Анна Толстова о подрывной институциональной критике на «Манифесте 11»

Передвижная европейская биеннале современного искусства Manifesta 11 в этом году проходит в Цюрихе. Впервые ее куратором стал художник — единолично, а не в составе кураторской команды. Это великий насмешник и провокатор Кристиан Янковский, главный и, может быть, единственный немецкий наследник Марселя Дюшана.

Тему нынешней "Манифесты", придуманную Кристианом Янковским, все почему-то поняли как гневный вопрос — и заранее обрадовались, предвкушая, как одна из банковских столиц мира превратится в арену беспощадной неомарксистской критики неолиберальной экономики, постфордизма, прекарности, трудовой миграции и прочего, и прочего, и прочего. Что особенно актуально здесь, в Цюрихе, где, как считается, все деньги делаются непосредственно из денег, и сейчас, когда Швейцария дружно проголосовала против гарантированного минимального дохода. Увы, Цюрих упустил свой шанс стать ареной (точнее — общим местом) беспощадной неомарксистской критики. Сам Янковский на открытии говорил, что тему "Что люди делают за деньги: Несколько совместных предприятий" надо понимать буквально и просто, поскольку его всегда интересовал вопрос, как люди выбирают профессию, чтобы зарабатывать на жизнь, и как профессия формирует идентичность человека. Неслучайно основная выставка "Манифесты" щедро прослоена снимками из титанического проекта Августа Зандера "Люди XX века", разложившего человечество по социально-профессиональным полочкам. Тут, конечно, не грех вспомнить, что немецкое слово "Beruf", означающее одновременно профессию и призвание, профессию как призвание, открывает широкое поле для романтических спекуляций о миссии художника, и все творчество Янковского проникнуто иронией по поводу этого особого мистического статуса искусства в нашем лишенном всех прочих иллюзий мире.

Основная выставка "Манифесты" располагается в двух местах. Во-первых, в комплексе Loewenbraeukunst, бывшей пивоварне "Левенброй", переделанной в "арт-кластер" музеев, фондов, центров и галерей, и сейчас цюрихский Кунстхалле, музей Migros и фонд LUMA уступили свою территорию биеннале. Во-вторых, в выставочном центре Helmhaus на берегу Лиммата. Экспозиция сделана очень тщательно, разбита на разделы с подробными экспликациями, работ чудовищно много, каждая снабжена этикеткой, совершенно неудобочитаемой, как и карта биеннале, за что надо благодарить знаменитого дизайнера Рюди Баура, делающего за деньги чистую и бесполезную красоту. Выставку открывает видео со сценами из "Соляриса" Андрея Тарковского: Бах, Брейгель, полки с книгами — и все это в космическом корабле, населенном землянами и пришельцами — призраками прошлого травматической этиологии. Так, поясняет куратор, старое и новое встречаются в нашем проекте с неизвестным, то есть с процессом создания искусства.

Большая часть основной выставки называется "исторической", и это в известном смысле Бах и Брейгель, то есть старые, уже не раз выставлявшиеся работы именитых современников, становящихся теперь — во времена невероятного ускорения времени — классиками не то что при жизни, а едва достигнув зрелости. Крис Берден, Эд Рушей, Эдриан Пайпер, Сьюзан Хиллер, Розмари Трокель, Софи Калль, Луиза Лоулер, Фарун Хароки, Ито Баррада, Пьер Юиг, Томас Деманд, Коко Фуско, Джонатан Монк, Амалия Пика, Ахмет Огют, Армин Линке, Ольга Чернышева — типичный биеннальный набор, разбавленный художниками менее известными или даже по последней моде вовсе анонимными, а вернее — случайно найденными картинами и фотографиями. Что-то вызывает бурный и всеобщий интерес, например объект "Mani Pulite" ("Чистые руки") знаменитого швейцарского шутника Джанни Мотти: кусочек мыла, сделанный, как уверяет художник, из жира Сильвио Берлускони, будто бы купленного в клинике пластической хирургии, где бывшему итальянскому премьеру делали липосакцию. В целом же выставка погружает зрителя в состояние возвышенной скуки, как и большинство выставок современного искусства с непременными цитатами если не из Тарковского, так из Беньямина или Маркса, в чем, впрочем, не все готовы признаться.

Среди этой новоявленной классики тут и там попадаются новые, сделанные специально для "Манифесты" работы, но попадаются, как правило, не целиком, а фрагментом или эскизом. В этом, собственно, и состоит главный кураторский прием Кристиана Янковского: отобранные им художники должны были творить в сотрудничестве с людьми профессий, далеких от искусства, и результаты этих "совместных предприятий" выставлены по месту службы "коллаборационистов", отыскать которые с помощью карты Рюди Баура трудно, но все же возможно. Например, в главном здании кантональной полиции Цюриха можно посмотреть великолепный сюрреалистический фильм Марко Шмитта, снятый по мотивам бунюэлевского "Ангела-истребителя" в городском Музее криминалистики с настоящими офицерами полиции в главных ролях, тогда как в левенбройской пивоварне выставлены лишь несколько фотографий, видеотрейлер и реквизит. Может быть, по фигурке немецкой овчарки с наручниками в зубах и флейтой-дубинкой в заднице особо проницательная публика и догадается, что речь идет о чем-то феерическом, наподобие "Кремастера", но, чтобы посмотреть эту пародию на Мэттью Барни со всеми ее полицейско-масонскими садо-мазо-ритуалами, придется отправиться в участок. Словом, посещение "настоящей" и "подлинной" "Манифесты" оборачивается путешествием по нетуристическому Цюриху со всеми его географическими и социальными крайностями. Одним придется преодолевать робость перед важным, как посол, швейцаром часового бутика Les Ambassadeurs, чтобы проникнуть в его подвал и увидеть кинетическую видеоскульптуру Джона Кесслера с издевательским названием "Мир — это часы с кукушкой", сделанную вместе с настоящим швейцарским часовщиком как иронический оммаж главному символу страны. Других — скажем, постоянных клиентов Les Ambassadeurs,— заставят преодолеть брезгливость, чтобы пройти в номер Rothaus, дешевого отеля той еще репутации, где выставлена работа Тересы Маргольес, посвященная судьбам мексиканских проституток-трансгендеров. Предполагавшийся перформанс с их непосредственным участием сорвался, потому что одну убили этой зимой и полиция не спешит с расследованием, а другую посадили. Так что вместо живого перформанса вышел мемориал. Ну а всем, кому лень фланировать по городу в поисках прекрасного, можно посоветовать выстроенный на Цюрихском озере Pavillon Of Reflections (Павильон отражений/размышлений), где в кинотеатре, плавно переходящем в бассейн, показывают довольно занудные фильмы о том, как работали все "совместные предприятия".

И все же трем из призванных Кристианом Янковским художников повезло: главную часть их работы можно увидеть без блужданий по городу — прямо на основной выставке, которую они заметно оживляют. Судя по соцсетям, приз зрительских симпатий завоевал мексиканский художник-юморист Пабло Эльгера, нарисовавший на левенбройских стенах прелестные институционально-критические комиксы ("Его работы глубоко политические, он — активист художественных ярмарок", "Может, подумаешь о том, чтобы стать мертвым художником?" и так далее). Еще один комикс Эльгеры, придуманный вместе с журналистом Даниэлем Бинсвангером и рассказывающий о неудачах интеллектуала в поисках работы, будет опубликован в еженедельнике Das Magazin. Другой, не менее остроумный счастливчик — Евгений Антуфьев, работавший вместе с пастором Гроссмюнстера Мартином Рюшем: его тотальная инсталляция занимает весь зал готической Вассеркирхе, вплотную примыкающей к Хельмхаусу. В алтарной части вместо распятия, заслоняя собой витражи, висит гигантская бабочка со светоносной раной от булавки на груди. Она выросла из хранящейся в Лозанне коллекции чешуекрылых Владимира Набокова, но инсталляция "Вечный сад", превратившая церковь в гибридный музей естественной истории и современного искусства, посвящена не только Набокову-энтомологу, но и автору витражей Вассеркирхе Аугусто Джакометти, выводившему свою теорию цвета стекла из расцветки крыльев бабочек, и автору витражей в соседнем Гроссмюнстере Зигмару Польке, использовавшему вместо стекла прозрачный агат, и всем философам-богословам, размышлявшим о бессмертии души, символом чего в христианской иконографии издревле служила бабочка, а в науке — имена людей, данные растениям, животным или горным породам. Впрочем, замечательное чувство юмора художника, который, преисполнившись научного рвения, так увлекся, что разобрал и самого Набокова с известной фотографии по частям, чтобы упрятать миниатюрные рубашечку, шортики, ботиночки, сачок для ловли бабочек в энтомологическую коробку, спасает этот сложный и многослойный проект от тяжеловесности. Третий остроумец, Майк Буше, работал со службой городской канализации: минималистская инсталляция из 80 тонн дерьма, вырабатываемого за день жителями Цюриха, плотными вонючими брикетами занимает гигантский зал левенбройской пивоварни и производит глубочайшее впечатление на публику, которую начинает выворачивать наизнанку где-то со второй секунды. О том, что деньги не пахнут и чем пахнут ремесла, она начинает рассуждать, лишь выйдя на свежий воздух и как следует отдышавшись. Дерьмовая инсталляция Майка Буше изумительно рифмуется с берлускониевым обмылком Джанни Мотти, каковой рифмой по большому счету и ограничивается критика неолиберализма на "Манифесте".

Работ самого Кристиана Янковского на "Манифесте" нет, но вся она представляет собой его Gesamtkunstwerk в жанре подрывной институциональной критики. Мертвечина самых авангардных биеннале? Вот, пожалуйста, большая, парадная, сделанная по всем правилам и совершенно невыносимая выставка, где искусство, едва родившись, сразу умирает, продолжая жить где-то в параллельных мирах — в полицейском участке, пожарной части, кабинете дантиста. Кураторское насилие? Вот, пожалуйста, куратор-художник, сам нередко сотрудничающий с людьми самых разных около- и нехудожественных профессий вплоть до предсказателей и телепроповедников, заставляет всех работать по своему методу. И, как обычно, никто не жалуется, особенно писатель Мишель Уэльбек, прошедший обследование в лучших цюрихских клиниках и выставивший его результаты в виде принтов по мотивам своих томографий. Что люди делают за деньги? Например, биеннале "Манифеста" в Цюрихе, где с художественной жизнью все и без нее в полном порядке — по числу музеев, центров, фондов, галерей и частных коллекций на душу населения он едва ли не первый в Европе. Сейчас, в год столетия дада, рожденного в цюрихском кабаре "Вольтер", они делают отменные выставки — и "Манифеста" совсем теряется на этом фоне. Как известно, люди, делающие деньги, за копейку удавятся, и расчеты "манифестной" бюрократии на большой бюджет принимающей стороны, похоже, не оправдались. Во всяком случае, на пресс-конференции директора "Манифесты" Хедвиг Фейен спросили, правда ли, что волонтеры работают на выставочных площадках бесплатно, тогда как постоянные сотрудники музеев, фондов и центров, предоставивших свои помещения, отправлены в неоплачиваемый отпуск. Хедвиг Фейен отвечала, что волонтеры не работают, а оказывают услуги, вызвав оглушительный хохот в зале и массу колких замечаний в рецензиях.

Manifesta 11
Цюрих, до 18 сентября

Анна Толстова