С какими чувствами Германия простилась с Гельмутом Колем? Виктор Агаев — из Бонна

"Евроидеалист" или Бисмарк XX века? Воздав почести Гельмуту Колю после его кончины, немцы, а вслед за ними и европейцы погрузились в споры о его политическом наследии

Виктор Агаев, Бонн

Небывалой церемонией в конце нынешней недели простится Евросоюз с Гельмутом Колем. Торжественное заседание пройдет 1 июля в Страсбурге — второй столице ЕС в присутствии отставных и действующих мировых лидеров. Затем саркофаг будет погружен на корабль, который пройдет по Рейну 100 км до города Шпайер. Там, в знаменитом соборе, где покоятся останки восьми королей и кайзеров, состоится траурная месса, после которой экс-канцлера похоронят под стенами собора.

Сложнейший ритуал с переплетением разных знаков и символов имеет авторство — Гельмут Коль сам так решил еще в 2015 году. Европа, естественно, не могла не выполнить последнюю просьбу канцлера ФРГ (1982-1998), сыгравшего, бесспорно, огромную роль в деле интеграции Германии в Европу. Но: "большое видится на расстоянии". А потому нас наверняка ждет после официальных церемоний немало сюрпризов: канцлер Коль был сложным человеком, целиком и полностью посвятившим себя политике. А это отнюдь не стерильное поприще.

Спонсорский шлейф

Энергичный, деловой, честолюбивый, резкий и бесцеремонный, Коль быстро сделал карьеру. Уже в 1969 году, когда ему было 39 лет, лондонская Times назвала его наиболее вероятным претендентом на роль канцлера. Чуть позже лондонская Financial Times подметит и специфику Коля: "Он не блещет ораторским талантом, у него нет смелых новаторских идей. Он мастер интриги, искусный аппаратчик".

Став в 1973 году председателем Христианско-демократического союза (ХДС), он оставался на этом посту 25 лет, заняв в октябре 1982 года еще и кресло канцлера после хитрой парламентской комбинации. Благодаря легендарной интуиции, он в нужный момент всегда успевал нейтрализовать конкурентов и удерживал эту позицию 16 лет — дольше, чем любой из его предшественников, выходя невредимым из любых политических неприятностей. Даже из таких масштабных, как "аферы Флика" — самый крупный коррупционный скандал ФРГ, тлевший целое десятилетие.

Концерн Flick, выпускавший все — от танков до бумажных салфеток — во все времена (при кайзере, при Веймарской республике, при Гитлере и после него), "стимулировал" министров, политиков, партии. Было доказано, что ХДС получил не менее 10 млн марок (более 5 млн евро на сегодняшние деньги). Была найдена ведомость с указанием, кто, сколько десятков тысяч и за что получил. Фигурировал в этой ведомости и Коль — то 100 тысяч марок, то 50 тысяч. Не было лишь доказательств передачи денег лично ему. Коль устоял, но парламент после грандиозного скандала ужесточил закон о финансировании партий. Продолжение "саги" случилось сразу после того, как он ушел от власти — выяснилось, что "политический тяжеловес" брал "спонсорские взносы", не консультируясь с партией, не отчитываясь перед ней и перед Бундестагом, как того требует закон. Деньги он использовал для укрепления своей власти в партии, в разных слоях общества и разных частях страны. Из-за фальшивых финансовых отчетов Бундестаг в 2000 году подверг ХДС штрафу в 40 млн марок. Тогда Коля хотели судить за коррупцию и получение незаконных пожертвований (не менее 2 млн марок), но потом как-то спустили дело на тормозах...

Бизнес как падчерица

После кончины Коля в Германии стали говорить и о другом: бизнес хоть и стимулировал Коля, но реформ, необходимых для развития экономики, вроде тех, что были при Рейгане в США, так и не дождался. А к концу правления Коля (1998 год) Германия и вовсе стала реально "проблемной экономикой": восток (территория бывшей ГДР) полностью лишился промышленности и сельского хозяйства и жил за счет западных налогоплательщиков, безработица в среднем по стране составляла 12 процентов, а на востоке достигала 18 процентов, зарплаты расти перестали.

Они, кстати, и до сих пор растут очень медленно, что дает основание партнерам по ЕС, Трампу и МВФ обвинять немцев в демпинге. "Фундамент этой нездоровой ситуации заложили те, кто проводил объединение страны",— говорит профессор Себастьян Дулиен.— Коль был профаном в экономике, а потому не мог предвидеть экономические последствия того, что затевает. Он виноват в том, что окружил себя экспертами и чиновниками, которые игнорировали критику и предостережения. И ждал чуда". Как говорят немцы, высиживал решение проблемы.

Лондонская Financial Times подметила специфику Коля: "Он не блещет ораторским талантом, у него нет смелых новаторских идей. Он мастер интриги, искусный аппаратчик"

Коль постоянно опаздывал с реформами и начинал их невпопад. Скажем, закон о комплексном снижении налогов готовили несколько лет. Он начал действовать с 1 января 1990 года, но за два месяца до этого рухнула Берлинская стена, начался процесс объединения Германии и требовались уже другие реформы. Разработанный лично Колем за одну ночь (он об этом постоянно говорил с гордостью) план постепенного сближения двух немецких государств был воспринят в мире с одобрением. Но уже через месяц стало ясно, что план невыполним, события развиваются стихийно. Народ ГДР хотел сразу жить, как на западе. Чтобы как-то успокоить людей, Коль еще до юридического объединения страны вводит западные деньги на "восточных территориях", причем меняет марки ГДР на марки ФРГ по курсу 1:1, что совершенно не соответствует реальному состоянию дел. Потом объявляет приватизацию, которая тоже обернулась проблемами: на восток хлынули инвесторы с запада, но их цель не развитие производства, а скупка недвижимости, чтобы позже продать ее.

В конце 1989 года Коль произнес фразу, которую народ припоминает ему до сих пор: через несколько лет на востоке Германии будут "цветущие ландшафты". Берлинская газета Taz, сообщая о смерти Коля, на первой странице поместила коллаж: гроб Коля, утопающий в цветах, а над ним цитата о "цветущих ландшафтах". На следующий день редактор извинился, сказал, что перегнул палку, но народ воспринял картинку с одобрением.

Бисмарк ХХ века?

Многие комментаторы, особенно в эти дни, называют Коля Бисмарком ХХ века — объединителем немцев. Меркель не столь высокопарна: Коль был "удачей для немцев, поскольку сумел воспользоваться уникальной возможностью для объединения страны". Это примечательно. Она не называет его инициатором или архитектором объединения.

Коль проспал, недооценил развитие событий в ГДР в 1989 году. Не смог он правильно оценить и процессы в СССР. Недооценил даже легендарный визит Горбачева в Бонн в 1989 году. Именно тогда, после ошеломляющего успеха у немцев, Горбачев (по мнению многих экспертов) и принял решение о необходимости изменения отношений с ФРГ и ГДР. Тем более что с руководством ГДР общего языка он не находил. Лидер ГДР Хонеккер был слишком догматичен и старчески упрям.

Коль, однако, все это заметил и понял лишь после падения стены. "Он оказался в нужном месте, чтобы впрыгнуть в проходящий поезд истории",— пишет британская Guardian. Немцы чаще говорят: он сумел воспользоваться неожиданно открывшимся окном возможностей. Но "канцлер-объединитель оставил немцам целый ряд экономических мин замедленного действия, способных уничтожить евро и взорвать ЕС",— пишет профессор Дулиен. Объясняет он это тем, что у Коля экономика была падчерицей. Его любимым детищем стала красивая идея объединения Западной Европы, родившаяся после войны.

Коль, дитя войны, понимая, что Германия в ХХ веке дважды была виновницей мировых катастроф, хотел сделать страну открытой, более европейской и даже заслужил характеристику "евроидеалиста". Он считал, что общая валюта и отказ от марки помогут преодолеть негативное отношение к немцам во Франции и других странах Евросоюза. К тому же (по одной из версий) введение евро было одним из условий объединения страны, поставленных Колю в 1990-м западными коллегами. Сейчас выйти из евро без потерь практически невозможно: не был продуман соответствующий механизм. Да и Коль сделал все, чтобы отступать было некуда. Он хотел, чтобы вслед за экономическим объединением началось и социальное, и политическое объединение Европы.

Казалось бы, все удалось: опросы показывают, что немецкая молодежь сегодня в большинстве своем считает себя прежде всего европейцами и лишь потом немцами. Но что будет завтра? Этот вопрос в Германии задают теперь чаще всего...