Когда начнется подъем российской экономики

В апреле российский ВВП сократился на 4,2%. Для настоящих оптимистов эта неприятная неожиданность не стала большим ударом: по принятой в правительстве трактовке, это не столько удар, сколько стук экономики о дно. Однако, похоже, снизу еще постучат, предупреждают скептики.

НАДЕЖДА ПЕТРОВА

Придонный образ жизни

Траектория движения ВВП относительно предполагаемого дна — один из наиболее спорных вопросов российской экономики. По мнению одних, она идет на дно, по мнению других — буквально на днях должна бы начать, если не начала уже, движение наверх, по мнению третьих — тихо на дне лежит. Но дно, вероятно, где-то близко: по крайней мере, по подсчетам Минэкономики, от месяца к месяцу экономика сжимается все медленнее. В январе 2015-го падение ВВП составляло 1% к декабрю 2014-го (с сезонной и календарной очисткой), в апреле к марту — 0,8%. Какое-никакое, а утешение тем, кого расстраивают оценки падения ВВП в годовом выражении: 4,2% ВВП в апреле, 2,4% за январь--апрель.

Падает практически все, кроме разве что сельского хозяйства (в апреле плюс 3,3% год к году, за четыре месяца — 3,5%). Например, оборот розничной торговли: в апреле он упал уже на 9,8% год к году. При этом "потребление продовольствия падает уже сильнее (на 8,9% год к году), чем в кризис 2009 года, когда максимум сокращения составлял 5%", отмечает аналитик Райффайзенбанка Мария Помельникова. "Если падение спроса на непродовольственные товары, от которых можно отказаться в первую очередь, закономерно, то в потреблении продуктов население не просто переключилось на более дешевый сегмент — речь идет о сокращении физических объемов, то есть люди ограничивают себя в еде",— добавляет Помельникова.

Впрочем, надо признать, спрос на непродовольственные товары все еще страдает от последствий декабрьского ажиотажа, когда оборот непродовольственной розницы вырос до 10,7% год к году, в два-три раза против обычных для 2014 года показателей. Этот фактор еще будет сказываться: если уж, поддавшись панике, человек купил пару телевизоров, новый ему понадобится не скоро. Но и снижение доходов населения тоже не стоит сбрасывать со счетов: реальные располагаемые доходы в апреле упали на 4% год к году, реальная заработная плата — на 13,2%.

Это особая примета нынешнего кризиса, в 2008-2009 годах падение реальных зарплат не достигало подобных масштабов. "Основное отличие в том, что при примерно такой же инфляции сейчас госсектор не индексирует зарплаты, это не создает стимула к повышению их и в частном секторе",— поясняет Помельникова. Плюс один: это как-то сдерживает инфляцию (16,4%). Но с чего бы, впрочем, зарплатам расти, если промышленное производство тоже падает: в апреле уже на 4,5% год к году, хотя еще в марте сокращение было всего на 0,6% (за первый квартал — 0,4%).

Производство под подозрением

Причины резкого спада в промышленности остаются загадкой. Некоторые из опрошенных "Деньгами" экономистов вообще склонны считать апрельские данные Росстата проблемой не столько экономики, сколько статистического учета. В любом случае, полагает руководитель направления реального сектора ЦМАКПа Владимир Сальников, "по одному месяцу судить, тенденция это или случайность, затруднительно; пока это просто точка ниже тренда, а тренд все-таки выше". "В первом квартале никакого существенного спада не было,— считает он.— В этом году в первом квартале было на два рабочих дня меньше, чем годом ранее, а средняя температура была выше обычного, это обусловило снижение выработки тепла и электроэнергии. Если устранить календарный и погодный факторы, по первому кварталу вообще спада не будет, а вот апрель действительно плохой".

Подозрение, что провал может быть разовым отклонением, вроде бы подтверждают данные по отдельным секторам: в апреле, говорит Сальников, больше всего просели производство машин и оборудования (на 14,9%), транспортных средств (22,2%) и различных строительных материалов, но устойчиво снижается лишь выпуск автомобилей да вагонов, а ситуацию с другими производствами сложно интерпретировать. "В машиностроении вообще много штучных производств, поэтому в динамике выпуска наблюдается высокая волатильность",— добавляет он.

Подобное сокращение производства в принципе может быть реакцией на снижение инвестиций, которое в российской экономике продолжается уже довольно долго — с конца 2013 года (и в этом смысле, кажется, уже не важно то, что в апреле 2015-го инвестиции в основной капитал сократились еще на 4,8% год к году). Помельникова отмечает, что промышленность, как правило, реагирует на инвестиционный спад с очень большой задержкой, так что влияние этого фактора совсем не исключено.

Но вероятно также, что до апрельского спада индекс промышленного производства попросту вытягивала поддержка государства, рассуждает Помельникова: "Вполне возможно, что причина инертности производства — в хороших показателях выпуска в оборонном комплексе, а также в реализации госзаказов по отдельным видам машин и оборудования, тогда как в частном секторе падение деловой активности наблюдается давно, что в том числе подтверждается и ухудшением динамики зарплат этих отраслей". И с этим согласуется наблюдение главного экономиста Альфа-банка Наталии Орловой: "В первом квартале расходы на оборону росли на 50% год к году. А в апреле финансирование оборонзаказа сократилось год к году на 10%, и это просто единственное статистическое объяснение, почему апрель в промышленности оказался хуже ожиданий".

Туманные перспективы

Если апрельский спад производства не был абсолютной случайностью, итоги мая вряд ли порадуют: опережающие индикаторы указывают на снижение деловой активности. Индекс PMI обрабатывающих отраслей опустился до четырехмесячного минимума (47,6 балла) из-за сокращения заказов, которое, по сообщению HSBC, стало максимальным за шесть лет и "было сконцентрировано в группе производителей инвестиционных товаров". Правда, заведующий лабораторией конъюнктурных опросов ИЭП имени Гайдара Сергей Цухло убеждает не делать выводов до появления июньской статистики: "Май, как и январь,— праздничный месяц, он будет непоказателен. По нашим данным, есть небольшое ухудшение в динамике спроса, но ничего катастрофического в мае не произошло".

Если подтвердится гипотеза о слишком большой роли бюджетных расходов в динамике первых четырех месяцев, результат будет обескураживающим. "В январе--апреле расходы бюджета более чем на 20% превышали прошлогодний уровень, и это оказало поддержку экономическому росту, но закон о бюджете подразумевает, что дальше расходы не будут отличаться от уровня 2014 года, этот фактор поддержки уйдет. Это может отнять от динамики ВВП порядка 2 п. п. в годовом выражении",— говорит начальник управления аналитических исследований УК "Уралсиб" Александр Головцов. По его оценке, с учетом других факторов это может привести к падению ВВП по итогам 2015 года на 5-6%.

Однако в Минфине утверждают, что сторонние эксперты сильно переоценивают влияние бюджетного фактора. "Расходы, которые осуществлялись в первом квартале, носили авансовый характер,— заявил "Деньгам" замминистра финансов Максим Орешкин.— Предприятия эти деньги получили, но они пошли в основном на пополнение оборотных средств и формирование запаса ликвидности. Фактически закупок в том объеме, в каком были осуществлены расходы, не было, они будут позже в этом году. Поэтому данные о расходах бюджета в конкретный месяц по сравнению с конкретным месяцем прошлого года не говорят о том эффекте, который бюджетная система оказывает на экономическую динамику". И Минэкономики прогнозирует падение ВВП по итогам года всего на 2,8%.

"Нам кажется, что экономика прошла дно в апреле-мае. С июня, скорее всего, мы должны увидеть уже чуть более позитивную картину в терминах "месяц к месяцу", очищенную от сезонности",— говорит Орешкин. По его расчетам, на ситуации постепенно начнут сказываться меры, направленные на борьбу с инфляцией: "Рост цен практически остановился, в мае инфляция будет в районе 0,4%. Продолжающийся рост номинальных показателей заработной платы при остановившемся росте цен означает, что реальные доходы, очищенные от сезонности, сначала стабилизируются, а потом начнут восстанавливаться". В свою очередь, восстановление реальных доходов должно смягчить падение потребительского спроса.

Но, кроме того, объясняет Орлова, на руку правительству играют статистические эффекты: "Если у вас ВВП упал на 2% в первом квартале и, допустим, примерно на 4% во втором, спад по полугодию в целом будет 3-3,5%. А во втором полугодии, скорее всего, эффект базы сработает в вашу пользу. Второе полугодие 2014-го уже было очень плохим, поэтому показатели за второе полугодие 2015-го будут хоть чуть-чуть лучше, чем за первое". В общем, так или иначе, а шансы увидеть рост ВВП квартал к кварталу с очищенной сезонностью начиная уже с третьего квартала большинству экспертов кажутся довольно высокими, даже если их оценки сильно отличаются от правительственных прогнозов (например, аналитики Райффайзенбанка базовым считают прогноз падения ВВП в 2015 году на 4%).

Частное дело каждого

Перспектива на следующий год остается не менее спорной. Официальный прогноз предполагает рост на 2,3%, причем, как пояснил "Деньгам" замминистра экономического развития Алексей Ведев, ставка делается не на государственные инвестиционные расходы, а на восстановление частных инвестиций на фоне роста прибыли предприятий. "Планируется, что в любом случае увидим в бюджете 2016 года рост расходов в номинальном выражении,— уточнил Орешкин.— Он будет небольшой, но он будет".

"Понятно, что бюджетные расходы не станут тем источником, который вытянет экономику, и поэтому весь акцент исключительно на частных инвестициях. Чего не хватает для того, чтобы инвестиции пошли вверх? Нескольких факторов, в том числе более доступных кредитных ресурсов,— продолжил замминистра финансов.— Бюджетная политика в этом году выстроена таким образом, чтобы максимально быстро остановить инфляцию. На это нацелены все решения по сокращению расходов, в том числе, например, по неиндексации заработных плат". "Наш прогноз инфляции на конец года — порядка 10,5-11%, и мы не исключаем, что следующим летом мы увидим 6% в годовом выражении. Все это делается для того, чтобы ЦБ получил больше гибкости в вопросе кредитно-денежной политики, а уровень процентных ставок в экономике снижался. Все делается для того, чтобы предприятия получили доступ к более дешевым деньгам и на базе в том числе своей выросшей прибыли могли финансировать свои инвестиционные программы",— заключил Орешкин.

Жесткая бюджетная политика оправданна. Как замечает Орлова, ограничения экономического роста носят структурный характер и дополнительные расходы бюджета способны только разгонять инфляцию (она считает пределом восстановительного роста экономики 1-1,5%).

В готовности же бизнеса к инвестициям есть сомнения. "А какие у предприятий резоны инвестировать прибыль? Сейчас — никаких,— замечает Цухло.— Нет явной надежды на оживление спроса. Нет никакого недостатка мощностей". По опросам ИЭПа, увеличивать инвестиции планируют 16% предприятий. Сокращать — 39%.