С FERRARI НА ЗАПЯСТЬЕ

Музей в Маранелло — удивительное место, в котором взрослые чувствуют себя как дети. Стеклянные стены снаружи, абсолютно белое пространство сложной формы внутри, в котором на белых же подиумах расставлены цветные (преимущественно, конечно, красные) Ferrari. Тут есть и ранние модели и совсем поздние: за время своего существования знаменитая марка не разменивалась на пустяки и считала, что любая машина, вышедшая из ворот фабрики,— готовый экспонат музея, хоть исторического, хоть художественного. На первый взгляд с балкона — ни дать ни взять игрушечный магазин с машинками, в пространстве без ориентиров масштаб скрыт.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 4

Музей Ferrari в Маранелло

Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов

Когда же мы спускаемся на нижний этаж, становится ясно, что речь идет об игрушках для больших. О таких машинах мечтали целые поколения — не только в Италии, во всем мире. Маленький фильм рассказывает о судьбе Энцо Феррари: смешной "итальяшка" с горбатым носом, как будто бы нарисованный Феллини, оказался не только храбрым гонщиком и талантливым инженером, он сумел создать настоящую итальянскую мечту.

Ту самую, о которой говорил в 2011 году глава часовой марки Hublot Жан-Клод Бивер, рассказывая о начале равноправного партнерства с Ferrari. Теперь Бивер отвечает еще и за всю часовую программу LVMH, но благодаря ему две марки, швейцарская и итальянская, связаны общими проектами и общими часами.

В последний раз мы были в Маранелло два года назад, когда в пандан к Ferrari LaFerrari были запущены "watches the watches" — авангардные часы Hublot Masterpiece MP-05 LaFerrari, похожие на мотор, видимый сквозь стеклянную крышу машины. Сейчас, разглядывая выставленные в музее автомобильные двигатели, поражаешься тому, как похож на них часовой механизм MP-05 с серией пружинных барабанов, обеспечивавших часам 50-дневный запас хода. Можно подумать, что систему барабанов придумывали как декоративный ответ системе цилиндров, на самом деле и часы, и машина — воплощенная функция, а это приводит если не к одинаковым, то к близким эстетическим результатам.

На сей раз марка Hublot привезла в Маранелло и представила в фабричном музее новую серию часов Big Bang Ferrari. В серии — три варианта с разным корпусом. Формы напоминают классические Big Bang, запущенные Бивером более десяти лет назад, но у них совершенно новый дизайн — во всем, от циферблатов и стрелок, до механизмов.

1000 экземпляров вышли в титане, легком металлическом сплаве, применяемом и в авиации, и в хирургии. 500 экземпляров имеют корпус из углепластика — материала, используемого для гоночных машин. И наконец, еще 500 экземпляров изготовлены из специально разработанного для Hublot сплава King Gold.

В корпус уложен мануфактурный механизм Unico c колонным колесом, разработанный специально для хронографов линии Big Bang. Автоматический подзавод обеспечивает пополнение запаса хода, и так имеющего около трех суток. Хотя рисунок часов более традиционный, чем у "капсулы времени" МР-05, циферблат спроектирован объемным, как скульптурный рельеф.

Главный дизайнер Ferrari Флавио Мандзони произнес целую речь о том, как дизайн автомобиля повлиял на дизайн Hublot. Он радовался тому, что кнопки хронографа решены как педали, а черный маховик автоподзавода напоминает колесные диски. Счетчик на отметке "3 часа" сделан как спидометр, а счетчик на отметке "9 часов" нарисован как вентилятор приборной доски. Лошадка Ferrari гарцует на 6 часах, а логотип Hublot помещен на 12 ближе к центру циферблата.

"Это результат тесного сотрудничества между дизайнерами Ferrari и Hublot,— сказал Мандзони.— Для нас это глоток свежего воздуха. Мы можем привнести наше видение в разработку дизайнерского шедевра, который полностью отличается от автомобиля, даже если и существуют связи между двумя мирами". Конечно, разработку часов вели дизайнеры швейцарской компании, более привычные к микронным часовым размерам, чем автомобильные дизайнеры.

С одной стороны, классическая часовая форма Big Bang заранее придумана так, чтобы принимать разные материалы, декоративные обработки и украшения. Это идеальная основа для часовых экспериментов в биверовском стиле фьюжн. С другой стороны, она, так же как машина Ferrari, подчиняется и художественной, и дизайнерской, и технической логике.

Сходство ощущается не только в дизайне часов. Впечатление еще сильнее, когда тебя под строгим конвоем проводят по сверхсекретному объекту — заводу Ferrari. Он весь подчинен художественным законам. Цеха в нем строят не меньше чем лауреаты Притцкеровской премии. Здание с аэродинамической трубой спроектировал автор Центра Помпиду в Париже Ренцо Пьяно, а сборочный цех — архитектор Музея Бранли и Музея королевы Софии в Мадриде Жан Нувель. Здесь работали и Массимилиано Фуксас, и яхтенный дизайнер Луиджи Стуркио.

Я никогда не видел такого ясного, прозрачного машиностроительного завода, работающего как часы. В этом "мануфактура" Маранелло напоминает мануфактуру Hublot в Ньоне. Разница только в масштабах — рабочие не наклоняются над часами, лежа локтями на часовом столе, а стоят вокруг обретающих плоть и мускулы машин. Никакой спешки в духе чаплиновских "Новых времен". Рабочие двигаются почти медленно — успевая при этом выпускать в день 36 автомобилей, каждый из которых стоит больше €1 млн. С той же неспешностью действуют роботы, уморительно, как цапли, роющиеся в корзинке для деталей. Здесь царит такая же стерильная часовая чистота. Единственное вторжение грубого внешнего мира — деревянные поддоны для погрузчиков, напоминающие о советской овощебазе, но только очень, ну очень чистой.

В цехах расставлены музейные Ferrari, чтобы рабочие понимали, где и ради чего они работают. За первенство в "капсоревновании" борются сборочные бригады — но только не имени Ленина или XXII съезда КПСС, а имени Джеки Икса или Алена Проста. На линии нет машин, которые собирают неизвестно для кого, каждая деталь уже кому-то принадлежит, каждую машину делают для конкретного человека, уже оплатившего свой заказ и с нетерпением ожидающего дорогого подарка.

Тут понимаешь, что при разных масштабах вещей все так или иначе сводится к человеку: сидит ли он за рулем или носит часы. Или делает и то и другое одновременно. На Ferrari невозможно просто ездить. Это акт самоутверждения, гордыни или эстетического наслаждения. Точно так же Hublot не могут быть просто часами, это всегда стейтмент. А идея маленьких серий, постоянно меняющих облик в единой форме, позволяет, надев их на руку, точно выразить себя.

Алексей Тарханов