем — вылиться в скандал, завершился для президента Обамы настоящим прорывом. Президент США добился от арабских монархов того, в чем ему до сих пор категорически отказывают его собственные конгрессмены и сенаторы из Республиканской партии, а также израильский премьер Биньямин Нетаньяху. Притом что после своей поддержки революций "арабской весны" и отказа от военной интервенции в Сирию Обама лишился у арабских монархов всякого доверия, его успех на саммите нельзя не признать фактом не только удивительным, но и закономерным. Поскольку даже отсутствующий на саммите саудовский монарх понимает, что провал переговоров по иранской ядерной программе будет означать политико-идеологическую победу Нетаньяху и американских неоконсерваторов.

Ставки для Обамы в этой дипломатической игре были высоки. "Арабо-израильский конфликт при нашей жизни не закончится, но и к большой войне не приведет. А иранская ядерная программа может привести к большой войне, и даже к мировой. Обама это понимает. Если сорвутся переговоры, можно ожидать упреждающего удара Израиля по Ирану, особенно учитывая, что Москва поставит Тегерану комплексы С-300",— говорит российский эксперт по Ближнему Востоку Георгий Мирский. Соответственно, если Обаме удастся урегулировать отношения с Ираном и предотвратить создание им ядерного оружия, то он сможет через два года достойно уйти с политической авансцены.

При этом для американского президента крайне важно остановить перерастание холодной войны между Саудовской Аравией и Ираном в горячую: если ему это не удастся, то неизбежный в случае ирано-саудовской войны рост цен на нефть может погубить все шансы Хилари Клинтон и Демократической партии на победу в президентской гонке. Чувствуют опасность назревающей горячей войны и арабские лидеры. В отличие от Вашингтона они уверены, что легитимизация иранской ядерной программы лишь усилит иранскую экспансию на Ближнем Востоке и тем самым обострит холодную войну. "С точки зрения Обамы, дипломатическое соглашение с Ираном об ограничении его ядерной программы дает уникальный шанс остановить эскалацию конфликта в регионе. С точки зрения саудовского правительства, возглавляемого суннитами, смягчение санкций в предлагаемой сделке даст Ирану, где доминируют шииты, миллиарды долларов для того, чтобы провоцировать нестабильность в регионе",— сформулировала эту проблему перед саммитом New York Times.

О том, что проблема эта отнюдь не надуманная и обострение суннитско-шиитского конфликта после снятия санкций с Тегерана весьма вероятно, свидетельствует и заявление лидера ливанской "Хезболлы" Хасана Насраллы. "Иран станет не только богаче, но и влиятельнее. А более сильный и богатый Иран в этой новой фазе сможет поддерживать своих союзников, особенно палестинское сопротивление, более чем когда-либо в истории",— объяснил Насралла в своем апрельском интервью сирийской телекомпании "Аль-Эхбария" преимущества, которых они с Башаром Асадом, как верные союзники Тегерана, ждут от подписания соглашения между Ираном и Р5+1.

Назревающая опасность нового разогрева холодной войны побудила "младших" партнеров ССАГПЗ прозондировать Вашингтон на предмет подписания между США и ССАГПЗ договора о взаимной обороне. "Если раньше нас устраивало джентльменское соглашение с США, то теперь нам необходимо что-то в письменной форме, что-то институциализированное",— заявил посол ОАЕ в США Юсиф аль-Отайба. Еще резче выразился кувейтский советник по вопросам безопасности при ССАГПЗ Сами Альфарадж: "Конспирологические теории прошлого подтверждаются. Соединенные Штаты создают нам угрозы, а потом предлагают новые защитные системы. Нам это не очень нравится". Точку в этой неформальной дискуссии поставил новый министр иностранных дел Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр, заявив, что "мы видим, что Иран поддерживает террористические организации", он согласился с тем, что ССАГПЗ должен сфокусироваться на саммите в первую очередь на координации своих усилий с США для коллективного противостояния агрессивным действиям Тегерана. Однако при этом Адель аль-Джубейр, как бывший саудовский посол в США, проявил завидную дипломатическую дальнозоркость. Не вдаваясь в подробности, почему договор о взаимной обороне с США имеет еще меньше шансов получить одобрение республиканского Конгресса, чем соглашение по ядерной программе, он добавил: "У меня нет проблем с письменным или неписьменным. У нас есть полное доверие к слову Америки". Уже через день Бен Родс, заместитель советника по национальной безопасности, сообщил в интервью "Аль-Джазире", что заключение формального договора с ССАГПЗ в ближайшем будущем невозможно: "Этот договор не то, что нам сейчас нужно. Потребовались десятилетия для формирования НАТО и заключения договоров с нашими арабскими союзниками. Тем не менее мы можем дать им (странам ССАГПЗ.— "Власть") ясные гарантии, что мы готовы стать на их защиту".

Эта готовность Вашингтона была отражена в совместном заявлении США и ССАГПЗ, принятом по окончании саммита. Там говорится, что "Соединенные Штаты и государства--члены ССАГПЗ осуждают и будут вести совместную работу по противодействию дестабилизирующей активности Ирана в регионе", и далее последним предоставляются "ясные гарантии" в следующей формулировке: "Соединенные Штаты готовы к совместной работе с государствами ССАГПЗ в целях предотвращения и отражения какой-либо внешней, несовместимой с Уставом ООН, угрозы территориальной целостности любого из государств ССАГПЗ. В случае такой агрессии или угрозы такой агрессии США будут наготове, чтобы в срочном порядке вместе с партнерами из ССАГПЗ определить, какие совместные меры, включая военные, потребуются для защиты партнеров. В свою очередь, как в случае с операцией "Буря решимости", страны ССАГПЗ при планировании военной операции за пределами границ ССАГПЗ будут консультироваться с Соединенными Штатами, особенно в тех случаях, когда им понадобится для этой акции помощь США".

Сильный и богатый Иран сможет поддерживать своих союзников более чем когда-либо в истории

Таким образом, Вашингтон, привязав гарантии к территориальной целостности стран ССАГПЗ, использовал хотя и традиционную, однако весьма далекую от сегодняшних ближневосточных реалий формулу. Поскольку на всех горячих фронтах этого противостояния — в Сирии, Ираке или Йемене — Саудовская Аравия и Иран непосредственно друг другу не противостоят, их армии друг с другом воевать не собираются и на территориальную целостность друг друга не посягают. А главное, эти гарантии не способны остановить ту подрывную деятельность, которую обе стороны ведут в третьих странах с целью свержения там не устраивающих их режимов. Другими словами, формулировки традиционной европейской дипломатии времен классических войн между суверенными государствами оказываются весьма малоэффективными в эпоху современных гибридных прокси-войн, которые эти государства ведут руками боевиков на территориях третьих стран. В результате та часть заявления, которая посвящена региональным конфликтам и борьбе с "Исламским государством", оказалась сформулирована в столь общих терминах, что иначе как лакированием действительности ее трудно даже назвать.

"Постоянное переформулирование постоянно ухудшающихся с 2011 года оценок не только не является решением, но не годится даже для начала совместной борьбы",— так, к примеру, оценил известный американский аналитик из Центра Бжезинского (CSIS) Антони Кордесман совместное заявление сторон по Сирии, вновь повторяющее старые и уже набившие оскомину тезисы о потере легитимности президентом Башаром Асадом и призывающее к поиску политического решения на пути его ухода в отставку. Что, по мнению Кордесмана и большинства других аналитиков, всего лишь лакирует отсутствие у Вашингтона и Эр-Рияда реального плана совместных действий для эффективного политического урегулирования ситуации в этой стране. Вполне адекватная оценка: американская война с террором на Ближнем Востоке очень напоминает весьма изнурительный бег на месте.

Поскольку революции "арабской весны" создали ситуацию, когда Эр-Рияд, ощущая себя все более неуверенно перед лицом радикализирующихся исламских масс, все активнее приписывает эту радикализацию не настроениям самих масс, а иранскому экспорту исламских революций, саудовская монархия открывает все новые фронты против хомейнистского и поэтому все еще отчасти революционного и дестабилизирующего влияния Ирана — вначале в Бахрейне, затем в Сирии, потом в Ираке и теперь в Йемене. Ссорясь при этом даже с Америкой и Катаром за поддержку "братьев-мусульман" в Египте. Но в принятом совместном заявлении сторон нет даже следов подобного анализа: весьма взрывоопасное это занятие даже для Белого дома — слишком глубоко копаться в том, кто и почему подпитывает суннитских джихадистов на всех этих "анти-иранских" фронтах.

Тем не менее даже то обстоятельство, что Вашингтону не удалось представить саммиту в Кэмп-Дэвиде и согласовать с ССАГПЗ четкую и понятную стратегию сдерживания Ирана, не освобождает Барака Обаму от необходимости ее реального проведения в жизнь для недопущения лобового столкновения Тегерана и Эр-Рияда. К этому его толкает взрывоопасная и все обостряющаяся суннитско-шиитская конфронтация в регионе — Йемен тому пример. Обама не испытывал ни малейшего стремления к войне с хуситами в этой воинственной и нищей стране, родине семейства бен Ладена. Тем не менее силой обстоятельств он оказался в нее втянут, поскольку для арабских стран ССАГПЗ победа здесь поддерживаемых Ираном хуситов абсолютно неприемлема.

Поэтому Обаме нужна срочная разрядка всенарастающей напряженности в саудовско-иранской конфронтации, которая в конечном счете может не только привести к срыву уже заключенных Лозаннских соглашений по иранской ядерной программе, но и вынудить его поддержать превентивный удар Израиля по Ирану. Ближайшую возможность для такой разрядки может предоставить намечаемая к созыву новая Женевская конференция по Сирии: 5 мая генеральный секретарь ООН Пак Ги Мун дал распоряжение своему спецпосланнику по Сирии Стаффану де Мистуре приступить к переговорам со всеми заинтересованными сторонами для выяснения их точки зрения по данному вопросу. Де Мистура, в свою очередь, объяснил журналистам, что проводимые им женевские консультации будут идти за закрытыми дверями с каждой делегаций в отдельности. И что даже по их завершении не ожидается принятия какого-либо пространного коммюнике. "В Сирии наблюдается эскалация конфликта. Сирийский народ переживает трагедию. В последние недели ситуация на местах становится все более серьезной. И на прошлой неделе Совет Безопасности ООН выразил мнение, что необходимо предпринять новую попытку политического урегулирования конфликта, даже если шансы на успех невелики",— пояснил ситуацию спецпосланник генерального секретаря ООН. Отметив, что Россия в начале этого года уже "предприняла полезные усилия с целью вновь привлечь внимание к политическому урегулированию" в Сирии. А 6 мая о серьезности ситуации заговорил и президент Сирии, признавший, что из-за ряда поражений был вынужден отдать приказ об отводе сирийских подразделений из нескольких районов страны.

Эта последняя волна поражений войск Башара Асада началась после создания 24 марта в Сирии, в провинции Идлиб, новой исламской коалиции "Джейш аль-Фатех" во главе с "Ан-Нусрой", сирийским филиалом "Аль-Каиды". Новая коалиция захватила город Идлиб, столицу одноименной провинции. Чтобы оценить значимость этой победы джихадистов, достаточно сказать, что за четыре года войны это всего лишь вторая захваченная ими столица провинции. Эту победу обеспечили дополнительная финансовая помощь и новые поставки оружия из Саудовской Аравии, Турции и Катара. Раздраженные отказом Белого дома бомбардировать позиции не только ИГИЛ, но и сирийской армии, а также черепашьими темпами работы вашингтонской бюрократии, которая к тренировке новых рекрутов для "Свободной сирийской армии" приступила лишь в мае, они взяли под свою опеку "Джейш аль-Фатех", сообщила в апреле Washington Post.

Учитывая, что эти государства входят в спешно сколоченную Эр-Риядом коалицию против хуситов и что удар по Идлибу был нанесен параллельно с началом бомбардировок Йемена, нетрудно понять, что обе операции были спланированы и синхронизированы одной рукой и нацелены на одну цель — на ослабление Ирана и разрушение "шиитского полумесяца". Достаточно просто посмотреть сегодняшние сводки из Сирии и Ливана, чтобы убедиться в этом — "Джейш аль-Фатех" перенацелил своих джихадистов в район горного хребта Каламуна на границе с Ливаном, где и сцепился в смертельной схватке с ливанской "Хезболлой". Но при этом спонсоры "Джейша" не забывают и про самого Башара Асада: приехавший в конце апреля в Вашингтон турецкий министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу заявил журналистам, что война с "Исламским государством" в Сирии тоже важна, но корень зла — это все же Асад. Так что Турция, Саудовская Аравия и Катар сейчас с новой силой давят на Вашингтон, требуя создания защищенных авиацией коалиции зон безопасности для сирийских беженцев и умеренных боевиков на севере Сирии. Но американские чиновники колеблются. Признавая, что сирийский режим терпит сейчас серьезное поражение, они указывают на то, что баланс сил в Сирии сам по себе нестабилен и не раз оборачивался в обратную сторону. Вот в такой крайне напряженной обстановке на Ближнем Востоке 13 марта, за 48 часов до саммита в Кэмп-Дэвиде, в Москву впервые после присоединения Россией Крыма прибыл госсекретарь США Джон Керри для обсуждения ближневосточных дел и украинского вопроса.

Сейчас в России уже практически общепризнанно, что усилиями Вашингтона между ближневосточным кризисом и второй "оранжевой" революцией на Украине была установлена некая геополитическая связь — на нее впервые указал в феврале 2013 года, за десять дней до госпереворота в Киеве, глава "Стратфора" Джон Фримен в своей статье о новых аспектах американской внешней политики по отношению России. Суть этой "корреляции по Фримену": свержение режима Януковича и возникновение прозападной Украины создаст колоссальную стратегическую проблему для России. Ее возможности по участию в сирийских и в иранских делах резко сократятся — в новых условиях Москва должна будет сосредоточиться на Украине. Таким образом, свержение Януковича может стать блестящим, хотя и весьма рискованным, ходом со стороны Вашингтона.

И хотя Белый дом подобного хода не признает, однако указанная Фриманом корреляция действительно возникла — сосредоточенность внимания Москвы на украинском кризисе и пусть неполная, но весьма существенная ее изоляция в международных делах достаточно очевидны. Поэтому столь неожиданный визит к нам госсекретаря США невольно наталкивает на мысль, что вновь изменившаяся геополитическая ситуация на Ближнем Востоке и необходимость предотвращения саудовско-иранского столкновения побудила Барака Обаму вновь прощупать Москву на предмет возможности привлечения ее для разруливания ситуации на Ближнем Востоке.

Еще более неожиданным сюрпризом стало то, что эти переговоры госсекретаря увенчались успехом — многочасовая и "максимально открытая", вплоть до мельчайших подробностей, беседа Джона Керри с "ключевым лицом" российской политики привела к тому, что, согласно заявлению Сергея Лаврова, "президент России Владимир Путин четко подтвердил нашу готовность к самому широкому сотрудничеству и тесному взаимодействию на основе равноправия, учета интересов и позиций друг друга" по всем затронутым вопросам. Хотя между Россией и США все же остались "определенные разногласия относительно генезиса и нынешних оценок развития" украинского кризиса. Другими словами, стороны вновь готовы к сотрудничеству по ближневосточным вопросам, ведь американского госсекретаря интересуют в первую очередь именно они.

"Это был важный визит в важное время, и мы прибыли сюда отнюдь не с ожиданиями, что нам удастся проложить конкретный курс решения того или иного кризиса или даже добиться решающего прорыва. Нет, мы приехали с конкретной целью провести максимально открытый и полномасштабный диалог с российскими лидерами, который совершенно необходим для прогресса по всему тому множеству проблем, которые стоят сегодня перед нами. Главный вывод, который я сделал из сегодняшних дискуссий, заключается в том, что ничто не может подменить прямой разговор с принимающими решения ключевыми лицами, особенно во время такого сложного и динамичного периода, как сегодняшний. Я благодарен президенту Путину за то значительное время, которое он освободил для этой дискуссии, за его прямоту, за чрезвычайно детальное изложение российской позиции по проблемам, которые президент Обама хотел, чтобы я обсудил с ним, и возможностях их совместного решения. Нам редко выпадал шанс говорить так долго и без помех, как сегодня. Наше сотрудничество по уничтожению химического оружия в Сирии показало, что вместе мы можем добиваться реального продвижения вперед и совершать великие дела. Такое же совместное усилие нам нужно сегодня по Ирану и некоторым другим вызовам. И сегодня, немного обсудив такую совместную работу, глава МИД РФ Сергей Лавров и я согласились с необходимостью рассмотреть некоторые частные подходы, но, главное, продолжить эти беседы более целеустремленно в ближайшие недели",— заявил Керри на пресс-конференции по итогам своей встречи с российским президентом.

Первая фраза в этой цитате есть, по сути, признание того факта, что у Вашингтона сейчас нет конкретных предложений для разрешения тех или иных кризисов. Три последние фразы означают, что зондирование позиций российского президента прошло удачно, что Вашингтон в лице своего госсекретаря уже ждет от будущего сотрудничества не только реального продвижения вперед по Ирану и "некоторым другим вызовам", но и свершения при этом "великих дел". И что стороны уже приступили к изучению подходов к соответствующим проблемам.