Андрей Архангельский – о конфликте вокруг главной театральной премии страны

На прошлой неделе очередной скандал разразился вокруг национальной театральной премии "Золотая маска" и уже успел выйти за границы театра. Обозреватель "Огонька" — о том, что это означает

Андрей Архангельский

Проблема "Маски" в том, что, прежде чем перейти к каким-то выводам, нужно полтекста посвятить предыстории: вот есть премия "Золотая маска", в 1994 году учрежденная Союзом театральных деятелей (СТД) — общественной, заметим, организацией, а не государственной. Но при этом Минкульт России с 2007 года также является одним из организаторов премии и имеет право участвовать в формировании экспертного совета. И хотя формально государство не может вмешиваться в работу премии... Что дальше, читатель уже должен догадаться. В России неформальные правила важнее, чем формальные. Двадцать с лишним лет состав экспертных советов "Маски" (состоящих в основном из театральных критиков, которые отбирают спектакли для участия в фестивале) волновал только узкий круг специалистов, а теперь волнует всех. 19 октября появилось коллективное обращение к председателю СТД Александру Калягину, которое подписали около 100 (!) театральных критиков из 12 городов России. По их мнению, в этом году Минкульт устроил "беспрецедентное давление на экспертный совет", введя в его состав "своих критиков", чтобы влиять на принятие решений. В знак несогласия из совета уже вышли двое экспертов, а режиссеры Богомолов и Серебренников сняли спектакли с конкурса. В письме критиков Калягину предложено сформировать новый совет, "не вызывающий подозрений в идеологической тенденциозности и предвзятости". Калягин уже успел ответить отказом, обвинив критиков в "эмоциональности".

На момент сдачи номера (22 октября) у этой истории был, как в пьесах Ибсена, отрытый финал. Весьма вероятно, что критики в знак протеста будут игнорировать в этом году "Маску" (из-за бойкота "Маска" может остановить свою работу). Интрига в том, захочет ли государство в лице Минкульта идти на открытый конфликт с профессиональным сообществом.

Поводом для всех этих сложных маневров Минкульта — введение "своих" критиков против "чужих" — стало сложившееся "в сферах" мнение, что "либералы захватили "Маску"", "премии дают своим", "игнорируют классику". На выездном совещании Минкульта в Туле еще в мае 2015 года первый замминистра культуры Владимир Аристархов сказал: "...есть театральный фестиваль, который системно поддерживает постановки, которые очевидно противоречат нравственным нормам, провоцируют общество, содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны и сознательно выходят за нравственные рамки".

На самом деле спектакли даже главных "раздражителей общества" — Серебренникова и Богомолова,— хотя и попадали в списки номинантов "Маски", но редко получали награды. Единственную "Золотую маску" Серебренников взял за спектакль "Отморозки" (2012). На "Маску" номинировались почти все спектакли Богомолова — но ни один не получил высшей награды (лишь приз театральной критики — за "Идеального мужа"). Наград в 2015 году, напротив, удостоились самые что ни на есть вечные ценности. Президент "Маски" Георгий Тараторкин перечислял в интервью "Огоньку" (N 21 от 01.06.2015): "В этом году у нас победил Чехов, "Вишневый сад". В прошлом году — Шиллер, "Коварство и любовь". Перед этим побеждает Ярославль — с Чеховым "Без названия". 7 лет назад — Магнитогорск с "Грозой" Островского..."

Однако в кругах, близких к нынешнему руководству Минкульта, картинка сложилась иная, и именно под нее формируется вся ведомственная оптика. Такое искажение неизбежно порождает разного рода мифы, они и плодятся активно. Подзабытый тезис "искусство должно служить народу" — как раз из этого разряда, весьма нынче востребованный. На русский это легко переводится — искусство должно поддерживать государство; а в переводе на театральный — нужно больше спектаклей "о хорошем". В проекте стратегии государственной культурной политики, который разработал институт им. Лихачева (представитель которого Капитолина Кокшенева — одна из тех самых "экспертов от Минкульта" в нынешнем совете "Маски"), предлагается всю деятельность театров подчинить "созданию позитивных образов коллективной исторической памяти, преемственности и продвижению ценностей российской цивилизации". Ну и, само собой, не без прагматики: раз государство платит, то имеет право заказывать музыку (регулировать победителей "Маски").

Скандал вызревал долго, теперь вышел на поверхность; при этом неожиданно выяснилось, что весь сюжет не про театр даже и не про критиков, а шире — про критерии профессионализма в России. Отличие нашего общества от тоталитарного заключается, собственно, в отсутствии тотальности. До какого-то уровня государство без всяких проблем может закручивать гайки или откручивать. Но на каких-то уровнях уже натыкается на людей — со своей точкой зрения.

Это каждый раз оказывается неожиданностью: вот, например, в тех же официальных кругах есть общее пренебрежительное представление о том, что "все критики продажны", а все обстоит ровно наоборот. Критиком ведь "назначает" не государство; критик гораздо меньше зависит от государства, чем от мнения сообщества, и больше дорожит репутацией: это его единственный капитал. И вовсе не случайно главной сенсацией всей этой истории пока что стала невиданная солидарность критиков (на прошлой неделе было заявлено о создании ассоциации театральных критиков).

Какова цель Минкульта, "охранителей"? Попробуем понять и их логику. Патриотическое кино у нас давно есть, и оно почти все такое; патриотическая литература — тоже, а вот о "патриотическом театре" не слышно. Между тем в 2015 году Минкультом было вложено огромное количество сил и средств в подготовку таких представлений — в театрах в этом году плодились как грибы "спектакли про войну", с пилотками, ленточками и звуками военной трубы. Они, безусловно, имеют право на существование, но делаются "для галочки", для отчетности — перед тем же Минкультом (а если бы они делались по своей воле, то и результат был бы лучше).

В итоге получается не козырно. У Минкульта есть все рычаги влияния на театры, включая финансовые. Однако результаты этого ведомственного рвения игнорируются экспертным сообществом — теми самыми критиками. Минкульту кажется, что это заговор, хотя на самом деле патриотика игнорируется по сугубо прикладной причине — из-за ее художественной беспомощности. Признать это (тем более на административном уровне) трудно, организаторы культуры из профильного ведомства хотят хотя бы символической награды за свои труды. И если такой оценки нет в реальности, ее пытаются "организовать" — с помощью той же "Маски". Организовать, так сказать, вставание.

Под спудом скандала — огромный эстетический конфликт, который упирается в еще более глобальный и нерешенный вопрос: какую страну мы строим? Куда идем — вперед или назад? Как определяем "современность" и "будущее"? В России тысячи театров, нормой для которых является постановка "вечных", "терапевтических" спектаклей по Чехову или Островскому; они не отличаются оригинальностью, зато "людям нравится". И эти актеры и режиссеры страшно обижены, что их не замечают: они уверены, что "Москва" награждает только за "кривлянье, чернуху и обнаженку". Мы тут, считают они, "храним культуру", тянем лямку, стараемся, все делаем по Станиславскому. "У нас есть актриса...— так обычно начинается этот монолог.— Она 30 (40, 50) лет служит в театре и до сих пор не отмечена".

В Минкульте уверены, что именно это и надо отмечать, и борются за права тысяч незаслуженно "обиженных". Предлагая оценивать вклад не по меркам искусства, а по совокупности заслуг. И поощряя тем самым стандарт, а не талант. Государство защищает бюджетника, это можно понять; но в случае с "Маской" Минкульт покушается на важнейшее завоевание капитализма — принцип состязательности.

Кроме того, "Маска" до сих пор была главной защитницей именно театра в провинции. Вот где-то далеко, в небольшом городке есть театр-студия, платят гроши, зато коллектив молодой. Местный губернатор уже собирался прикрыть их по-тихому, "от греха", и вдруг бац — театру дают "Маску", это значит, что название города и региона звучит по федеральным каналам. Мгновенно театр из изгоя превращается в местную знаменитость, и губернатор в программе "Лицом к городу" по местному ТВ говорит: "Мы гордимся, что вырастили талант в нашем городе, я решил выделить театру дополнительные средства, помещение..."

...Театр — вещь трудноуловимая и именно сиюминутная: зато он точнее фиксирует настроение сегодняшнего дня. И все время норовит об этом рассказать — работая градусником, как говорил еще Вяземский. И поэтому является главным объектом нападок. Бедный градусник, вечно его норовят наказать — за плохую погоду за окном.