Почему химоружие перестали считать неэффективным и устаревшим

После окончания Второй мировой войны главными направлениями развития вооружений в СССР были признаны атомное оружие, ракетная техника и реактивная авиация. На их фоне химическое оружие сочли малоэффективным и устаревшим. Но специалисты-химики взялись доказать партии и правительству, что это в корне неверный взгляд.

Евгений Жирнов

"Даже со смертельным исходом"

С тех пор как в 1874 году была принята Брюссельская международная декларация, запретившая использование ядов и отравленного оружия как нарушающих законы и обычаи ведения войны, правительства и командование армий постоянно оказывались перед дилеммой — применять или не применять химические средства достижения победы над противником.

Первая мировая война доказала, что отравляющие газы обладают страшным поражающим эффектом. Но при смене направления ветра это средство борьбы с противником способно нанести нападающему огромный урон. Кроме того, большой проблемой оказалось сохранение в тайне подготовки к газовым атакам. А без элемента внезапности результаты действия ядовитых газов выглядели не столь впечатляющими.

Проблему решили с помощью начиненных отравляющими веществами (ОВ) снарядов, но к моменту их появления все воевавшие армии обзавелись противогазами, и количество жертв газовых атак с десятков тысяч уменьшилось до сотен солдат. Существовала и другая метеорологическая особенность. При низких температурах распыление газов оказалось затруднительным, поэтому газовые атаки проводились главным образом в теплое время года. Уже в 1916 году ядовитые газы перестали восприниматься на передовой как сверхоружие и использовались лишь совместно с традиционными видами вооружений. Германская армия, например, на русском фронте перед атаками обстреливала химическими снарядами русские батареи. Существенного вреда они не наносили. Но пока русские артиллеристы спасались от газов, немецкие пехотинцы могли идти вперед, не боясь обстрела.

Разработка новых видов боевых отравляющих веществ (БОВ) после окончания войны велась непрерывно во всех странах, несмотря на подписание Женевского протокола 1925 года, запрещавшего применение химического оружия в будущей войне. Совершенствовались прежние рецептуры и создавались новые варианты, разрабатывались снаряженные отравляющими веществами артиллерийские снаряды и авиабомбы.

А единственный успешный опыт применения химического оружия — итальянцами в Абиссинии (Эфиопии), которую в 1936 году они завоевали и сделали своей колонией,— доказал лишь то, что и без того было ясно: химическое оружие эффективно только против тех, кто не имеет от него никакой защиты.

Во время Второй мировой войны отравляющие газы продолжали разрабатывать и массово производить. В мае 1942 года части вермахта взяли город Керчь. Но в Аджимушкайских каменоломнях оставалось более десяти тысяч бойцов и командиров Красной армии. Чтобы быстро и окончательно решить вопрос этой небольшой, но досаждавшей ночными вылазками группировки, германское командование приказало взорвать все выходы из каменоломен и закачивать в них ОВ. Советское руководство нашло эффективный асимметричный ответ. Офицеры вермахта, участвовавшие в этой акции, были отравлены во время отдыха в санатории под Киевом спецгруппой НКВД. Причем в Берлин через нейтральную Швецию сообщили, за что именно были казнены германские офицеры, и больше ни одной попытки применить химическое оружие за время войны не случилось.

Но массовое производство боевых отравляющих веществ вело к потерям не на фронте, а в тылу. 5 февраля 1942 года прокурор СССР В. М. Бочков докладывал Сталину:

"Вследствие неправильной организации производственных процессов и систематических и грубых нарушений правил техники безопасности на предприятиях Наркомхимпрома имеют место массовые отравления рабочих. Так, например, на заводе N96 НКХП в цехах по производству иприта и снаряжения химических снарядов (3,16 и 17 цеха) в сентябре имели место 343 случая отравления, в октябре 315, а в ноябре 365 случаев, из которых 341 случай с потерей трудоспособности, а три случая даже со смертельным исходом".

"Обозначился консерватизм, застой"

После окончания войны Советский Союз получил в качестве трофеев огромные запасы немецких отравляющих веществ и оказавшиеся в советской зоне оккупации Германии предприятия по их производству. Среди военнопленных разыскивались и подробно допрашивались все немецкие специалисты по химическому оружию. Вывод, который напрашивался после анализа полученных материалов, был однозначным: боевые отравляющие вещества далеко не самое эффективное средство ведения войны. Особенно после появления атомного оружия и ракет. И научно-технические работы по химоружию начали сворачивать.

10 апреля 1948 года офицеры Научно-исследовательского химического института военно-морских сил (НИХИ ВМС) писали в ЦК ВКП(б) о сложившейся в итоге ситуации:

"В последние годы совершенно явно обозначился консерватизм, застой и отсутствие необходимого прогресса военно-химической мысли в области создания новых средств химического вооружения. Имевшие место в отдельных случаях теоретические исследования носят по существу чисто академический характер и не могут быть положены в основу разработки новых средств и методов использования химического оружия. В настоящее время характерным для химической службы является топтание на месте, отсутствие прогрессивных идей, отсутствие необходимого размаха научно-технической мысли, перекладывание ценностей (в значительной степени утративших свою ценность вследствие общего движения военного дела вперед) "из одного кармана в другой". Следует особо подчеркнуть, что этот застой имеет место не только в вопросах развития средств химвооружения, но (что может быть еще более важно) и в вопросах тактики их использования...

О недооценке средств химвооружения свидетельствует исключительно тяжелое положение с испытательной базой Института. В недалеком прошлом НИХИ ВМС располагал Специальной Станцией (б. форт Ино на Карельском перешейке) и Испытательной Химической Станцией ВМС (в районе г. Баку), однако в 1947 г. была ликвидирована Спецстанция, а в настоящее время ликвидируется ИХС ВМС...

Следует еще отметить, что имеющееся в Советском Союзе единственное специализированное КБ в области химвооружения в последние годы лишено своей самостоятельности и включено в состав опытного завода N81 МАП, причем уже и сейчас, а в дальнейшем еще в большей степени будет терять свой профиль, так как в число его тематики включены работы по реактивной технике, которые, кстати, решаются в настоящее время многими организациями".

Практически о том же, о недооценке химического оружия, писал руководству страны профессор, доктор химических наук А. А. Жуховицкий:

"В сентябре 1945 г. я через начальника Главного военно-химического управления генерал-лейтенанта Аборенкова обратил внимание т. Булганина на необходимость организации исследовательской работы по новой военно-химической проблематике. Идея предложения сводилась к выяснению возможности военного применения соединений, полученных на основе введения в некоторые отравляющие вещества искусственно-радиоактивных атомов. Не исключено, что на этом пути возможно понижение в миллионы раз токсической концентрации. Это сделало бы реальным отравление большого города при расходах всего в сотни или тысячи граммов вещества".

Профессор Жуховицкий жаловался, что, несмотря на все его усилия, дело не сдвигается с мертвой точки, даже после того, как его вызывали в Первое главное управление при Совнаркоме СССР, отвечавшее за атомный проект:

"Я был вызван в отдел кадров 1-го Главного управления при СНК. По предложению сотрудника 1-го Управления профессора Гельперина я передал ему список тем, подлежащих, с моей точки зрения, немедленной разработке, составил списки научных сотрудников, необходимого оборудования и проч. С тех пор без всяких результатов прошло несколько месяцев.

Проф. Гельперин и генерал-лейтенант Мешик, с которым я один раз беседовал, сообщили мне, что мое предложение ждет решения спецкомитета и что задержка связана с тем, что основная энергия направлена на решение главной проблемы.

Такая постановка вопроса мне представляется сомнительной. Согласно моему предложению, к разработке вопроса предполагалось привлечь научных работников, не связанных с разработкой главной проблемы, работающих сейчас над решением менее актуальных вопросов. Предложенные мною в письме, переданном т. Гельперину, темы можно начинать немедленно, не ожидая даже частичного решения главной проблемы. Таким образом, к необходимому моменту окажутся подготовленными и люди и будут выяснены многие моменты.

Дальнейшее рассмотрение вопроса увеличило мою уверенность в необходимости срочного изучения вопроса, в частности, для оценки грозящей нам опасности этого типа и изыскании мер борьбы с ней.

Исходя из всего этого, я в настоящее время начинаю разработку некоторых из предложенных мною тем в Научно-исследовательском химическом институте Красной Армии (военные вопросы) и других в Физико-химическом институте им. Карпова (мирные вопросы).

Естественно, однако, что мне приходится ставить эти темы в весьма малом масштабе".

"Наравне с атомным оружием"

Не менее упорно доказывали свою правоту и офицеры из НИХИ ВМС. Они писали, что военные химики нередко занимались совершенно бесперспективными исследованиями:

"В течение многих лет... велась разработка средств для создания ипритных волн. Несмотря на необоснованность этой идеи, попытки осуществить ее продолжались с настойчивостью, достойной лучшего применения, и были прекращены только в самое последнее время. В системе ВМС в течение ряда лет основные силы и внимание в области разработки средств химнападения на море были направлены на волновые химические атаки БОВ. Несмотря на бесперспективность и тактическую необоснованность этого метода, работы продолжались с 1943 г. по 1947 г., а работы по созданию средств волновой атаки с помощью раздражающих ОВ, начатые много лет назад, продолжаются и ныне".

Писали они и о сделанных ошибках:

"Разработанные и принятые на вооружение еще до Великой Отечественной войны химические авиационные бомбы (ХАБ) никакому тактико-техническому исследованию не подвергались, хотя и обладают рядом серьезных недостатков, которые приводят к снижению коэффициента их боевой эффективности и в конечном итоге к завышенным расходам, что в свою очередь снижает оперативно-тактическое значение химического оружия в целом, поскольку ХАБ являются одним из основных средств химического нападения...

Перспективе использования химизированных авиационных снарядов в воздушном бою дана неправильная оценка

Перспективе использования химизированных мелкокалиберных авиационных снарядов в воздушном бою дана неправильная оценка, в результате чего дальнейшие работы в этой области были прекращены...

Несмотря на то что уже в течение ряда лет стали известны новые высокотоксичные ОВ, резко увеличивающие возможности и значение химического оружия, изучение и практическое освоение их специалистами по химическому вооружению, равно как и освоение их промышленностью, производится в недопустимо медленных темпах".

Но офицеры НИХИ ВМС доказывали, что химическое оружие совершенно напрасно списывают со счетов:

"Имеющиеся данные показывают, что правильное использование опыта второй мировой войны и достижений науки и техники придает химическому оружию новые качества. В свете этих достижений резко возрастают возможности и значение химического оружия, так как характерные до этого его особенности — зависимость от метеорологических факторов, необходимость внезапности и трудность достижения таковой, необходимость применения большого количества боевых средств — утрачивают свое значение и химическое оружие превращается из переменно действующего фактора (что почти исключало возможность планового его использования) в постоянно действующий фактор наравне с другими видами оружия.

Проведенные тактико-технические исследования (содержание которых по понятным причинам не может быть приведено в настоящем письме) показывают:

1. Использование новых высокотоксичных ОВ резко снижает расход необходимых боевых средств, позволяет значительно уменьшить экспозиции, доведя их до 15-30 секунд, осложняет противохимическую защиту.

2. Использование нового метода химических атак, основанного на практически мгновенном создании боевых концентраций на больших площадях при малых экспозициях, исключает влияние метеорологической обстановки в районе цели на эффективность химического удара, уменьшая при этом расход необходимых боевых средств в сравнении с расходом при принятом ныне методе прицельного поражения.

3. Использование реактивных, планирующих, самонаводящихся и других новых средств, а также увеличение потолка и скорости самолета увеличивает дистанцию атаки и тем самым сведет к минимуму боевые потери при химических атаках.

4. Современная техника позволяет рассчитывать на разработку средств, снаряженных высокотоксичными ОВ и способных проникать через броню (кумулятивный принцип), что сделает уязвимыми для химического оружия бронированные объекты.

5. Комбинированное использование дымовых завес и средств борьбы с радиолокацией (дипольных помех) создает благоприятные условия для применения авиационного оружия, в том числе и химического.

6. Перечисленное выше создает условия, в которых элемент внезапности применения химического оружия становится или легко достижимым, или влияние его на успешность химической атаки значительно уменьшается.

Могут быть созданы предпосылки для длительного поражения больших пространств

7. При реализации перспективных возможностей химического оружия (средств и методов), а особенно с появлением еще более токсичных ОВ, могут быть созданы предпосылки для длительного поражения больших пространств и создания на них условий, исключающих возможность нахождения на них живой силы противника и населения.

8. Широкое внедрение реактивной техники создает перспективы разработки специальных корабельных средств химического нападения.

Резюмируя перечисленные выше возможности химического оружия, характеризующие его и новые качества, совершенно в новом свете рисующие перспективы ведения химической войны, можно констатировать, что с решением этой проблемы на уровне современных науки, техники и военной мысли создаются условия, позволяющие оценивать химические средства по своей значимости по существу наравне с атомным оружием".

К ученым прислушались. Письмо профессора Жуховицкого рассматривал маршал Берия, а доклад сотрудников НИХИ ВМС — маршал Булганин и член Политбюро ЦК ВКП(б), председатель Госплана Н. А. Вознесенский. У химического оружия нашлись и другие защитники. Так что химические войска, хоть и не достигли размаха ракетных, избежали участи кавалерии.