Президент Boeing в России Сергей Кравченко в интервью "Ъ FM"

Санкции не стали проблемой для российской промышленности, заявил глава Минпромторга Денис Мантуров в рамках ПМЭФ. Введенные ограничения не изменили режим работы в России, однако добавили неуверенности, рассказал президент компании Boeing в России и СНГ Сергей Кравченко в интервью обозревателю "Коммерсантъ FM" Константину Эггерту на Международном экономическом форуме в Петербурге.

По словам господина Мантурова, сложности из-за продления ограничений есть только у некоторых компаний. Министр также подчеркнул, что с третьего квартала в стране будет прослеживаться восстановление промышленного производства.

— Как этот год, год санкций, сказался на работе Boeing в России?

— Конечно, санкции не добавляют нам оптимизма, а без оптимизма очень трудно работать, но несмотря на эту нервозность и все-таки наличие какой-то неопределенности, что будет в будущем, я стучу по дереву. Последний год нас с точки зрения санкций не очень затронул, за исключением, может быть, личной санкции на одного из выдающихся российских бизнес-лидеров, который является нашим основным партнером и очень много сделал для нашего сотрудничества. Все остальные санкции нас напрямую не затронули, и я бы очень хотел, чтобы так и оставалось.

Вообще, мне бы хотелось, чтобы санкции исчезли, потому что они не добавляют нам уверенности в том, что нам можно будет расширять проекты, которые мы делаем в России, а мы делаем проекты на миллиарды долларов по плану, который мы разработали до политического кризиса. Пока они нас не затронули, российские авиакомпании получают самолеты по подписанным контрактам, "ВСМПО-Ависма" прекрасно работает с нами и поставляет на сотни миллионов долларов компоненты для Dreamliner, российские инженеры приходят в конструкторские центры Boeing, российские программисты делают прекрасные для нас проекты — вот это все очень хотелось бы не только сохранить, но и развивать. Из того, что мы за последний год сделали: мы продолжаем строить инновационный центр, мы с оптимизмом смотрим на Титановую долину, на новую экономическую зону и расширение нашего совместного предприятия. Но закончу тем же, с чего я начал: политическая истерия и неопределенность нам точно совершенно для развития этих проектов, взаимовыгодных, широкомасштабных, не нужны.

— Вы не испытывали за последний год какого-то серьезного давления, например, со стороны правительства Соединенных Штатов в направлении ограничения вашего бизнеса в России?

— Мы самый большой высокотехнологичный инвестор или партнер для России на протяжении последних 20 лет. Мы строим космическую станцию, у нас на миллиарды долларов закупки в России, поэтому мы абсолютно транспарентны: и американское правительство, и российское правительство знают все, что мы делаем, и если они хотят нам что-то сказать или посоветовать, они точно совершенно знают, как это сделать. И то, что я вам рассказал, является подтверждением того, что мы продолжаем работать. Но при этом люди, которые принимают решения о будущих проектах, о росте, которые мне бы очень хотелось осуществить, потому что мы его запланировали, они, конечно, серьезно задумываются о том, будут ли новые санкции, когда существующие санкции снимут.

— Из Вашингтона на вас давление особого нет пока?

— Понимаете, санкции — ведь это что такое? Санкции — это законы. Boeing, как и наши российские партнеры, — законопослушная компания: все, что не запрещено, мы делаем. Если будут какие-то запрещения или будут какие-то лицензии востребованы, мы абсолютно точно будем следовать этим правилам и законам, будь они американскими или российскими. Работая в России, американская корпорация Boeing 100% должна следовать всем требованиям.

— Вы упомянули о том, что работа продолжается, что вы работаете в том числе и над инновациями. Но если говорить о чисто коммерческой составляющей вашей работы, и о продаже просто-напросто самолетов, если посмотреть на перспективы 10-15 лет, чего ожидаете, каких трендов в вашей сфере?

— Несмотря на то, что сейчас, безусловно, есть экономический спад в целом в России, и как следствие этого падают пассажиропотоки и грузовые перевозки, руководство крупнейших российских авиаперевозчиков, в первую очередь, "Аэрофлота", прекрасно работает по реструктуризации компании и модели бизнеса. И мы, считая, например, "Аэрофлот" основным нашим заказчиком здесь, работаем с ним плечом к плечу, и поможем им пройти через эти тяжелые времена. И мы точно уверены, что этот рост вернется. И если посмотреть на 20 лет вперед, России и СНГ нужно будет в ближайшие 20 лет новых самолетов 1150, это при консервативном прогнозе роста. 75% этого прогноза — это Россия. 1150 самолетов на более чем $140 млрд, а это громадный пирог. И места на этом рынке хватит и ОАК, которому я очень желаю успеха, это наш партнер и компания, с которой мы работаем очень давно, и место будет достаточно и для Boeing, и для Airbus. О чем я волнуюсь — о том, чтобы после того, как российские производители самолета поставят все, что они могут произвести, если они сделают конкретную продукцию, мы не проигрывали Airbus, пока нам это удается.

— Из тех 1150 самолетов, в каких будет потребность в ближайшее время — дальнемагистральных, среднемагистральных, типа того же Superjet, какая будет потребность на рынке в течение ближайших 15 лет?

— Примерно 10% — это самолеты, которые называются региональными самолетами, российским прекрасным конкурентным самолетом в этом сегменте является Superjet, который Россия уже производит, и я летаю с удовольствием на этом самолете и в Киев, и в Санкт-Петербург на бортах "Аэрофлота". А самая большая доля, примерно 60-65%, — это будут узкофюзеляжные самолеты вместимости от 120 до 200 пассажиров — это класс Boeing-737, MAX, это класс А320neo и это класс МС-21. Поэтому, как я уже сказал, эти три основных производителя Boeing с 737 самолетами, Airbus с А320neo и ОАК с МС-21, они и будут основными здесь игроками. И я абсолютно уверен, что российские аавиокомпании, если ОАК сделает такой же конкурентный самолет, как SSJ, они будут покупать и МС-21, и западные самолеты.