Выбор Игоря Гулина

Сергей Малашкин Луна с правой стороны

Член РСДРП с 1906 года (РКП(б) с 1917-го), приятель Молотова, писатель Сергей Малашкин прожил нетипичную для советского литератора долгую жизнь и до конца 1980-х числился консервативным прозаиком третьего ряда. Однако начиналась литературная карьера Малашкина со скандала. В 1927 году он опубликовал повесть "Луна с правой стороны, или Необыкновенная любовь". История нравственного падения образцовой советской девушки Тани Аристарховой, отдающейся представителям разных уровней комсомольской организации, с оргиастическими "афинскими ночами" и курением "анаша" (именно так, в кавычках и не склоняя, называет Малашкин запретное растение), была к тому же написана на диковинной смеси из языка газетных передовиц и томной декадентской прозы. "Луна с правой стороны" естественно превратилась в жупел для критиков и, что столь же естественно, была крайне популярна у публики. За несколько лет ее переиздали целых восемь раз, а затем предали крепкому забвению. В этой книжке она напечатана вместе с еще несколькими ранними повестями и рассказами Малашкина — чуть более ловкими, чуть менее диковинными, но представляющими примерно то же направление.

Ко времени своего прозаического дебюта Малашкин был немолодым уже человеком со сложившимися взглядами и вкусами. Они не очень хорошо между собой сочетались. Верный большевик, переполняющий свои тексты необходимыми идеологемами, постоянно дающий почувствовать свою осведомленность в нынешней политике партии, он обладал литературными пристрастиями, которые иначе как мещанскими не назовешь. Истоки его прозы в лучшем случае — Бунин и Леонид Андреев, в худшем — эпигоны Мопассана и забытая второсортная декадентщина. Бульварные страсти, томная печаль потерянной жизни, дышащий похотью воздух, заламывания рук, спрятанные в складках платья кинжалы, заполняющие рассказы Малашкина, совершенно не пристали строителям новой жизни. Он это понимал и пытался показать, как его герои переучиваются, побеждают в себе обывательское начало. Но самому ему победа никак не давалась. В лучшей, почти булгаковской повести "Больной человек" героя-комиссара сводит с ума демонический бандит-вахмистр, олицетворяющий для него всю вековую "настоящую культуру". С Малашкиным было примерно то же: он понимал высокую культуру довольно причудливым образом, но она волновала его до безумия и настойчиво отвлекала от партийной повестки. В его ранней прозе постоянно просвечивает внутренний писательский сюжет — трагикомедия вкуса.

Издательство Циолковский

Серия Orbis Pictus

Продающаяся единым комплектом изящная серия из пяти маленьких книг об искусстве. Напрямую книжки между собой не связаны, но довольно плотно рифмуются. Самое любопытное здесь позднее эссе Ролана Барта "Арчимбольдо, или Ритор и маг". Философ анализирует знаменитые составные головы итальянского живописного трюкача XVI века как попытку создания поэтического языка средствами живописи, систему метафор, в которых вещи (овощи, рыбы и пр.) становятся словами и требуют от зрителя не созерцания, но чтения. Парой к Барту выступает другой французский текст — "Зачарованный взгляд" Жоржа Перека, тоже посвященный разного рода иллюзиям, живописным обманкам, ловушкам, которые искусство расставляет взгляду человека. Как всегда у Перека, череда формальных парадоксов приобретает оттенок язвительно-лирической печали. Книга Григория Амелина тоже посвящена великому живописному парадоксу — "Менинам". Подробно анализируя каждый элемент полотна Веласкеса, Амелин описывает его как сверхкартину, дробящую границу между холстом и реальностью на бесконечную сеть отражений. Другому столпу европейской живописи посвящена книжка Петра Вайля "В начале. Джотто". Как легко догадаться, главное тут даже не размышления об истоках итальянского искусства, а сам дух остроумной интеллигентной беседы, петляющей между живописью и едой, архитектурой и религией. Наконец, мостик к недавним временам перекидывает книга Екатерины Андреевой "Орден непродающихся живописцев" об одном из самых интересных явлений ленинградского андерграунда — круге Александра Арефьева. Об "арефьевцах" принято говорить как о богемных смутьянах, гениальных халтурщиках, однако Андреева заставляет увидеть в них прямых наследников классической европейской традиции.

Издательство Ивана Лимбаха

Алексей Шепелев Мир-село и его обитатели

Писатель и музыкант Алексей Шепелев обладает необычной репутацией — авангардист и почвенник, любитель вольной игры слов и левый публицист, безалаберный панк и постоянный фигурант разных литературных премий. Объединяющим фактором в его образе раньше выступала алкогольная удаль шепелевских текстов, отчего он волей-неволей выглядел наследником Венедикта Ерофеева. В новой книге отчетливее становится иная генеалогия. "Мир-село" посвящено родине писателя — деревне Сосновке Тамбовской области. И это — с поправкой на современный язык — настоящая деревенская проза, наследующая всей советской классике от Шукшина до Распутина. Галерея сосновских чудаков с их глупостью-мудростью, некий особенный экзотизм, постоянно представляющий деревню как чужую и свою, нелепо-растерянную и необходимо-правдивую, тщательно выпестованный ресентимент, юродивая ирония — все, за что можно любить или не любить деревенскую прозу, здесь есть.

Издательство Эксмо

Саймон Сингх, Эдзард Эрнст Ни кошелька, ни жизни

Скандал вокруг неслучившегося запрета гомеопатии внезапно сделал эту практику предметом живейшего публичного обсуждения. Удачным образом ажиотаж совпал с выходом русского перевода книги Саймона Сингха и Эдзарда Эрнста — монументального расследования, посвященного разного рода нетрадиционной медицине. Как легко догадаться, здесь нет никакой апологетики — наоборот, крайне язвительное позитивистское разоблачение. Научный журналист Сингх и врач Эрнст комбинируют данные доказательной медицины (статистических исследований, позволяющих выявить, работают ли целебные методы или оказывают исключительно эффект плацебо) и археологию науки — увлекательный рассказ о происхождении разных необычных способов лечить людей, от кровопускания до цветочной терапии. Основные же главы посвящены акупунктуре, собственно гомеопатии (она, стоит предупредить, достаточно безжалостная), хиропрактике (то есть наложению рук) и траволечению.

Издательство Corpus

Пьер Паоло Пазолини Новая молодежь

Сборник "Новая молодежь" состоит из двух частей. Первая — юношеские стихотворения режиссера, написанные в 1940-х и начале 1950-х. Вторая — своего рода развернутые ремейки-комментарии, созданные уже взрослым, яростным Пазолини в последние годы его жизни. Язык этих стихов — не совсем итальянский. Это фриульский — родной диалект матери поэта, на котором до Пазолини и пары его сверстников вообще не существовало письменных текстов. Таким образом, эта книга проходит путь целой национальной литературы — от романтического активизма, изысканных подражаний Лорке до сложных поэтико-политических трактатов. Русское издание — билингвальное, переводы принадлежат поэту Кириллу Медведеву. "У нас, бедняков, мало времени / на юность и красоту: / мир, будешь стоять и без нас. / С рожденья поработили нас! / Мотыльки, в которых нет красоты, / Мертвые в коконе времени. / Богатые не платят за время: / за дни, украденные у красоты / наших отцов и нашей. / Когда ж насытятся временем?"

Издательство СвобМарксИзд