Семикратному исполнителю роли Джеймса Бонда было 89 лет

В Швейцарии на 90-м году жизни умер Роджер Мур — единственный актер, сыгравший на протяжении своей кинокарьеры четырех культовых героев криминального жанра. Не только Джеймса Бонда, но и Святого (сериал «Святой», 1962–1969), Шерлока Холмса («Шерлок Холмс в Нью-Йорке», Борис Сагал, 1976) и инспектора Клузо («Проклятие Розовой пантеры», Блейк Эдвардс, 1983).

Голубоглазый сын лондонского полицейского, массовик-затейник в звании капитана оккупационных войск в Западной Германии, герой рекламных роликов, заслуживший прозвище Мистер Рейтузы и, положа руку на сердце, ухитрившийся провалить выгодный контракт с MGM: чем не анамнез классического героя английской юмористической прозы. Однако именно ему было суждено стать Джеймсом Бондом номер 3. Принимая же во внимание, что Бонд номер 2 — Джеймс Лазенби — был скорее нелепой интермедией в бондиане, то Мура можно считать прямым наследником неподражаемого Шона Коннери.

Конечно, дорогу в Бонды проложила Муру прославившая его роль Святого — великосветского вора и по случаю поборника справедливости, но не стоит забывать и то, что дорогу в Святые ему, в свою очередь, проложила заглавная роль в «Айвенго» (1958–1959), самом, пожалуй, необычном английском сериале.

Дело в том, что сериал этот делали, укрывшись под псевдонимами, до сих пор так до конца и не расшифрованными, американские коммунисты, угодившие в черные списки и эмигрировавшие в Англию. Снимался сериал, как утверждают злые языки, на деньги из черной кассы американской Компартии. За участниками творческой авантюры следили и ФБР, и британские спецслужбы. Так что Мур, сам того, наверное, не зная, побывал не только на экране, но и в жизни персонажем натуральной бондианы с привкусом шпионской паранойи.

Не стоит забывать и то, что приглашению Мура продюсером Брокколи на роль агента 007 предшествовала самая серьезная роль в карьере актера. В 1970-м Мур сыграл главную роль в фильме интереснейшего Бэзила Дирдена «Человек, который ловил самого себя». Это был коктейль из истинно британского абсурда, романтической традиции и кафкианских кошмаров. В жизнь благонравного менеджера вторгался доппельгангер — злой и насмешливый двойник, подменявший его и в рабочих, и в интимных ситуациях.

Эпоха Бонда—Мура пришлась на переломные, смутные времена. Речь даже не о том, что стать достойным преемником Коннери было практически невозможно. Хотя Муру это и удалось ценой демократизации, снижения градуса аристократического высокомерия героя. Всего Мур сыграл Бонда в пяти фильмах режиссеров, никак не дотягивавших до уровня легендарного основоположника бондианы Теренса Янга: «Живи и дай умереть» (1973) и «Человек с золотым пистолетом» (1974) Гея Хэмилтона, «Шпион, который меня любил» (1977) и «Лунный гонщик» (1979) Льюиса Гилберта, «Совершенно секретно» (1981), «Осьминожка» (1983) и «Вид на убийство» (1985) Джона Гленна.

Главное — годы Мура пришлись на резкие скачки мировой политики. Бонду пришлось приспосабливаться к политике разрядки: тогда-то агент 007 и вступил в противоестественную связь с офицером КГБ Аней Амасовой, любовника которой некогда убил в Альпах. Затем — так же приспосабливаться к новому витку холодной войны, начавшемуся в 1980 году, и противостоять демоническим маньякам с Лубянки, генералам Гоголю и Орлову. Коннери и в страшном сне не приснилось бы, что его герой переодевается клоуном и летает в космос, а вот на долю Мура — не позавидуешь — выпало и то и другое. И только в финальном фильме его бондианы Муру достались идеальные враги — продукт генетических экспериментов нацистов Макс Зорин и чернокожая бестия Мэйдэй. Тогда он сравнялся в экранной убедительности с самим Шоном.

К чести Мура, он не довольствовался лаврами Бонда, а все время, что длилась его бондиана, снимался в авантюрных фильмах Эндрю Маклагена во славу «псов войны» на службе Британской империи: «Дикие гуси» (1978), «Захват в Северном море» (1979), «Морские волки» (1980). Их относительным реализмом он компенсировал избыточную сказочность бондианы, поддерживал себя в актерской форме. Может быть, именно благодаря этим актерским тренировкам он и остался в памяти — во всяком случае в памяти изрядной доли лучшей половины зрителей — как шпион, которого они любили.

Михаил Трофименков