Как в Санкт-Петербурге останавливают реформу учреждений для детей-сирот

Правительство Санкт-Петербурга в ближайшее время собирается подписать постановление о передаче городских домов ребенка из районного подчинения в региональное. Это решение может привести к серьезным нарушениям прав детей и невыполнению правительственного постановления о реорганизации учреждений для детей-сирот N481, которое обязывает создавать в сиротских учреждениях семейную атмосферу и малокомплектные группы. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова выяснила, что город, в котором родилась эта уникальная реформа, не намерен ее проводить.

"Если специалисты уйдут, вся выстроенная годами система будет разрушена"

В Санкт-Петербурге девять домов ребенка, и до сих пор они лишь методически курировались комитетом по здравоохранению, но напрямую подчинялись администрациям районов Санкт-Петербурга. Однако власти региона решили, что содержать учреждения в их нынешнем виде стало дорого: деньги на сирот выделяются из городского бюджета. Поэтому было принято решение передать дома ребенка из районного подчинения в комитет по здравоохранению, который должен их оптимизировать. В пояснительной записке комитета говорится: "В настоящее время в домах ребенка развернуто 635 коек для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, на которых по состоянию на 1 сентября 2016 года пребывает 343 ребенка. Анализ работы домов ребенка показывает, что содержание 635 коек неэффективно, по итогам первого полугодия 2016 года загрузка учреждений составила 58%. Прослеживается тенденция снижения количества детей, помещенных в дома ребенка: в 2015 году из 785 коек были востребованы 501, в 2014 году на 930 койках размещалось 692 ребенка". Как сообщается далее, в 2014 году городской бюджет потратил более 200 млн руб. (25%), в 2015-м — более 300 млн руб. (35%) "на содержание пустующих коечных мощностей". "В условиях ведомственной принадлежности домов ребенка администрациям районов Санкт-Петербурга у комитета по здравоохранению отсутствует возможность принятия централизованных решений по оптимизации сети домов ребенка Санкт-Петербурга,— сообщают инициаторы реформы.— В связи с этим в целях оптимизации сети домов ребенка и расходов на их содержание считаем рациональным перевод данных учреждений из ведения администраций районов Санкт-Петербурга в ведение комитета по здравоохранению с последующим приведением имеющегося коечного фонда домов ребенка в соответствие с потребностью".

У всех домов ребенка психоневрологический статус, но проект постановления предлагает переименовать их в обычные физиологические, что сократит расходы на учреждения и ущемит в правах детей с ментальной инвалидностью или психоневрологическими заболеваниями. О готовящейся реформе "пустующих коечных мощностей" узнали эксперты Совета при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. Они посетили Петербург по поручению вице-премьера Ольги Голодец в рамках общественного контроля за исполнением постановления N481, которое обязывает все регионы реформировать сиротские учреждения по семейному типу. 17 сентября совет отправил вице-губернатору Санкт-Петербурга Ольге Казанской запрос, в котором говорится, что планы региональных властей по укрупнению домов ребенка не соответствуют постановлению правительства РФ N481, "предусматривающему в том числе разукрупнение указанных организаций". В ответном письме вице-губернатор сообщила, что дома ребенка заполнены на 58% и что вопрос оптимизации этих учреждений обсуждался еще в мае на региональном координационном совете по вопросам семьи и детства, и теперь комитет по здравоохранению "проводит работу по приведению имеющегося коечного фонда домов ребенка в соответствие с потребностью".

Против оптимизации выступают общественные организации и профильные специалисты. Уполномоченный по правам ребенка Санкт-Петербурга Светлана Агапитова в своем письме в адрес Ольги Казанской пишет: "Дети с ограниченными возможностями здоровья и инвалиды составляют около 40% всех воспитанников домов ребенка, среди них дети с органическим поражением центральной нервной системы, генетическими нарушениями, неоперабельной гидроцефалией, находящиеся на искусственной вентиляции легких, зондовом питании, нуждающиеся в дорогостоящем специализированном питании. Физиологический дом ребенка не обладает необходимыми для них ресурсами, так как отсутствуют специалисты психоневрологического профиля". Все это, по мнению Агапитовой, неизбежно приведет к сегрегационному размещению детей с ментальными нарушениями в отдельно выделенные специализированные группы или дома ребенка, что спровоцирует нарушение прав этих детей на равенство со всеми остальными.

Много лет мы уходили от того, чтобы дети жили в стационарных условиях больниц, а теперь снова отправляем их в больницу

Этого боятся и сотрудники домов ребенка. "Мы опасаемся, что оптимизацию проведут таким образом, что половину домов ребенка закроют, детей переведут в укрупненные учреждения, а самых тяжелых — в паллиатив,— говорит учитель-дефектолог дома ребенка N13 Ирина Полянская.— Много лет мы уходили от того, чтобы дети жили в стационарных условиях больниц, а теперь снова отправляем их в больницу. Мы опять создаем резервации — дети без нарушений будут жить отдельно от детей, имеющих нарушения развития. Паллиатив — это сопровождение детей с плохим прогнозом, там не будет штата воспитателей и никаких вообще специалистов, кроме медиков. Дети не должны жить в таких условиях".

При реорганизации сотрудники домов ребенка потеряют льготы по пенсиям и отпускам и не будут больше получать надбавки за особые условия труда, что приведет к вымыванию кадров и ухудшению положения детей. Главный врач дома ребенка N13 Наталья Никифорова говорит, что в учреждении многие годы создавался "золотой фонд специалистов", но при сокращении ставок, зарплат и льгот люди вынуждены будут искать другую работу. "Уже не будет стимула поднимать ребенка весом в 15 кг, качать его, терпеливо кормить из ложечки,— говорит Никифорова.— Столько сил сейчас тратится на то, чтобы не кормить ребенка через гастростому, а научить его сосать из бутылки и есть из ложки! Это помогает его развитию, и наш персонал мотивирован делать это качественно. Если специалисты уйдут, вся выстроенная годами система будет разрушена".

"Дело не в маме, не в ребенке, а в той дыре, которая не была эмоционально заполнена в первые месяцы его жизни"

В Петербурге только один дом ребенка отвечает всем требованиям, которые постановление правительства РФ N481 предъявляет к сиротским учреждениям,— это уникальный дом ребенка N13, на базе которого с конца 90-х годов ученые из Санкт-Петербургского госуниверситета проводили экспериментальный проект "Как дома". В рамках проекта прекратились переводы детей из группы в группу, а в каждой группе появились два постоянных воспитателя. Кроме того, ученые предложили поселить вместе детей разного возраста и с разными диагнозами. Если раньше дети с тяжелыми нарушениями центральной нервной системы лежали в отдельных боксах, то теперь они живут в обычной группе, вместе с другими детьми — маленькими и большими, говорящими и нет. Таким образом, группа стала напоминать семью, а дети уже в первые месяцы положительно откликнулись на преобразования — набрали в росте и весе, перестали раскачиваться, грызть предметы, научились отличать "своих" взрослых от чужих. И они перестали болеть, хотя до этого болели постоянно. Так российские ученые экспериментально подтвердили вывод своих западных коллег: ребенок, рядом с которым в раннем возрасте есть близкий взрослый, лучше развивается и приобретает социальную компетентность, а это значит, что потом ему будет легче взаимодействовать с миром — находить общий язык с друзьями, учиться, работать, создавать собственную семью. И напротив, дети, у которых не было близкого взрослого в возрасте до трех лет, имеют серьезные нарушения физического и психического здоровья и впоследствии уже не могут их компенсировать (см. интервью "Это очень просто и по-человечески: создай для ребенка семейное окружение").

Наталья Никифорова может часами рассказывать о теории привязанности: "В течение первого года жизни в мозге у ребенка, который взаимодействует со своей мамой и которого мама стимулирует голосом, интонацией, прикосновениями, игрушками, создаются так называемые ансамбли нейронов. Создается первичная база для обучения. Обычно это происходит в течение первого года жизни. И именно на этой базе может надстраиваться следующая, более сложная ступень, связанная с обучением ребенка. Если у ребенка не создана эта первичная база, то все надстройки "шатаются". И потом мы слышим в адрес ребенка: "а что вы хотите, он детдомовский" или "а посмотрите, какая там мама". Но дело не в маме, не в ребенке, а в той дыре, которая не была эмоционально заполнена в первые месяцы его жизни".

Именно опыт многолетнего проекта ученых из СПбГУ и дома ребенка N13 лег в основу правительственного постановления N481, в котором говорится о необходимости создавать семейные разновозрастные группы, прекращать перевод детей из группы в группу, закреплять за группой постоянных воспитателей, к которым у ребенка сформируется привязанность. Казалось бы, сделано самое главное — проведены исследования, доказана эффективность семейной модели, выработана программа необходимых реформ. Но власти Петербурга решают идти другим путем.

За последний год дому ребенка N13 уже пришлось вдвое сократить количество коек и уволить 16 квалифицированных сотрудников. Это было сделано в связи с уменьшением количества детей в учреждении. Уволенные специалисты много лет работали в проекте "Как дома" и являются уникальными кадрами для страны, в которой о теории привязанности мало знают даже профильные специалисты. В этот дом ребенка приезжали со всей России — учиться создавать семейные группы. "Как вам удается закрепить двух постоянных воспитателей за одной группой?" — самый распространенный вопрос, который задавали Никифоровой. Но Петербургу этот уникальный опыт оказался не нужен: ни один другой дом ребенка не был реформирован.

В ответ на правительственное постановление N481 вышло несколько документов правительства Санкт-Петербурга. Один из них — постановление N560, в котором правительство региона передает полномочия по устройству детей в сиротские учреждения комитету по социальной политике, и с лета 2015 года именно комитет, а вовсе не органы опеки, дает направления детям в сиротские учреждения. Такое делегирование полномочий уже привело к тому, что в Петербурге запрещено принимать в сиротские учреждения детей с иностранным гражданством — мол, деньги надо тратить только на "своих". Другое постановление комитета вывело из-под действия правительственной реформы детские дома-интернаты для детей с умственной отсталостью (ДДИ) (см. материал "Если люди не являются носителями новой идеологии, то все наши реформы не будут работать" во "Власти" N20 от 23 мая 2016 года). Узнав об ущемлении прав детей из ДДИ, общественные организации подняли шум, а вице-премьер Ольга Голодец еще раз разъяснила: правительственное постановление о реорганизации учреждений для сирот касается всех учреждений — и ДДИ, и детских домов, и домов ребенка.

Наконец, еще одним следствием региональной "реформы" стало то, что с сентября 2015 года в дома ребенка Петербурга вообще перестали поступать новорожденные младенцы. Как пояснила "Власти" Светлана Агапитова, это связано с новым регламентом комитета по социальной политике Санкт-Петербурга, который не разрешает теперь переводить отказников из роддома в дома ребенка без полного комплекта документов и обязывает органы опеки собрать документы в течение пяти дней с момента отказа матери. Если за пять дней документы не собраны, ребенка переводят из роддома в многопрофильную больницу, где он и "зависает". Госпитальная флора подрывает детское здоровье, младенцы начинают болеть.

Раньше в дома ребенка петербургские отказники поступали прямо из роддома, независимо от наличия документов. И 481-е постановление предписывает размещать здоровых отказных детей в учреждении для детей-сирот — по акту органов опеки и попечительства. Дом ребенка является медицинской организацией, там есть все необходимое для оказания медпомощи, но при этом он имеет в штате воспитателей и других специалистов, в которых нуждается маленький ребенок. В больнице же ребенок круглосуточно лежит в железной кроватке, им никто не занимается, и с этой больничной депривацией потом не справится ни один психолог. В июне аппарат уполномоченного по правам ребенка Санкт-Петербурга инспектировал больницы Петербурга и выяснил, что дети находятся там по четыре месяца. Этого срока более чем достаточно для нарушения привязанности. При этом дома ребенка стоят полупустые. В октябре при повторной проверке специалисты отметили, что ситуация улучшилась, а количество дней пребывания отказных младенцев в больнице сократилось до трех-четырех недель. Но это не решает проблемы с заражением больничными инфекциями и "зависанием" детей в больницах. По словам Светланы Агапитовой, доказать, что здоровых детей держат в больницах, невозможно: "Мы не можем говорить о том, что больницы искусственно сдерживают детей у себя длительный период, мы только по факту видим — когда ребенок поступает в дом ребенка, в его медкарте записано, что в больнице он переболел инфекционными заболеваниями, принимал один-три курса антибиотиков. И врачи домов ребенка сообщают о том, что ребенок поступил с нарушениями работы желудочно-кишечного тракта и что этого можно было бы избежать, если бы из родильного дома этот "стерильный" ребеночек сразу бы поступал к ним в дом ребенка. Но технически невозможно успеть за пять дней выполнить тот регламент, который прописан комитетом по социальной политике".

По словам собеседников "Власти", детей, изъятых из петербургских семей, тоже размещают в больницах, хотя это противоречит постановлению N481.

"При оптимизации никаких служб сопровождения не будет"

В доме ребенка N13 сейчас 26 детей. Одна из причин такого резкого сокращения уже очевидна: дети кочуют по больницам, пока на них оформляются документы. Вторая причина — чиновники стремятся сократить число социальных сирот. Низкие цифры сегодня означают, что регион занимается профилактикой социального сиротства. Но реальной профилактики нет — есть установка не изымать детей из семей. Мама трижды оставляла ребенка на улице, его забирали в больницу и трижды ей возвращали. Она в четвертый раз оставила ребенка на вокзале в чемодане, но его снова собираются ей вернуть, потому что у мамы неподтвержденное российское гражданство. Чиновники вместо реальной профилактики создают опасные ситуации для жизни и здоровья детей. Сокращение детских сиротских учреждений и их слияние происходит за счет детских травм, стремительная раздача детей в семьи при отсутствии поддержки замещающих семей ведет к возникновению кризисных ситуаций и возвратам, и все это называется эффективной социальной политикой: учреждений становится меньше, сирот в банке данных — тоже.

Для настоящей профилактики сиротства нужно совсем немного — отклонить постановление об оптимизации домов ребенка и разрешить этим учреждениям открывать на "пустующих коечных мощностях" отделения дневного пребывания. Еще в мае 2015 года Наталья Никифорова переписала устав дома ребенка N13, чтобы учреждение могло оказывать не только медицинские, но и образовательные, социально-реабилитационные услуги. Уже полтора года этот устав кочует из кабинета в кабинет и не получает разрешительных подписей. Поэтому отделение дневного пребывания в этом доме ребенка до сих пор не создано.

"Когда вышло 481-е постановление о реорганизации всех учреждений по семейному типу, мы ликовали, потому что те идеи, которые более десяти лет отрабатывались на базе нашего учреждения, теперь были приняты правительством,— говорит психолог дома ребенка N13 и сотрудник кафедры психического здоровья и раннего сопровождения детей и родителей СПбГУ Мария Солодунова.— В постановлении появились и новые, очень важные аспекты — например, возможность создания на базе сиротского учреждения службы поддержки замещающих семей. У нас официально не было такой службы, хотя многие семьи, которые взяли под опеку или усыновили детей из нашего учреждения, продолжают к нам обращаться за советами и консультацией. И мы загорелись этой идеей — сделать такую поддержку системной. Мы хотели развивать и поддержку кровной семьи — например, чтобы тяжелый ребенок с инвалидностью мог приходить сюда, как в садик. Утром родители привозили бы его, а вечером забирали. И им не пришлось бы сдавать его в учреждение, он бы жил в своей семье. Но при оптимизации никаких служб сопровождения не будет, потому что комитет здравоохранения занимается медициной и ему нет дела до профилактики социального сиротства".

По словам председателя регионального общественного движения "Петербургские родители" Лады Уваровой, в Петербурге нет комплексной работы с детьми-инвалидами, а на базе домов ребенка можно было бы открыть не только отделения дневного пребывания, но и реабилитационные отделения для детей раннего возраста: "Это было бы прекрасной профилактикой отказов в районе, и именно поэтому районные администрации заинтересованы сохранить дома ребенка — они понимают, что потеряют прекрасный инструмент помощи семьям".

В октябре администрация Адмиралтейского района Петербурга отказалась согласовать проект постановления о переименовании и оптимизации домов ребенка. В письме исполняющего обязанности главы района Сергея Зайцева в адрес комитета по здравоохранению говорится, что на уровне района необходимая оптимизация уже проведена: коечный фонд дома ребенка N13 сокращен с 80 до 40, а количество штатных единиц — с 230 до 120. "В Адмиралтейском районе Санкт-Петербурга остается стабильным число семей и детей, в том числе детей-инвалидов, находящихся в трудной жизненной ситуации,— сообщается в письме.— В связи с чем для района актуален рассматриваемый администрацией вопрос о создании на базе дома ребенка N13 отделения, которое будет принимать детей с ограниченными возможностями по соглашению с законным представителем, где будет оказываться весь комплекс медицинских, социальных, реабилитационных и психолого-педагогических услуг. Создание отделения позволит значительно улучшить работу по профилактике социального сиротства".

Позицию районной администрации поддержала и детский омбудсмен Светлана Агапитова. В своем письме в адрес вице-губернатора Ольги Казанской она пишет, что проект регионального постановления противоречит международным конвенциям, указу президента РФ N761, а также постановлению правительства РФ N481.

Город может потерять уникальный ресурс воспитателей, врачей и других профессионалов

— Конечно, много опасений возникает у специалистов,— рассказала "Власти" Светлана Агапитова.— Город может потерять уникальный ресурс воспитателей, врачей и других профессионалов, тогда как их опыт можно было бы использовать для сопровождения кровных и приемных семей, как это и рекомендуется в 481-м постановлении. И конечно, специалисты опасаются, что при оптимизации и сокращении домов ребенка детей будут переводить из одних учреждений в другие. А мы знаем, что 481-е постановление не рекомендует даже перевод из группы в группу, потому что это разрушает эмоциональные привязанности, ощущение безопасности у ребенка и его базовое доверие к миру.

По мнению Агапитовой, при подготовке региональной реформы вообще не учитывались рекомендации правительства РФ: "Комитет по здравоохранению предлагает оптимизировать дома ребенка с учетом старых СанПиНов, но если брать во внимание более новое правительственное постановление N481, то наши дома ребенка совсем не пустуют: в группе теперь должно быть не более шести детей, там должна быть игровая зона и спальня, и если исходить из этих норм, никакая "оптимизация" нашим учреждениям не нужна".

Несколько лет назад дефектолог дома ребенка N13 Ирина Полянская привезла в Москву маленькую Свету Кудымову: Света умирала, ей требовалась срочная пересадка печени. Директор Федерального научного центра трансплантологии и искусственных органов имени академика Шумакова Сергей Готье согласился принять ребенка на операцию при условии, что с ним будет постоянный воспитатель. Наталья Никифорова отпустила штатного сотрудника на шесть месяцев в Москву. В этом ее особенность и уникальность — под нужды одного ребенка она подстроила весь коллектив. Света знала Ирину практически с рождения, была к ней привязана, и это помогло ей пережить трансплантацию и тяжелый послеоперационный период. После трансплантации девочка несколько месяцев жила в доме ребенка N13, в группе у Ирины Полянской. А потом ее удочерили. Несмотря на тяжелую операцию, она оказалась социально компетентным ребенком и легко встроилась в семью — именно потому, что в первый год ее жизни рядом с ней постоянно был близкий взрослый.

Недавно в этом доме ребенка появился еще один маленький пациент с трансплантированным органом. Самир из московской неблагополучной семьи, лишенной родительских прав. Профессор Сергей Готье, сделавший ему операцию, настоял на переводе ребенка из Москвы в Петербург, потому что в доме ребенка N13 умеют ухаживать за такими детьми и в этом учреждении Самир выживет.

А еще здесь есть Николоз, которому уже пять с половиной лет, и год назад его должны были перевести в детский дом-интернат. У Николоза буллезный эпидермолиз (БЭ), при котором тонкая кожа ребенка не выдерживает соприкосновения с миром: тело покрывается язвами, которые требуют специальных мазей, бинтов, постоянных перевязок, и главное — индивидуального ухода. В больнице такие дети не выживают, им слишком больно, и эту боль можно пережить только рядом с близким взрослым человеком. В доме ребенка N13 Николоз ходит с воспитателем в кино и готовится к школе. Власти разрешили ему остаться здесь еще на один год, и Наталья Никифорова очень надеется, что ребенка заберут в семью. Если этого не произойдет, он может не пережить перевода в детский дом.

Более десяти лет назад в Петербурге родилась реформа, которая показала, что можно построить эффективную систему, отталкиваясь от потребностей каждого ребенка. Но власти готовы перечеркнуть этот бесценный опыт. В месяц на маленького ребенка в сиротском учреждении городской бюджет тратит 120 тыс. руб. Город готов платить за воспитание детей с расстройством привязанности и базовым недоверием к обществу. Но платить за психическое здоровье детей Петербург не хочет.