Директор Главной геофизической обсерватории Росгидромета Владимир Катцов — о суровых климатических перспективах

По известным печальным причинам "климатический саммит" в Париже стал больше политическим, чем экологическим событием. Но какой бы острой ни была политическая конъюнктура, от суровых климатических перспектив человечеству никуда не деться

Владимир Катцов, директор Главной геофизической обсерватории им. А.И. Воейкова (ГГО) Росгидромета

О необходимости широкой международной координации в борьбе с климатическими угрозами говорят давно, но политические обстоятельства всякий раз серьезному продвижению в этом вопросе мешают. Так, увы, случилось и с "климатическим саммитом" во французской столице: в его повестку дня поневоле попали далекие от специфики форума вопросы — и теракты в Европе, и проблема беженцев, и военные действия на Ближнем Востоке.

Тепло, еще теплее...

Увы, проблема изменения климата многими государствами не воспринимается как первоочередная, требующая безотлагательных действий. Успеет ли человечество с такими действиями? Ведь удалось же это в свое время по столь сложному вопросу, как нераспространение ядерного оружия! По климату же пока доминирует ощущение, что времени на поиск решения еще достаточно, а обсуждаемые сегодня меры по смягчению антропогенного воздействия на климатическую систему многими воспринимаются как непомерный груз для экономического развития. Это действительно серьезное усилие.

Чтобы достичь ощутимого результата, нужно фундаментально модернизировать производство, развивать возобновляемую энергетику, сокращать сжигание ископаемого топлива, прежде всего твердого, и в промышленном производстве, и в энергетике, и на транспорте. Здесь страны находятся в неравном положении. Так называемые развитые страны, шагнув на качественно иной уровень экономического развития, уже осознали опасность того, что натворили, и предлагают всем остальным сбавить обороты. Новым игрокам трудно признать такое положение дел справедливым. Не возьмусь прогнозировать результаты международного переговорного процесса. Но вот что хочу отметить: ранее доминантой переговоров было сокращение выбросов СО2, а сейчас на передний план все более очевидно выходит другая тема — адаптация. Уже ясно, что в определенной степени человечество "приговорено" к неотвратимому изменению климата. Из-за большой инерции климатической системы нашей планеты сегодняшние меры по сдерживанию, смягчению воздействия на климат, если они будут реализованы, скажутся лишь во второй половине XXI века. Поэтому придется адаптироваться к неизбежным изменениям климата, разнообразные проявления которых, согласно существующим научным оценкам, с высокой вероятностью будут усиливаться в ближайшие десятилетия. Адаптация сегодня в дефиците — и во всем мире, и в нашей стране.

Профессиональное научное сообщество (а к нему я отношу в том числе и Межправительственную группу экспертов по изменению климата, которая уже четверть века отслеживает и оценивает изменения климата) утверждает: каждое из последних трех десятилетий было последовательно более теплым у поверхности Земли по сравнению с любым предыдущим десятилетием, начиная с 1850 года. В Северном полушарии последнее 30-летие было, вероятно, самым теплым за предшествующие 1400 лет. Происходящее потепление климатической системы является неоспоримым фактом. При этом влияние человека на климатическую систему очевидно. И адаптироваться к происходящим изменениям климата сложно. К сожалению, ученым видятся еще большие скорости и куда большие масштабы климатических изменений в весьма близкой перспективе — в XXI веке.

Куда летят качели

Да, климат менялся всегда, но причины этих изменений были естественными: извержения вулканов, колебания солнечной активности и орбитальных параметров Земли. Кроме того, климат — сложная система со сложными взаимодействиями между ее компонентами; она способна колебаться в разных временных масштабах и без изменений в перечисленных внешних воздействиях. Так все и было до начала индустриальной эпохи. В последние два с половиной столетия в колебания климата стал все более активно вмешиваться человек, прежде всего сжиганием содержащего углерод ископаемого топлива, что привело к быстрому росту содержания СО2 в атмосфере. Если оценить эволюцию концентрации СО2 на протяжении последних 800 тысяч лет (палеоданные позволяют это сделать), то можно убедиться, что как ее современное значение, так и скорость изменения беспрецедентны. По оценкам ученых, самый значительный вклад в суммарное радиационное воздействие связан с повышением атмосферной концентрации CO2 c середины XVIII века. В среднем этот газ сохраняется в атмосфере более столетия и, таким образом, воздействует на климат долго. Таким образом, человечество "вынуждает" климатическую систему двигаться по новому, отличному от естественного, пути.

При этом никто не отменял колебания орбитальных параметров, которые и в прошлом приводили к чередованию ледниковых периодов и межледниковий. Но временные масштабы происходящих сегодня изменений несоизмеримы с теми, что были некогда: одно дело, когда движение климатического "маятника" измеряется десятками и сотнями тысяч лет, другое — когда рывок температуры происходит в течение десятилетий. Это не новость: сейчас Земля находится на спаде естественного цикла потепления, и если бы не деятельность человека, то планета — очень медленно — двигалась бы теперь к очередному похолоданию. Но несопоставимо быстрее происходит антропогенное потепление, которое и становится в ряд важнейших глобальных вызовов XXI столетия.

Естественные климатические "качели" раскачиваются медленно, и что будет через десятки тысяч лет, ныне живущим знать не так уж и интересно — это предмет академических исследований. Совсем иное дело — последствия рукотворного потепления: они затрагивают и нас самих, и существенно в большей степени — наших детей и внуков. Проблема в том, что у многих современных политиков и их окружения есть иллюзия, что решение проблемы климата можно отсрочить, тем более что всегда есть более насущные задачи — экономика, терроризм, войны, эпидемии... Политикам, конечно, не позавидуешь, однако... Научное сообщество разрабатывает сценарии возможного развития событий. При одном из жестких сценариев, например, если человечество продолжит безоглядно сжигать ископаемое топливо, глобальная температура с высокой вероятностью к концу XXI века поднимется на 4 градуса. Много это или мало? Казалось бы, даже в течение суток температура может колебаться существенно сильнее. Однако для средней глобальной температуры, весьма устойчивой характеристики,— это очень много! Это значит, что где-то средняя годовая температура вырастет на градус-другой, а где-то — и на все 10 градусов, а на эти средние повышения наложатся и сезонные колебания, и подобные волне тепла 2010 года аномалии, частота и величина которых также с высокой вероятностью возрастут. И дело, конечно, не ограничивается температурой. Растут риски и других экстремальных погодно-климатических явлений.

Жизнь после "если"

Но оценка климатических рисков — не то же самое, что прогноз погоды. Так, никто из серьезных специалистов не скажет вам: "В 2031 году будет крупное наводнение в таком-то регионе". У погоды есть теоретический предел предсказуемости, за который мы не сможем перешагнуть никогда. Но климат — это не погода. Климат — это статистика погоды. С помощью сложных физико-математических моделей климатической системы предсказать, как будет меняться климат (статистика погоды) в результате тех или иных внешних воздействий — антропогенных или естественных,— мы можем с неплохой долей уверенности... если сможем предсказать сами эти воздействия. И вот тут возникает загвоздка, поскольку по большей части внешние воздействия, включая развитие человечества, так же непредсказуемы. Именно поэтому ученые прибегают к сценариям, то есть условным прогнозам, которые отвечают не на вопрос "Что будет?", но на вопрос "Что будет, если...". Например, что будет, если человечество продолжит сжигать ископаемое топливо ускоряющимися темпами или, напротив, если приложит определенные усилия к сокращению выбросов парниковых газов. Именно такими, разрабатываемыми научным сообществом так называемыми перспективными оценками изменений климата и их последствий и пользуются в международном переговорном процессе. Ученые оценивают климатические риски для социально-экономического развития, ну а решения, конечно, должны принимать политики.

Изменения климата мы ощущаем сами: на европейской части России предзимье, насколько хватает памяти, никогда раньше не было столь продолжительным и мучительным, как сейчас. Последние годы мы не можем вступить в зиму, долго ждем мягкого снега, сугробов, солнца, а изо дня в день темень, что-то "около нуля", капель, мокрый снег, бесконечные простуды и дурное настроение вперемешку с усталостью и сонливостью. С одной стороны, Россия — страна с холодным климатом, казалось бы, немножко тепла ей не повредило бы. Известный британский экономист Николас Стерн в свое время признал, что некоторые страны (Россия, Канада, Скандинавия) на начальных этапах глобального потепления оказываются даже в небольшом выигрыше. У России, например, появляются новые возможности для сельского хозяйства (южная граница рискованного земледелия отодвигается к северу), Северный морской путь открывается для навигации достаточно долго в течение года, повышается доступность арктических шельфов. Что ж, адаптация к изменению климата не всегда значит, что приспосабливаться придется только к чему-то плохому. Не исключено, что и к хорошему. Но если бы этим изменение климата для России и ограничилось! На юге страны, напротив, ожидается рост засушливости, при этом в некоторых местах, на первый взгляд парадоксально, рост засушливости может сочетаться с экстремальными осадками. В других регионах повышается риск наводнений, в том числе, по-видимому, и для Санкт-Петербурга. По оценкам ученых, глобальный средний уровень моря будет продолжать подниматься в течение XXI века. Для жесткого сценария — до 1 метра, по сравнению с сегодняшним днем. На первый взгляд, как и глобальное потепление на несколько градусов, не впечатляет. Петербуржцы, мол, и не такое видали! Но если вспомнить, что эти полметра или метр — лишь точка отсчета для будущих наводнений, да еще в сочетании со свободной ото льда Невой в ставшем привычным затянувшемся предзимье и с определенными неблагоприятными изменениями циркуляции атмосферы (например, путями и характеристиками циклонов), картина получится далеко не безмятежная. Чрезмерная жара летом, лесные пожары и загрязнение воздуха. Деградация многолетней мерзлоты. К этому надо готовиться. У России есть преимущество перед другими странами — большая территория, охватывающая разные климатические пояса, значит, хотя бы уже в этом возможности для адаптации выше. Ведь, например, жители какого-нибудь островного государства в Тихом океане просто бессильны перед подъемом уровня океана — деваться им некуда.

Знакомьтесь: климатические беженцы

Всякое ухудшение жизни приводит к обострению конфликтов, к социальной нестабильности и, не исключено, к росту терроризма. Споры и конфликты вокруг климатических (например, водных) ресурсов — уже реальность сегодняшнего дня. Но мы живем не изолированно: если в каком-то регионе мира при меняющемся климате сохраняются относительно благополучные условия проживания, а в других — складываются невыносимые, появляются климатические беженцы или, по меньшей мере, переселенцы.

В странах с низким уровнем адаптации к изменениям климата экономика с климатом ходят рука об руку, и засуха или наводнение могут согнать людей с обжитых мест. В такой ситуации о каких беженцах мы говорим? Экономических? Климатических? Ясно одно: даже небольшое пока количество беженцев (или переселенцев) уже создает серьезную проблему для более благополучных стран. И решения этой проблемы, мягко говоря, неочевидны. Но потоки беженцев, по-видимому, будут возрастать в ближайшие десятилетия, не в последнюю очередь в связи с изменениями климата. Думаю, что отсидеться в относительно благополучном климате или в условиях лучшей адаптированности к изменениям климата мало кому удастся. Это обстоятельство надо учитывать на тернистом пути к смягчению антропогенного воздействия на климат.