Ясумаса Моримура в Галерее искусства стран Европы и Америки

Выставка фотография

ГМИИ продолжает показывать современное искусство, которое вдохновляется классическими мастерами, и обращается к их произведениям в своих работах. О всемирной истории автопортрета глазами заслуженного японского перформансиста Ясумасы Моримуры рассказывает МАРИНА АНЦИПЕРОВА.

Первый этаж Галереи искусства стран Европы и Америки завешан фотографиями по мотивам картин старых мастеров и новых классиков XX века — с участием Рембрандта, Леонардо да Винчи, Уорхола и Фриды Кало. Все фотографии при этом, если приглядеться, на одно и то же лицо (и в какой-то момент это даже начинает по-хорошему нервировать) — японца по имени Ясумаса Моримура. Чтобы понять, зачем японский перформансист всю жизнь (если точнее — с 1975 года, когда он впервые примерил на себя образ Ван Гога) переодевается в великих западных художников, нужно совершить совсем короткий экскурс в историю японского искусства.

С европейским искусством японские художники в большинстве своем познакомились только в конце XIX — начале XX века и столкнулись со сложной задачей. Как вспоминает Моримура, многие из них начали подражать европейским коллегам, но это на самом деле была только вершина происходящих перемен: теперь им нужно было вписать себя в западную — и общепринятую — историю искусства. Для Японии это по-прежнему непростая задача: искусство здесь воспринимается иначе, чем в Европе — с ее устоявшейся многовековой историей музеев и вертикальной иерархией "высокого искусства" и, например, декоративно-прикладного.

Еще в институте Моримура копировал Рембрандта и продолжал это делать в дальнейшем, буквально и метафорически пытаясь подставить себя в эту европейскую историю искусства. Как религиозное искусство Возрождения, так и импрессионизм в этом отношении оказались умеренно похожими понятиями — и на картине Моримуры в первом зале за одним столом тайной вечери сидят Леонардо, Фрида Кало, ван Эйк и Уорхол. Занимаясь этим символическим освоением европейской истории искусства, Моримура стал одновременно Дали и Галой и всеми персонажами "Менин", побегу с картины которых в Пушкинском посвящен отдельный зал. И серия про побег с картины иронично осмысливает уже роль музея сегодня — и художественного произведения в нем, как, впрочем, и роль самого художника. Интересно, что, воссоздавая каждый образ, он намеренно совершает в нем "ошибки" — как когда-то японцы, рисуя на европейский манер: на автопортреты Фриды Кало приплывают традиционные карпы, магриттовское "Ясновидение" троится, яйцо на переднем плане разбивается, усы Сальвадора Дали подрастают, а сама фотография превращается в 3D.

Выставка в Пушкинском удивительным образом получилась одновременно и маленькой, и большой. За свою карьеру Моримура успел примерить на себя образы и писателей, и политиков, и актрис 1920-х, здесь же, в рамках музейного проекта об искусстве, показана только одна сторона его амплуа — художественная и, что интересно, посвященная автопортрету. Этот ход с выбором исторических селфи довольно занятен и представляет зрителю не только отдельного арт-персонажа Моримуру, но и долгую историю автопортретов художников — от Возрождения до наших дней.

Ясумасу Моримуру принято сравнивать с Синди Шерман (фотография Моримуры в ее образе в Пушкинском, кстати, тоже есть): она играла с гендерной идентичностью и примеряла на себя разные типичные женские образы своего времени. Моримура называет ее младшей сестрой — поскольку он про идентичность японскую и, если шире, общечеловеческую. В своем проекте "Реквием" он размышляет о том, как мы стираем свою историю и забываем уроки XX века, который, согласно художнику, определили русская революция, фашизм и взлет Америки. Помимо Ленина в этом ряду ключевыми персонажами для него становятся Гитлер и Мэрилин Монро, и удивительно, как сильно он пересекается в этом выборе с российским покойным художником Владиславом Мамышевым-Монро, который между этими полюсами символического зла и чистоты расположил все человечество.