Новый прогноз Минэкономики пугающе близок к реальности

Внесенный в правительство новый прогноз Минэкономики до 2018 года, на основе которого будет строиться бюджет-2016, впервые выглядит приближенным к наблюдаемой экономической реальности. В него на 2016 год заложены цена нефти в $50 за баррель, рост ВВП на 0,9%, близкий к нулевому рост реальных доходов населения, промпроизводства, оборота розницы, небольшой спад экспорта и реалистичный прогноз оттока капитала. Реальность может опровергнуть расчеты Минэкономики новым снижением темпов роста в Китае, дальнейшим спадом инвестиций и проблемами с импортозамещением: ничего из этого списка прогноз реальным не считает и поэтому не учитывает.

Окончательная версия текущего экономического прогноза Минэкономики («Основные параметры прогноза социально-экономического развития РФ на 2016–2018 годы») внесена в правительство и будет в ближайшее время рассмотрена для целей дальнейшего планирования бюджета на 2016 год. Документ есть в распоряжении “Ъ”, главное его отличие от версии от 19 августа (см. “Ъ” от 26 августа) — измененные базовые сценарные условия. В базовой версии в августе цена на нефть, учитываемая в прогнозе, росла с $52 за баррель в 2015 году до $55 в 2016 году и $60 в 2017 году. В финальной базовой версии (если у расчетов команды Алексея Улюкаева и есть небазовые сценарии, то они в документе не упоминаются) цена нефти в 2015–2016 годах зафиксирована на уровне $50 за баррель и растет до $55 в 2017 году и $60 в 2018 году. Исходя из этого, «нефтяной шок» августа 2015 года Минэкономики предлагает считать не закончившимся — нефть в IV квартале 2015 года в нем учитывается по цене $38,7 за баррель, то есть существенно ниже, чем цены, наблюдаемые сейчас. Исходя из этого, в частности, ведомство верит в курс доллара в 70 руб./$ до конца нового года (см. график) с последующим вялым «отскоком».

Напомним, прогнозы Минэкономики уже много лет хронически более оптимистичны, чем последующие сводки Росстата, по большинству параметров — по крайней мере, если сравнивать их с более консервативными прогнозами Банка России. Тем не менее последняя версия документа, отличающаяся от версии 19 августа непринципиально, по крайней мере по прогнозным цифрам 2015 года крайне близка к текущим оценкам негосударственных аналитиков по инфляции, инвестициям, динамике ВВП, промросту и показателям платежного баланса: в сущности, пока это самый реалистичный экономический прогноз в той мере, в которой это может себе позволить госведомство. Минэкономики, видимо, более не считает достижимым таргет ЦБ по инфляции в 2018 году (в 2016 году среднегодовая инфляция, по этим расчетам, составит 7,7%, на конец года — 7%, на конец 2018 года — 5,5%). Реальный эффективный курс рубля в 2016 году не изменится (в 2015 году он ослабнет в итоге на 18,2%). Инвестиции в основной капитал после обвала 2015 года на 10,8% снизятся в 2016 году еще на 1,5%. Реальные доходы населения вырастут на символические 0,1% (то есть не вырастут), оборот розницы увеличится на 0,7% (в августовской версии — на 1,9%), промпроизводство — на 0,6% (ранее — 1,1%).

К достоинствам прогноза стоит отнести и трезвую оценку оттока по капитальному счету: в 2015 году он оценивается в $93 млрд, в 2016 году — в $80 млрд против $70 млрд в предыдущей версии. Наконец, ВВП России, положительный вклад в который продолжает вносить экспорт, вырастет в 2016 году на 0,9% — ранее рост прогнозировался на уровне 1,8%.

Очевидная базовая проблема расчетов Минэкономики — то, что учет «заниженных» нефтяных цен в нем дан де-факто в отрыве от возможных причин обвала мировых рынков. Минэкономики исходит из среднегодовых темпов роста мировой экономики на уровне 3,5% в 2015–2018 годах. Схожие прогнозы в июле 2015 года делали в МВФ и Всемирном банке. При этом рост в КНР на уровне 6–6,5% ВВП в год до 2018 года в прогнозе учтен — однако снижение нефти ниже $50 за баррель как раз обеспечивалось сомнениями инвесторов в масштабах китайского снижения темпов роста. Напомним, в начале сентября на встрече G20 управляющий директор МВФ Кристин Лагард заявила, что риски замедления экономического роста, особенно для развивающихся стран, заметно увеличились. В среду же аналитики Citigroup объявили о том, что шансы рецессии в мировой экономике (снижения мирового ВВП) в ближайшие два года составляют 55%. Старший экономист банка Виллем Буйтер уточнил: главной причиной возможной рецессии может стать сокращающийся спрос в развивающихся странах, в первую очередь в Китае.

Прогноз Минэкономики пытается оценить это через понижение прогнозных нефтяных цен — но речь может идти о сокращении спроса на все экспортные товары РФ, в том числе нефтепродукты и металлы.

Вторая проблема прогноза — это предполагаемая Минэкономики модель восстановительного роста. Согласно пояснительной записке к документу, в условиях сокращения частных инвестиций и «оптимизации» инвестпрограмм электросетевых компаний и «Газпрома» (с целью снижения уровня инфляции), инвестспрос будет расти (правда, с 2017 года) на госзаказе, что поддержит машиностроение. Положительное же влияние на строительный сектор до 2018 года (в котором прогнозы подозрительно оптимистичны) будут оказывать неописанные «намеченные масштабные инфраструктурные проекты», а это должно подтолкнуть в экономике РФ обработку. Одним из основных факторов восстановления промышленности в министерстве видят производство товаров потребительского спроса, прежде всего продовольствия, одежды и обуви. В реальности же последние курсовые шоки приводили лишь к всплеску потребления импортных товаров (см. “Ъ” от 31 августа). Но в документе министерства отмечается, что предполагаемые скромные темпы роста физического импорта (3,9% в среднем за 2016–2018 годы) будут объяснять «ослабление курса рубля и динамика внутреннего спроса». По сути, с 2017 года, как предполагается, экономика будет расти по старой схеме — основным фактором экономического роста наряду с государственным спросом и мегапроектами станет опережающий производительность труда рост зарплат в частном секторе. Они, впрочем, и в 2018 году не достигнут уровня 2014 года.

Заметим, что гипотеза о том, что граждане переключатся на отечественные потребительские товары, во многом объясняет и предположение о резком увеличении профицита сокращающегося счета текущих операций платежного баланса с $60 млрд в 2016 году до $81 млрд в 2018 году. Разумеется, сложно упрекать Минэкономики в том, что оно верит в разрабатываемые правительством программы импортозамещения. Тем не менее для целей прогноза предполагать быстрый успех странно — а без этого эффекта прогноз Минэкономики был бы осторожнее.

На 2017–2018 годах цифры, прогнозируемые Минэкономики, в среднем немного хуже, чем в августовской версии, особенно к выборному 2018 году. Впрочем, это при отказе от трехлетнего бюджета в пользу однолетнего почти не имеет значения. Отметим, в прогноз уже внесена индексация пенсий раз в год по уровню прогнозной, а не фактической инфляции — тем не менее явно предвыборный рост зарплат в нем есть.

Наконец, важное допущение прогноза — то, что динамика ВВП РФ сейчас уже является положительной: «в июле достигнута точка перегиба, ВВП показал рост на 0,1%», пишется в документе. Между тем ненадежность помесячной оценки ВВП с очисткой от сезонности более или менее общеизвестна, тогда как реакция предпринимательской среды на события августа 2015 года — пока нет. Последняя оценка годовой динамики ВВП в 2015 году из Минэкономики — спад в 3,6%, предполагается, что «дно» уже пройдено. С немалой вероятностью выход из рецессии даже при стабилизации роста в Китае, стабильных нефтяных ценах и отказе граждан от импорта начнется только в 2016 году: еще несколько месяцев падения ВВП и продолжение спада инвестиций в уже достигнутых темпах могут сделать прогноз Минэкономики слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Дмитрий Бутрин, Алексей Шаповалов, Денис Скоробогатько