Банк России уже допускает, что не снизит ее до весны 2017 года

Банк России, как и обещал ранее, сохранил в пятницу ключевую ставку на уровне 10% годовых. Минимальное ужесточение акцентов в комментарии ЦБ к своему решению все же есть — регулятор впервые предположил, что следующее снижение ставки может произойти даже не в первом, а во втором квартале 2017 года. При этом ЦБ уже прямо ставит свою политику в зависимость от принятия правительством позиции Минфина — отсутствие окончательных решений по среднесрочной "бюджетной консолидации" прямо объявлено инфляционным риском.

Само по себе решение совета директоров Банка России, сохранившего уровень ключевой ставки, было более чем предсказуемым. Никакой выраженной динамики, позволяющей говорить о внеплановом снижении уровня инфляционных рисков, в октябре 2016 года статистика не предоставляла, в силу этого никто из аналитиков не ожидал отказа ЦБ от сентябрьской позиции — ставка не снизится под планку 10% годовых до конца этого года. Впрочем, на уровне сигналов рынку Банк России не смог отказаться от небольшого, но выраженного ужесточения позиции. Текущий уровень ключевой ставки может быть изменен, согласно заявлению совета директоров ЦБ, в первом-втором кварталах 2017 года. Из этого не может не следовать, что ЦБ, исходя из нынешней информации, не уверен в снижении ключевой ставки до марта следующего года, а возможно, 10% годовых — это константа денежно-кредитной политики и до июня 2017 года.

Второе изменение в риторике ЦБ — добавлена конкретная "контрольная точка" на будущей кривой снижения инфляции: в октябре 2017 года годовой уровень инфляции, по расчетам регулятора, должен снизиться до 4,5% годовых. В этом случае таргет по инфляции, как ранее и предполагал ЦБ, будет достигнут в конце 2017 года. Пока состояние инфляционных ожиданий и динамики внутреннего спроса позволяет ЦБ ожидать этого развития событий, сохранение ставки до нового решения (его рынок теперь может ждать и весной 2017 года, а не в январе), как и в сентябрьском заявлении, призвано оказать дополнительное давление на ожидания. Иными словами, действия ЦБ можно рассматривать как чистую словесную интервенцию — никаких иных целей, кроме изменения настроений на рынке, вчерашний совет директоров ЦБ не преследовал.

Третья более или менее значимая новость в комментарии ЦБ по ключевой ставке — прямое упоминание "бюджетной консолидации", отсутствие среднесрочных решений Белого дома по которой, включая "в том числе индексации зарплат и социальных выплат", считается теперь инфляционным риском. Напомним, терминологией "бюджетной консолидации" в правительстве пользуется преимущественно Минфин, и ключевой среднесрочный элемент этой программы, собственно, даже не столько ограничение индексаций зарплат и пенсий (последние индексируются в проекте бюджета на 2017-2019 годы, внесенного в Госдуму, на уровень инфляции — 4% в год в соответствии с планами ЦБ), сколько "бюджетное правило", не позволяющее государству на горизонте 2017-2020 годов и позже тратить большую часть доходов от нефтегазовых поступлений при превышении цены нефти $40 за баррель.

Вероятность того, что какие-либо окончательные решения по "бюджетному правилу" Минфина будут приняты до лета 2017 года, сейчас не слишком велика. Поэтому упоминание "бюджетной консолидации" в комментарии ЦБ можно рассматривать как прямую политическую поддержку регулятором идей Антона Силуанова. Некоторой компенсацией этому могут служить достаточно подробные рассуждения ЦБ о разных аспектах будущего экономического роста и динамики промпроизводства, которых в комментариях Банка России по ключевой ставке в последние месяцы появляется очень много. Напомним, в 2014-2015 годах ЦБ потратил весьма много усилий для того, чтобы нейтрализовать требования части властных структур сделать Банк России формально ответственным за динамику ВВП и выпуска в промышленности.

Наконец, небольшой, но важной новацией в риторике ЦБ является признание того факта, что значительная часть роста потребкредитования, особенно заметного во втором полугодии 2016 года в сравнении со стагнацией корпоративного кредита, связана не с ростом задолженности домохозяйств, а с рефинансированием их существующих долгов (см. "Ъ" от 25 октября). В перспективе, напомним, этот процесс имеет не только позитивные стороны, но и способен закреплять социальное положение беднейших групп населения при будущем росте валового кредитования физлиц.

Дмитрий Бутрин