Энергоресурсы

Новые санкции США, которые могут затронуть строительство газопровода Nord Stream 2, скорее увеличили шансы на реализацию этого проекта. Почему — объясняет Юрий Барсуков.

Жесткость формулировок, с которой глава МИД Германии и канцлер Австрии публично обрушились в середине июня на тогда еще проект новых санкций США против Nord Stream 2, радостно отозвалась в сердцах российских дипломатов и топ-менеджеров "Газпрома". Это ведь было именно то, чего так ждала российская сторона с начала украинского кризиса 2014 года. "Угроза наказанием компаниям из Германии, Австрии и других европейских стран из-за того, что они участвуют в газовых проектах с Россией, таких как Nord Stream 2, или финансируют их, вносит совершенно новое и очень отрицательное качество в европейско-американские отношения",— говорилось в совместном заявлении Зигмара Габриэля и Кристиана Керна. Далее последовали еще более откровенные высказывания представителей немецкого бизнеса о том, что европейская энергетическая политика "не должна быть игрушкой в руках США" и т. д. Надо признать, что американские законодатели сами вложили в руки европейским сторонникам Nord Stream-2 мощное оружие, прямо прописав в законе о санкциях, что США должны прилагать все усилия для препятствования строительству газопровода и одновременно для увеличения поставок в Европу сжиженного газа из США. Это дало возможность многим европейским политикам и представителям бизнеса утверждать, что смысл новых санкций исключительно в продвижении американского СПГ на рынок Европы.

С начала украинского кризиса, который поставил под вопрос продолжение многолетнего сотрудничества Европы и России в газовой сфере, в ЕС боролись две концепции. Одна заключалась в том, что российский газ как источник поставок ненадежен, и для ее иллюстрации приводились примеры остановки поставок через Украину в 2006 и 2009 годах. В русле этой логики предлагалось ограничить закупки газа у России при создании энергетического союза ЕС и сделать ставку на приобретение СПГ, постепенно избавившись от "зависимости" от российского газа. Другая концепция, которую публично отстаивал "Газпром" и неформально поддерживали европейские, прежде всего немецкие, партнеры компании, утверждает, что основные проблемы в газовых отношениях возникают из-за Украины, от которой как транзитного государства нужно избавиться или, как минимум сократить его значение. Тот факт, что ведущие энергетические компании "старой Европы" — англо-голландская Shell, немецкие Uniper и Wintershall, австрийская OMV и французская Engie — поддержали проект Nord Stream 2, который предполагает поставку газа напрямую из России в Германию в обход Украины, ясно показал, что вторая концепция побеждает.

Собственно, именно в этом, на мой взгляд, заключалась главная проблема и главный риск для Nord Stream 2. Оппоненты проекта не могли предъявить никаких обоснованных претензий к техническим, экономическим и экологическим аспектам нового газопровода, поскольку имелся удачный во всех этих сферах опыт первого Nord Stream. Претензии к правовой базе проекта также были слабыми, что признала и юридическая служба Еврокомиссии. Поэтому дискуссия вокруг Nord Stream 2 сворачивалась к исключительно политическим вопросам, а именно: как может ЕС поддерживать проект, который лишит Украину существенных доходов от транзита и одновременно продлит зависимость Европы от российского газа еще на 40-50 лет? И все это притом, что в украинском кризисе ЕС публично поддерживает Киев, а в Москве видит нарушителя и вводит против нее санкции? Я слышал подобные аргументы во множестве, в частности в ходе слушаний по Nord Stream 2 в Европарламенте.

Откровенно проамериканский характер мер заставил Еврокомиссию публично выступить в поддержку "европейских экономических проектов", не говоря уже о ясной позиции Германии и Австрии

"Газпром" и представители европейских компаний-участников на это всегда отвечали, что Nord Stream 2 — это экономический проект, соответствующий всем правилам и т. д. Такая публичная позиция была выбрана потому, что иначе пришлось бы критиковать внешнеполитический курс ЕС, и в том числе Германии, по украинской проблеме, что бесперспективно и опасно. Оппоненты газопровода настаивали, что если даже проект и соответствует правилам, но противоречит политической линии ЕС в украинском вопросе (с чем сложно спорить), значит, нужно поменять правила и запретить строительство газопровода по политическим причинам. Этот процесс уже запущен — в частности, Еврокомиссия собирается получить мандат стран ЕС на переговоры с Россией о юридическом статусе газопровода. Параллельно в Дании, через территориальные воды которой должен пролечь участок трубы, готовится закон, согласно которому власти могут отказать в разрешении на прокладку газопровода в том числе по политическим причинам и соображениям безопасности.

В этом контексте санкции США помогли сторонникам Nord Stream 2. Откровенно проамериканский характер этих мер заставил Еврокомиссию публично выступить в поддержку "европейских энергетических проектов", не говоря уже о ясно выраженной позиции Германии и Австрии. Теперь поддерживающие Nord Stream 2 европейские политики и представители бизнеса получили возможность публично обсуждать проект в политическом поле, чего они ранее избегали, потому что от них требовалось бы критиковать или по крайней мере говорить о своем отношении к сторонам украинского конфликта и позиции ЕС. Теперь же можно по-прежнему отстаивать идею энергетической независимости Европы, но уже не от России, а от США.

При этом реальное значение санкций США для Nord Stream 2 пока очень невелико и, вполне возможно, вообще будет нулевым. Принятый Конгрессом закон лишь дает возможность президенту США ввести меры, запрещающие существенные инвестиции в газопровод. Учитывая негативную реакцию европейцев, даже если Дональд Трамп примет такое решение, подобный запрет едва ли будет эффективным.

Юрий Барсуков