Глава Fortum Пекка Лундмарк о будущей сделке с Uniper

Финская Fortum готовит крупнейшую за последние годы сделку на европейском энергорынке — покупку 47% акций немецкой Uniper у E.On с офертой на доли других акционеров. Сделка стала недружественным поглощением: менеджмент Uniper не согласен с приходом финского инвестора. Как шли переговоры, будет ли Fortum менять стратегию Uniper по развитию российских активов, как относится к обязательствам последней по участию в газопроводе «Газпрома» Nord Stream 2, “Ъ” рассказал президент и главный исполнительный директор Fortum Пекка Лундмарк.

— Стратегии Fortum и Uniper различны: Fortum развивает безуглеродную энергетику, в портфеле Uniper много традиционной генерации. Чем объясняется ваш интерес к активу?

— Если смотреть на рынок энергетики в целом, то с точки зрения глобальных перспектив крайне важны три вещи. Снижение выбросов CO2, надежность поставок электроэнергии и тепла, в том числе в ситуациях, когда недостаточно выработки солнечной или ветрогенерации, и последнее — нам важно, чтобы мы могли осуществлять поставку нашим потребителям, как домохозяйствам, так и промышленным, по доступным ценам. Я уверен, что портфели активов Fortum и Uniper дополняют друг друга в крайней степени и позволяют достичь этих трех целей. В портфеле Uniper достаточно много активов, которые используют другие виды энергии, и уголь составляет лишь 30% от общего количества установленной мощности.

— Это довольно много.

— Uniper — очень большая компания, и, конечно, 30% — это значительная доля, однако 70% составляет что-то еще. Портфель активов генерации, которые не производят выбросов СО2, например гидрогенерации, почти такой же большой, как и у Fortum. Значительная часть Uniper — это газовые активы, которые в перспективе станут важнейшим элементом энергосистемы, особенно в тех странах, которые будут замещать угольную генерацию, или как в Германии, где к 2022 году планируют закрыть АЭС. В этой связи в Германии газовая генерация становится важнейшим элементом балансировки энергосистемы в условиях, когда может быть недостаточно работы возобновляемых источников энергии или ГЭС.

— У E.On и Uniper в целом всегда была более глобальная стратегия развития, чем у Fortum. Вам активы Uniper нужны для расширения в других регионах, или вы планируете оставаться крупной, но только европейской компанией?

— Наша стратегия также развивается в направлении к более глобальным операциям. Но нам нужно делать различие между капиталоемким и некапиталоемким бизнесом, например новыми технологиями. Когда мы говорим о капиталоемких видах бизнеса, например владении электростанциями, разумеется, наша стратегия концентрируется в европейском регионе и в России. Это утверждение касается только объектов традиционной генерации. И когда дело доходит до новых технологий, торговли и сбыта, то наша стратегия также становится более глобальной. Например, наш бизнес, связанный с электромобилями: мы уже сейчас развиваем его в нескольких странах за пределами Европы, в его основе лежит программное обеспечение. Другой пример — развитие солнечной генерации в Индии, где мы уже являемся одним из крупнейших игроков в этом сегменте. Поэтому я бы сказал, что у обеих компаний есть глобальные амбиции.

— Но в традиционной генерации вы планируете оставаться на европейском рынке?

— Это наиболее вероятный сценарий будущего, да. Воплощая свою стратегию, мы должны быть на чем-то сосредоточены. Когда речь идет о традиционной энергетике — я говорю о следующих нескольких годах, надо сконцентрироваться географически, вы не можете строить электростанции везде, они очень капиталоемкие. И мы развиваем технологии и услуги там, где это менее капиталоемко. Я думаю, важно быть открытым к изменениям энергосистемы, поскольку в 2020–2030 годах она будет значительно отличаться от нынешней, и многие вещи могут измениться. Поэтому для того, чтобы быстро реагировать на изменения, нужно обладать стратегической гибкостью.

— Менеджмент Uniper неоднократно заявлял о том, что выступает против сделки с Fortum. Почему вы не привлекали руководство компании к переговорам во второй раз?

— Я бы хотел начать сначала. C самого начала разделения Uniper и E.On последняя говорила, что в ее намерения входит продажа 47% акций Uniper. Зная об этом, летом мы пришли к менеджменту Uniper с предложением начать переговоры по слиянию. Но менеджмент Uniper сказал, что им это неинтересно и они хотели бы сохранить свой текущий уровень независимости.

После этого E.On подтвердила публично, что все равно собирается продать долю. По немецкому законодательству, если кто-либо покупает более 30% акций любой публичной компании, то он должен сделать оферту остальным акционерам. Зная о том, что E.On все равно будет продавать долю и что портфели двух компаний естественно дополняют друг друга, мы продолжили разговор с E.On. Наш план состоял в том, чтобы встретиться с менеджментом Uniper и обсудить все детали немного позже. Но факт переговоров и их подробности стали предметом утечки в СМИ, поэтому нам пришлось выступить с заявлением раньше, чем планировалось.

Я понимаю первоначальную реакцию менеджмента Uniper, которому пришлось об этом прочитать в газетах, но я могу только повторить то, что заявлял публично и лично руководству Uniper: мы всегда открыты к обсуждению. И повторю еще раз, что E.On все равно собиралась продавать свою долю и заявляла публично, что считает Fortum очень хорошим партнером для Uniper со стратегической точки зрения. Давайте надеяться, что мы все сможем вернуться к конструктивной ситуации, поскольку это наверняка наилучшим образом служило бы интересам всех заинтересованных сторон.

— Чем, кроме цены за акцию, ваше нынешнее предложение отличается от июльского?

— Июльская цена была €19, сейчас €22 за акцию. Но в июле мы предлагали слить обе компании, также было условие, что мы получим по крайней мере 75% акций. Структура текущего предложения выглядит по-другому. Сейчас мы сконцентрированы на приобретении доли E.On 47%, и не определили никакие уровни процентов владения акциями, чтобы завершить предложение. Таким образом, для нас это инвестиция, а не поглощение, и мы хотим работать совместно с менеджментом Uniper, а не против него.

— А почему изменился ваш подход к предложению?

— Менеджмент Uniper очень ясно выразил мнение о том, что они хотят сохранить свою текущую независимость, и мы уважаем это. И поэтому мы сконцентрированы на доле E.On, которая в любом случае находится на рынке. И я бы хотел еще раз подчеркнуть, что, кто бы ни был приобретателем доли E.On, по немецкому законодательству он все равно был бы обязан выставить оферту другим акционерам. И мы действительно оптимистично смотрим в будущее и полагаем, что сможем конструктивно взаимодействовать с руководством Uniper в будущем.

— Но все-таки у вас есть планы на получение контроля в Uniper? Ведете ли вы переговоры с другими акционерами?

— Нет никаких других сделок. Но, конечно, любой акционер имеет право принять оферту, а значит, мы, разумеется, приобретем все акции, которые нам предложат.

— Пока эта процедура не начиналась?

— Оферта еще даже официально не опубликована. Мы ожидаем, что немецкий федеральный орган финансового надзора примет наши документы по предложению в течение нескольких недель, и оферта сможет начаться.

— Менеджмент Uniper говорил о том, что цена за акцию, которую вы предложили, ниже, чем текущая стоимость бумаги на рынке. Согласны ли вы с этим, как вы формировали цену?

— Цена была определена на переговорах с E.On, и мы не собираемся менять ее в рамках оферты. Если она оказывается ниже текущих котировок, это личное решение каждого акционера, принимать наше предложение или нет.

— Планируете ли вы избавляться от традиционной генерации после того, как получите акции Uniper?

— Давайте не забывать о том, что мы приходим как акционеры, получающие долю E.On 47%. Мы стремимся стать долгосрочным акционером и активным и конструктивным партнером для менеджмента Uniper, поэтому любые заявления, касающиеся будущих активов, должны делаться руководством Uniper, а не одним из акционеров.

— Reuters со ссылкой на источники сообщало, что RWE может приобрести часть активов Uniper после ее покупки Fortum.

— Мы ни с кем не обсуждаем тему портфеля активов Uniper. И еще раз — для нас это инвестиция, и поэтому любые вопросы, связанные с будущим развитием активов Uniper, должны будут решаться менеджментом компании.

— Какова ваша стратегия по угольной генерации?

— Надо отметить, что после вывода атомных мощностей угольная генерация будет необходима в таких странах, как Германия, для того чтобы обеспечивать надежность энергопоставок. Но портфель активов Uniper очень гибкий и имеет малую долю мощности, работающей на лигните (бурый уголь.— “Ъ”). Многие страны, и не только европейские, разрабатывают планы по выводу угольных ТЭС. Например, Финляндия заявила, что к 2030 году в стране не должно остаться угольной генерации. И конечно, в каждой стране судьба угольной генерации является предметом политической дискуссии и все решения также принимаются на политическом уровне. Мы всегда будем поддерживать и выполнять решения, принятые властями тех или иных стран.

— Собираетесь ли развивать атомный бизнес? После аварии на АЭС «Фукусима-1» в 2011 году отношение европейцев к такой генерации не самое положительное…

— Как и в ситуации с угольной генерацией, атомная энергетика также является частью политического дискурса. Германия решила избавиться от атомной генерации, и мы уважаем это решение. Но в то же время в северных странах — Швеции и Финляндии — она продолжает существовать. Uniper входит в капитал многих атомных электростанций. Мы знаем этот бизнес и ищем пути взаимодействия с Uniper. Мы думаем, что есть поле для сотрудничества в этой сфере. Как вы знаете, в Финляндии строятся две новые АЭС, одна («Олкилуото».— “Ъ”) практически завершена, в строительстве еще одной, «Ханхикиви», участвует «Росатом». Fortum владеет 6% в этом проекте.

— Нужна ли вам поддержка финского правительства для сделки по Uniper?

— Начнем с того, что Fortum является публичной компанией, финскому правительству принадлежит 50,8% акций. И как в случае с любой другой публичной компанией, инвестиции такого рода не требуют одобрения акционеров — они одобряются советом директоров. Премьер-министр Финляндии Юха Сипиля и министр, отвечающий за управление пакетами акций, принадлежащих государству, Мика Линтиля, заявили, что эта сделка относится к коммерческой деятельности компании и не нуждается в одобрении правительства.

— Ожидаете ли вы вопросов со стороны антимонопольных органов? В России, в частности, могут быть проблемы из-за высокой концентрации генерации в зоне Тюмени, где находится Сургутская ГРЭС-2 «Э.Он Россия».

— Мы подаем заявки в антимонопольные органы трех регионов — России, Евросоюза и США. И ведем предварительные переговоры с ними. Однако, с моей точки зрения, будет неправильно комментировать их работу. Мы их поддерживаем в работе, помогаем и даем необходимые материалы, поэтому ожидаем, что они сделают то, что должны сделать.

— Каков источник финансирования этой сделки?

— У нас есть около €4 млрд на собственных счетах, остальное — уже одобренный банковский кредит. То есть у нас есть финансирование.

— Изменится ли как-то отношение долга к EBITDA после завершения сделки?

— Это будет зависеть от результатов оферты, от того, сколько акционеров примет предложение. Но 47% в Uniper добавят около €0,3 к доходу на акцию Fortum. Конечно, долг увеличится. Но текущий его уровень очень низок. Наши целевые ожидания по отношению чистого долга к EBITDA — 2,5. Сделка может привести к превышению этого показателя, но Uniper и Fortum имеют бизнес, генерирующий довольно сильный денежный поток, поэтому мы ожидаем снижения соотношения долг/EBITDA по направлению к нашей заявленной цели.

— Став основным акционером Uniper и, возможно, получив контроль, продолжит ли Fortum финансировать проект «Газпрома» Nord Stream 2? Повлияют ли на решение санкции США?

— Для начала стоит отметить, что Fortum является коммерческим игроком, и поэтому мы не участвуем в политической дискуссии вокруг Nord Stream 2. И конечно, при любых обстоятельствах и раскладе мы будем выполнять все законы и правила, установленные политиками. У Uniper есть серьезные обязательства относительно проекта Nord Stream 2 как части консорциума западноевропейских компаний. И конечно, как будущий акционер Uniper, мы с абсолютным уважением относимся ко всем обязательствам и готовы поддержать Uniper в этом проекте (официальную позицию Хельсинки см. на стр. 7.— “Ъ”).

— Затраты на Nord Stream 2 могут отразиться на инвестпрограмме и финансовой нагрузке Fortum?

— Мы инвестируем в Uniper и ожидаем, что она сможет выполнить взятые на себя обязательства (по Nord Stream 2.— “Ъ”) самостоятельно.

— Что планируется делать с российскими активами Uniper?

— Вам нужно спросить об этом у кого-то из менеджмента Uniper, мы не будем выражать на этот счет какое-либо мнение.

— Вы планируете как-то влиять на стратегию развития Uniper в России?

— Мы надеемся на конструктивный диалог с менеджментом Uniper относительно того, как две компании будут сотрудничать в будущем.

— Ваши инвестиции в ветроэнергетику в РФ — крупнейшие по всему портфелю Fortum в целом. Планируете ли еще какие-то крупные инвестиции в РФ?

— В прошлом году была завершена очень большая инвестиционная программа в традиционной генерации. И сейчас мы сконцентрированы на двух вещах. Одна — это, естественно, сделка по Uniper, а вторая — это ветрогенерация, этот проект мы реализуем совместно с нашим партнером «Роснано». Конечно, мы всегда открыты для новых возможностей, но это основные проекты, на которых мы сконцентрировались в настоящий момент.

— Почему вы решили доходы от ДПМ направлять в ветер?

— Во-первых, мы как компания верим в то, что существует необходимость строить генерацию без выбросов СО2. Когда в России было объявлено об отборе мощности на ветрогенерацию, мы поняли, что это что-то интересное. Также развитие ветрогенерации находится в рамках нашей глобальной стратегии. Также мы видим, что ДПМ — это работающий механизм. Несмотря на то что общая доля ветрогенерации в установленной мощности в России останется незначительной, мы очень гордимся тем, что являемся частью этого проекта. Кроме того, надо отметить, что цена на мощность в результате проведенных отборов существенно упала.

— Какие у вас планы по объему ветрогенерации в России?

— Совместным предприятием была отобрана мощность в 1 ГВт, у нас нет планов за пределами этого количества.

Интервью взяла Татьяна Дятел