Как региональный бизнес меняет результаты выборов

Прошедшие 13 сентября губернаторские выборы неожиданно вернули в российскую политику забытое явление — второй тур. Эту грань переступила Иркутская область, а в Омской, Амурской областях и Республике Марий-Эл (всего выборы прошли в 21 субъекте) он был вполне вероятен. Заметную роль сыграл неожиданный участник — местный бизнес, казалось бы, давно оттесненный в тень.

Таисия Бекбулатова

Последний раз словосочетание "второй тур" применительно к губернаторским выборам использовалось десять лет назад в Ненецком автономном округе. Затем стране на семь лет пришлось в принципе забыть о таком явлении, как выборы главы региона. Но и после возвращения института выборности в регионах преобладало голосование референдумного типа, когда о том, чтобы фаворит гонки не сумел победить в первом туре, не могло быть и речи. Однако кампания, завершившаяся 13 сентября, оказалась совсем не типичной.

Выборы в Иркутской области сначала шли по стандартному сценарию: среди кандидатов — врио губернатора Сергей Ерощенко ("Единая Россия"), возглавляющий область с мая 2012 года, выдвиженец КПРФ Сергей Левченко, а также кандидаты от "Справедливой России" и ЛДПР. Однако в какой-то момент программа дала сбой: утром 14 сентября облизбирком объявил, что второго тура не избежать. Ерощенко не смог победить коммуниста в первом туре — 49,6% против 36,6% голосов, а в самом Иркутске он набрал всего 30% против 54%.

Каким бы неожиданным ни казался этот результат, у него были свои причины, и они заключались отнюдь не в том, что жители Иркутской области внезапно захотели увидеть своим главой коммуниста. Дню голосования предшествовала долгая история противостояния местного бизнеса и губернатора Ерощенко, который еще недавно сам был местным бизнесменом. "Второй тур был обусловлен серьезным конфликтом между губернатором и частью бизнеса, по большей части строительного, с которым у него полтора года назад разладились отношения",— объясняет сложившуюся ситуацию политолог Сергей Шмидт. По его мнению, основным "антигубернаторским тараном" стали ОАО "Новый город" депутата заксобрания Александра Битарова (два года возглавлял иркутское отделение "Единой России") и ООО "Финансово-строительная компания "Дом-строй"" другого депутата Алексея Красноштанова (также член "Единой России"), к которым присоединился "ряд компаний поменьше". Собеседник "Власти", близкий к областным властям, утверждает, что конфликт произошел из-за того, что губернатор "стал наводить порядок на строительном рынке, вводить единые правила". По его словам, строителям выгодно, "чтобы была мутная вода все время": "Почему у нас частая перемена губернаторов (пятеро за десять лет.— "Власть")? Это среда выживания местной элиты". Строители, в свою очередь, возмущались, что губернатор "заблокировал развитие бизнеса" и потворствует "своим", поясняет Шмидт. "Проблема обусловлена больше персоной Ерощенко, у которого за долгую карьеру в бизнесе накопилось много конфликтов с местными компаниями",— считает политолог Ростислав Туровский, отмечая также склонность губернатора "использовать административный ресурс, чтобы потеснить конкурентов, из-за чего испортились отношения со строительным бизнесом". С именем Ерощенко связана группа компаний "Истлэнд" (одна из крупнейших бизнес-структур Иркутской области), в которой он раньше занимал пост гендиректора. Как сказано на официальном сайте, группа объединяет множество предприятий, в том числе авиакомпанию "Ангара", Восточно-Сибирское речное пароходство, туристическую компанию и несколько отелей.

Сергей Шмидт рассказывает, что еще до того, как в мае Ерощенко получил от президента разрешение идти на выборы, "строительная оппозиция развязала против него кампанию, даже проводила митинги с требованием его отставки, зимой же сложился альянс между бизнесом и местными коммунистами". "Строительный бизнес вкладывался в распространение негатива, чернухи, разогрел компроматом протестные настроения,— объясняет источник "Власти", близкий к областным властям.— Без этого, возможно, не было бы второго тура". Шмидт отмечает, что фигура Сергея Левченко "не подвергалась никакой позитивной накачке. Нет Левченко, есть анти-Ерощенко". Антигубернаторские настроения подогревал страх работников строительных компаний потерять работу. "А мотивированный избиратель — это заряженный атом, он за собой еще нескольких потянет",— говорит Сергей Шмидт.

По словам политолога, глава региона сам недооценил риски, вступив в кампанию с 62% рейтинга, "путевкой от президента" и запросом на стабильность в регионе. "Если бы не этот конфликт, губернатор победил бы в первом туре,— считает он.— Еще в начале лета второй тур казался крайне маловероятным". Однако конфликт развивался, а "его штаб выбрал неверную стратегию: не реагировал на черный пиар, вел кампанию так, будто соперников нет, ответного мочилова не последовало". "Строители выставили наблюдателей, и Иркутск за счет предотвращения фальсификаций показал реальное отношение к действующей власти",— добавляет главный редактор портала "ИркСиб" Алексей Соколов. Директор Института политического права и управления Алексей Васильев отмечает, что Сергея Левченко кроме строителей поддержал и ритейл, а "ко второму туру подтянулись и те, кто стоял в стороне": "Не все, кто его поддерживает, верят в то, что он победит, но им выгоден слабый губернатор Ерощенко. В отношениях с элитами Ерощенко проиграл, даже если выиграет выборы". "Бизнес — игрок рациональный и игрой против губернатора пытается оказывать на него давление в своих интересах, даже если не делает серьезные ставки на конкурента",— добавляет политолог Туровский.

Губернаторы сами во многом спровоцировали действия бизнеса, действовали чрезмерно жестко и получили обратную реакцию

В Омской и Амурской областях и Республике Марий-Эл второй тур почти случился во многом по схожим причинам. В штабе врио губернатора Омской области Виктора Назарова, к примеру, до последнего не были уверены в победе в первом туре, хотя в итоге он набрал 60% (против 28% у кандидата от КПРФ Олега Денисенко, которого сначала сняли с выборов, а потом восстановили через Верховный суд). Эксперты и технологи самого губернатора отмечали, что после ухода с поста в 2012 году тяжеловеса Леонида Полежаева, который жестко правил регионом два десятилетия, правительство потеряло контроль над местными элитами. "Казалось бы, после того, как президент одобрил кандидатуру Назарова, весь бизнес должен был прибежать и продемонстрировать свою лояльность. Но этого не произошло,— рассказывает "Власти" один из политтехнологов врио губернатора.— Каждый киосочник, который заработал 10 миллионов, считает, что он может влиять на регион". В штабе Назарова даже утверждали, что из-за ограниченности в средствах пришлось отказаться от некоторых дорогостоящих инструментов агитации. Часть местного бизнеса начала поддерживать Олега Денисенко, рассчитывая на более успешное сотрудничество с новым губернатором. "У Назарова очень низкий рейтинг. Денисенко начали неофициально поддерживать даже некоторые влиятельные единороссы. Просто никто не был уверен, что Назаров сможет выиграть",— объясняет кандидат от ЛДПР Ян Зелинский. По словам экспертов, коммуниста поддержала часть строительного, транспортного и сельскохозяйственного бизнеса, оборонные предприятия, а также влиятельный бизнесмен Сергей Морев (бывший гендиректор "Омскагрегата"). Политолог Александр Кынев отмечает, что "Назарову досталось фантастически тяжелое наследство, камнями на нем висят масштабные проекты, которые остались со времен Полежаева, нет денег ни закончить, ни закрыть". У населения нет неприятия Виктора Назарова, полагает он, "в отличие от Иркутска, где у Ерощенко конфликт, в том числе с интеллигенцией": "Но есть конфликт с частью "старого директората" — возрастной региональной элитой, в том числе из оборонного комплекса". Ростислав Туровский полагает, что Назарова отправили на досрочные выборы, когда он "не имел уверенной поддержки" в регионе, и от второго тура его во многом спасло лишь то, что Денисенко снимали с выборов, и он на значительный период времени выпал из процесса, позволив губернатору вести "кампанию без конкурента". Была и другая причина, по которой второго тура не произошло: "Левченко в Иркутской области давно знает местную бизнес-элиту, и договориться им было несложно. Денисенко же неместный, и отсутствие отношений с бизнесом сказалось на результате". Виктор Назаров уже заявил, что не будет воевать с бизнесом и элитами, которые поддержали коммуниста: "Им хотелось поиграть в политику. Ну поиграйте. Это нормальная тенденция. Я не говорю, что кого-то надо мочить".

В Марий Эл, где врио главы республики Леонид Маркелов набрал 50,7% (кандидат от КПРФ Сергей Мамаев — 32,3%), в игру тоже вступил локальный бизнес. "Была борьба структуры Ивана Казанкова (депутат заксобрания, первый секретарь отделения КПРФ.— "Власть") "Звениговский мясокомбинат" с командой Маркелова",— рассказывает политтехнолог Рустам Абдуллин. Сам Казанков выдвигаться не стал, возможно, из-за опасений, что ему не дадут собрать подписи муниципалов, отмечает он. Другие местные компании Казанкова не поддержали,— "страх потерять то, что есть,— связывающая пуповина бизнеса с властью", но "в случае второго тура перебежки из команды Маркелова были вполне ожидаемы". По мнению политтехнолога, "в условиях внятной экономической программы выхода из экономического тупика от кандидата Мамаева или выдвижения самого Казанкова второй тур был бы неизбежен", учитывая "огромный антирейтинг Маркелова (возглавляет регион с 2001 года.— "Власть") и усталость от него в республике". "Я думаю, доля усилий Казанкова — это 80-90% результата Мамаева",— добавляет Абдуллин, отмечая, что из-за этого сейчас не исключены "попытки захвата структуры Казанкова".

В одном лишь Приамурье на низкие результаты губернатора "от власти" повлияли не олигархи местного разлива, а банальная пассивность провластного электората. Бывший мэр Благовещенска Александр Козлов занял пост врио только в марте этого года, после того как его предшественника Олега Кожемяко перебросили на Сахалин, и, видимо, еще не успел перейти кому-нибудь дорогу. Эксперты и кандидаты сходятся во мнении, что роль бизнеса на выборах была такой скромной, потому что он "сам небольшой". "Какой-то крупной экономики нет, золотодобывающая промышленность еле выживает, трансграничная торговля идет очень тяжело из-за курса валют, стройка и ритейл медленно сокращаются",— перечисляет политолог Глеб Кузнецов. "Что касается встреч с коллективами, то охотно шли навстречу, но не скажу, что сильно деньги нам жертвовали",— рассказывает кандидат от ЛДПР Иван Абрамов. Кузнецов считает, что главной причиной неожиданных итогов голосования стало то, что никто не сомневался в результатах, и лояльный электорат просто не пришел на выборы. В итоге врио губернатора Александр Козлов набрал 50,6% голосов, а Иван Абрамов — 28,3%.

Рвение, с которым местный бизнес вернулся в региональную политику, в Москве не должно никого удивлять. "Бизнес активно вмешивался в губернаторские выборы с конца 1990-х, продолжал это делать в начале нулевых, и серьезная включенность в этот процесс была вплоть до 2004 года, до отмены выборов. И когда их возвращали, то прекрасно понимали, что возможны эти риски, отсюда логика центра — введение множества ограничений для участия в выборах, чтобы не усугублять ситуацию",— отмечает политолог Туровский. В частности, в большинстве регионов "невозможно самовыдвижение, поскольку именно таким путем бизнесмены могут попытаться выдвинуться". "А выдвижение партийных активистов поддерживается и приветствуется, потому что они опираются только на партийные ресурсы, которых заведомо мало",— говорит эксперт.

Высокая вовлеченность бизнеса в передел губернаторских постов стала как раз "одной из косвенных причин отмены выборов" в 2004 году, считает Туровский. Впрочем, тогда речь шла больше о федеральных финансово-промышленных группах, а не о местных структурах. Эта ситуация изменилась в середине нулевых годов — губернаторские посты перестали быть так интересны федеральному бизнесу, отмечает политолог Александр Кынев: центр лишил регионы большинства полномочий, важных для бизнеса, в частности, субъекты утратили право подписи на соглашение о пользовании недрами, право на внутренние офшоры и т. д. Финансово-промышленные группы могли теперь "решать вопросы в Москве, и началась другая эпоха". "Вся местная политика в Красноярском крае в конце 1990-х — это борьба "Русала" и "Интерроса",— приводит пример Кынев.— К середине нулевых этой проблемы больше нет". При этом если у компании "плохие отношения с губернатором, постоянные конфликты, то появляется интерес избавиться от него, не взять в нагрузку губернаторский пост, а просто решить проблему".

В период последней избирательной кампании в администрации президента о том, что бизнес может не лучшим образом повлиять на избирательную кампанию, не забывали. "Если центр видел, что есть сильные недовольные губернатором бизнесмены, которые теоретически могут вложиться в конкурента, то он начинал с ними вести переговоры",— рассказывает Туровский. Предприниматели либо "получали бонусы — это их успокаивало, либо просто выходили из игры, поняв, что слишком рискованно высовываться". Эксперт приводит в пример Ростовскую область, где у Василия Голубева "были сложные отношения с прежними элитами", в особенности с местными бизнесменами Иваном Саввиди и Сергеем Кисловым. "Но они не стали ввязываться в кампанию и поддерживать кандидата от КПРФ Николая Коломейцева. Зато Кислов укрепил отношения своего агробизнеса с Минсельхозом и выиграл другие бонусы, у Саввиди с Голубевым тоже наладились отношения",— рассказывает Туровский.

Как говорит Александр Кынев, "локальные олигархи — строители, торговля, пищевая индустрия, местное производство" — пытались вмешаться в борьбу за власть в регионах с конца нулевых: для них она гораздо важнее, чем для федерального бизнеса. Но на выборах ресурсы действующего губернатора и его конкурентов "несопоставимы". "Среди бизнеса много кто обижен, но они располагают совсем не теми деньгами, что есть в руках у власти,— объясняет Кынев.— Это как конкуренция маленькой палатки и гигантского супермаркета". К тому же, как считает большинство экспертов, выборы губернатора в регионах, как правило, воспринимаются как кампания федерального уровня, в которую местным не стоит соваться, тем более после того, как президент выразил свою волю, назначив губернатора врио. "Люди привыкли, что воевать можно на выборах в заксобрание, лоббировать вице-губернаторов, а губернаторы — это не региональная номенклатура: президент сказал, люди согласились",— считает политолог Глеб Кузнецов. "Бизнесу по-прежнему легче завоевывать позиции в заксобрании и оттуда воевать с губернатором",— соглашается Ростислав Туровский. В большинстве случаев крупные местные предприниматели "вынуждены дистанцироваться от выборов", говорит он: "Полным-полно недовольных в бизнесе, но мало кто рискует ставить на конкурентов — оппозиционеры выглядят слишком слабыми фигурами, из-за чего им и не хватает ресурсов".

"Губернаторы сами во многом спровоцировали действия бизнеса, действовали чрезмерно жестко и получили обратную реакцию" — так Туровский объясняет демарш бизнеса на последней кампании. Конфликт с местными предпринимателями для главы региона порождает трудности на выборах, только если он принял более широкий масштаб конфликта с "лидерами общественного мнения", региональными элитами в целом, полагает Александр Кынев. "Проблема в неспособности выстраивать нормальные отношения с элитами в принципе, бизнес — их часть,— констатирует он.— Если все счастливы, то один бизнес ничего не сделает".

Несмотря на то что "Единая Россия", а также многие эксперты практически сразу после объявления итогов выборов выступили с заявлениями о том, что конкуренция повысилась благодаря действиям центра, "ситуация второго тура — необычная, она не подразумевалась и не ожидалась" в Москве, считает Туровский. Однако, добавляет, что "это отнюдь не крах системы". "У губернаторского корпуса было слишком много иллюзий, что выборы пройдут в абсолютно тепличных условиях, и то, что они разуверились в этом, вполне устраивает администрацию президента",— говорит он. Но если пока еще "слабая тенденция" нарастания роли бизнеса в выборах "будет дальше развиваться", то ее однозначно "будут блокировать". Политолог отмечает, что федеральные финансово-промышленные группы в нынешней ситуации, очевидно, "не будут делать ставку на конкурентов" губернаторов, а "местный бизнес может попытаться, но его будут отсекать". "Иначе будут возникать оппозиционные бизнес-коалиции, а это опасно. Ставка на консолидацию элиты по-прежнему является абсолютной,— поясняет Туровский.— Губернаторские кампании еще не вернулись в состояние борьбы бизнес-групп, и если они вернутся, то плакала вся модель, введенная в 2012 году".