В действиях милиционеров и менеджеров состава преступления не обнаружили

"Ъ" стали известны обстоятельства прекращения Следственным комитетом РФ громкого уголовного дела о неисполнении требований транспортной безопасности (ч. 3 ст. 263-1 УК РФ), возбужденного в связи с терактом в 2011 году в аэропорту Домодедово. Его фигурантами являлись четверо топ-менеджеров коммерческих структур аэропорта и столько же милицейских начальников. После 53 месяцев расследования СКР установил, что в их действиях отсутствует состав преступления. Из материалов расследования, имеющихся в распоряжении "Ъ", следует, что взрыв смертника в Домодедово можно было бы предотвратить, если бы правоохранительные органы отреагировали повышенными мерами безопасности на подготовку другого теракта с использованием "живых бомб" — на Красной площади.

Постановление о прекращении уголовного дела следователь по особо важным делам ГСУ СКР Сергей Дубинский вынес еще 24 августа, однако фигуранты расследования узнали об этом только недавно. Из документа следует, что в действиях бывших начальника управления на транспорте МВД России по Центральному федеральному округу Андрея Алексеева, экс-руководителя ЛУВД "Домодедово" Александра Трушанина, его заместителей Александра Будцова и Александра Дегтярева отсутствует состав преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263-1 УК РФ. Аналогичное решение следователь вынес по уголовному преследованию директора российского представительства зарегистрированной на острове Мэн управляющей аэропортом офшорной компании Airport Management Company Limited Игоря Борисова; его заместителя Вячеслава Некрасова; управляющего директора, отвечающего за безопасность аэропорта, ЗАО "Эйрпорт Авиэйшн Секьюрити Домодедово" Андрея Данилова и начальника службы авиационной безопасности этого ЗАО Анатолия Моисеева.

Однако, как следует из постановления следователя, "по результатам исследования коммерческой деятельности юридических лиц, оказывающих услуги в области гражданской авиации в международном аэропорту Домодедово, были установлены обстоятельства, указывающие на наличие признаков совершения другого преступления — предусмотренного ч. 3 ст. 238 УК".

Эти материалы были выделены в отдельное производство, и по ним возбуждено уголовное дело по факту выполнения работ или оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекших по неосторожности смерть двух или более лиц (подробно о нем "Ъ" рассказывал 8 и 9 июня).

Мерам безопасности не хватило документов

По данным "Ъ", основанием для расследования деятельности милиционеров и менеджеров "Домодедово" послужил рапорт старшего следователя по особо важным делам при председателе СКР Зигмунда Ложиса, разбиравшегося в обстоятельствах теракта, совершенного в аэропорту в январе 2011 года смертником Магомедом Евлоевым. Генерал-майор юстиции Ложис установил, что группа террористов решила устроить взрыв в зале прилета международных рейсов "с учетом международного" статуса самого аэропорта и по результатам проведенной в нем "разведки", которая показала, что сотрудниками МВД и службы авиационной безопасности (САБ) на тот момент не осуществлялся стопроцентный досмотр всех посетителей аэровокзального комплекса. В результате в 15 часов 24 минуты 24 января Магомед Евлоев, на теле которого была закреплена осколочно-фугасная бомба, изготовленная на основе гексогена и алюминиевой пудры, беспрепятственно прошел в зал. Там, "выбрав место наибольшего скопления людей по траектории распространения взрывной волны и поражающих элементов", он в 16:30 привел СВУ в действие. В результате 37 человек погибли, а еще 172 получили ранения различной степени тяжести. Кроме того, согласно выводам следствия, теракт "повлек наступление иных тяжких последствий": возникновение среди населения паники и страха, а также длительное нарушение в работе транспортного предприятия.

В ходе расследования дела уже о неисполнении требований транспортной безопасности, которое возбудили коллеги генерала Ложиса по СКР, выяснилось, что основополагающие документы, в соответствии с которыми на угрозы терактов необходимо было должным образом реагировать авиаперевозчикам, а также сотрудникам аэровокзальных комплексов, включая САБ, на момент совершения теракта Минтрансом РФ разработаны не были. А изучение следствием приказов по линии МВД, в том числе о взаимодействии САБ и милиции, показало, что нормативные акты "не определяли систему мер, реализуемых субъектами транспортной инфраструктуры" для их защиты от преступных посягательств.

Оказалось, что досмотровое оборудование, находящееся на балансе ЛУВД аэропорта Домодедово, в том числе предназначенное для обнаружения взрывчатых веществ, "имеет просроченный гарантийный срок". На момент теракта комплект для экспресс-анализа проб на наличие взрывчатых веществ "Вираж-ВВ" находился в нерабочем состоянии; StreetLab — портативная система идентификации веществ, использующая лазерную технологию, была неоткалибрована, а большая часть другого досмотрового оборудования не использовалась более трех лет в связи с отсутствием расходных материалов. При этом сотрудники ЛУВД пользовались аппаратурой, принадлежащей "Эйрпорт Авиэйшн Секьюрити Домодедово", которая, согласно выводам экспертов, находилась в исправном состоянии.

На допросах руководители и сотрудники ЛУВД дали показания о том, что стопроцентный досмотр посетителей аэровокзального комплекса осуществлялся, только когда из-за угрозы терактов милиция переводилась на усиленный режим несения службы. В обычные дни на входе в комплекс досматривалось не более 2% пассажиров. В основном это были граждане, которые "визуально" вызывали подозрения у стражей порядка и сотрудников САБ.

Для "Эдельвейса" не нашли оснований

Как следует из материалов дела, следствие разбиралось, почему в аэропорту Домодедово не были введены повышенные меры безопасности, хотя менее чем за месяц до теракта, 31 декабря 2010 года, в коттедже на улице Головачева в Москве произошел самоподрыв террористки-смертницы. Ею оказалась Завжат Даудова — жена одного из лидеров дагестанского бандподполья Ибрагимхалила Даудова. В Москву по его заданию Завжат отправилась с Зейнаб Суюновой. Они должны были совершить двойной теракт во время массовых гуляний на Красной площади в ночь на 1 января 2011 года. Однако бомба, уже закрепленная на Завжат Даудовой, взорвалась из-за неаккуратного с ней обращения. Зейнаб Суюнова, не пострадавшая при взрыве, уехала из Москвы, но уже 2 января ее задержали и вернули в столицу. С учетом активного сотрудничества со следствием она по приговору Мосгорсуда получила десятилетний срок.

Из допросов сотрудников ФСБ, МВД и СКР, участвовавших в этом расследовании, выходит, что на первоначальном этапе у них не было оснований, чтобы квалифицировать происшедшее в коттедже как подготовку к теракту (ст. 30 и ст. 205 УК РФ), поэтому 1 января дело было возбуждено по ст. 222 и ст. 109 (незаконный оборот взрывчатки и причинение смерти по неосторожности) УК РФ. Однако уже через три дня, когда была допрошена Зейнаб Суюнова и получены первые результаты экспертиз, террористическая версия стала основной по делу, которое переквалифицировали на ст. 205 УК РФ.

Несмотря на это, отмечается в деле, в январе 2011 года каких-либо специальных контртеррористических режимов либо повышенных мер безопасности в Москве не вводилось, а милиция несла службу в обычном режиме. Следствию это обстоятельство показалось странным, так как за семь месяцев до этого, 29 марта 2010 года, после взрывов смертниц в вагонах метро на станциях "Лубянка" и "Парк культуры", в Москве и Подмосковье был введен план "Эдельвейс", в соответствии с которым в том числе проводился стопроцентный досмотр пассажиров аэропортов. По приказу главы МВД, план "Эдельвейс", предусматривающий усиленный вариант несения службы, объявляется при совершении терактов или угрозе их совершения. Соответствующее распоряжение помимо главы МВД может быть отдано его заместителем, а также руководством ФСБ. Однако в ходе расследования терактов на улице Головачева и в Домодедово было установлено, что их совершили разные преступные группы, хотя и по "сходным мотивам". Таким образом, как полагают в СКР, теракты не были связаны между собой, а следовательно, отсутствовали и основания для введения спецрежимов в столице после первого взрыва. "Нарушений законодательства должностными лицами, компетентными принимать такого рода решения, допущено не было",— говорится в материалах расследования.

Потерпевших готовят к оплате

Отметим, что еще до прекращения дела по ч. 3 ст. 263-1 УК РФ СКР отменил постановление о признании в качестве потерпевших по нему физических и юридических лиц, пострадавших от теракта 24 января, и родственников погибших в нем людей. Как сказано в постановлении, произошло это потому, что "отсутствует причинение вреда в результате действий должностных лиц, ответственных за обеспечение транспортной безопасности". К тому же все бывшие потерпевшие были признаны ими по делу о самом теракте и, как сказано в решении следователя, могли в полном объеме реализовать свои процессуальные права. 11 ноября 2013 года Московский областной суд вынес приговор пособникам террориста Магомеда Евлоева. Ислам Яндиев, Башир Хамхоев и Илез Яндиев получили пожизненные сроки, а младший брат исполнителя, Ахмед Евлоев, был приговорен к десяти годам колонии. Суд также постановил взыскать с осужденных более 8 млн руб. в пользу потерпевших.

Выступая недавно в МГУ, председатель СКР Александр Бастрыкин, по данным "Интерфакса", сказал, что не видит смысла в привлечении собственников аэропорта Домодедово к уголовной ответственности (по ст. 238 УК РФ.— "Ъ"). Однако считает, что они должны расплатиться с пострадавшими от теракта: "Не надо, чтобы вы садились в тюрьму, это лишняя нагрузка на бюджет. Заплатите людям деньги, как это принято в США. Сколько в США стоит жизнь главы семьи, пострадавшего в авиакатастрофе,— $5 млн..."

Кстати, позиция господина Бастрыкина в данном случае полностью совпадает с требованиями пострадавшей от теракта Елены Криволуцкой, которая пыталась отсудить €1 млн в качестве компенсации морального ущерба у структур Домодедово. Иск в российских судах она проиграла, после чего обратилась в Европейский суд по правам человека. В ответе, направленном на вопросы ЕСПЧ замминистра юстиции Георгием Матюшкиным в сентябре этого года, сообщается, что "ни внутренним законодательством РФ, ни применяемыми международными нормами не предусмотрен обязательный тотальный личный досмотр на входах в терминал аэропорта". По его словам, сообщение заявителя о предполагаемых нарушениях со стороны аэропорта (в области обеспечения безопасности.— "Ъ") не относится к компетенции ЕСПЧ. А кроме того, отмечается в документе, гражданский иск потерпевшей следует подавать к ответственным за теракт (госпожа Криволуцкая считает, что осужденные неплатежеспособны.— "Ъ"), а "не против тех, кто располагает средствами для выплаты компенсации".

Николай Сергеев