Как Центризбирком принимал власть в свои руки

27 декабря президент России Владимир Путин совершил сразу два поступка: сдал документы для регистрации кандидатом в президенты России и провел президиум Госсовета, посвященный инвестициям в регионы. Два этих события объединяло одно обстоятельство: обоими Владимир Путин руководил лично. С подробностями из Центризбиркома и Кремля — специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.

Утром Владимира Путина ждали в Центризбиркоме. Рядовые сотрудники ЦИКа, я слышал собственными ушами, встречаясь на четвертом этаже, где работает «приемная» комиссия, приветствовали друг друга следующим образом:

— С праздником! — говорили они друг другу и совершенно, по-моему, не шутили.

Да и разве не праздник это был для них?

Они в конце концов пережили до этого непростые будни: отказали в регистрации Сергею Полонскому и двум другим кандидатам, причем один из них, Алексей Навальный, долго перед оглашением приговора выступал перед членами ЦИКа и в результате расшатал нервы прежде всего главе ЦИКа Элле Памфиловой, которая сорвалась и стала рассказывать вслух душераздирающую историю о том, как она пахала на производстве 12 лет (подозреваю, впрочем, что теперь ей эти годы вспоминаются как лучшие по сравнению особенно с тем, что ей приходится делать сейчас)…

— А Полонскому мы сказали,— обратила мое внимание одна из сотрудниц ЦИКа,— что он еще может исправиться до 7 января. Так что мы его не завернули окончательно, и, может, поэтому он себя на заседании так тихо вел… А то до этого, когда документы подавал, все равно за экономику успел поговорить… Хотя даже Собчак молчала!..

Член ЦИКа Александр Клюкин, который во время подачи документов должен был взаимодействовать с президентом, удивлялся обилию журналистов, которые ради этого мероприятия пренебрегли даже предновогодним заседанием Госсовета (успеть на оба не представлялось возможным, по крайней мере до встречи в ЦИКе):

— Ну что такого? — пожимал плечами Александр Клюкин.— Пришел, сел, передал, встал, ушел!..

Мне он потом признавался, что специально хотел сделать мероприятие как можно более скромным и деловым.

Сразу скажу, что это удалось лишь отчасти. Президент, претендующий на должность кандидата в президенты, пришел с некоторым опозданием и вроде мельком даже поглядел на огромные часы на экране, где уже на самом-то деле скоро будут демонстрировать результаты выборов.

К этим часам он вернется через минуту.

— С паспорта начинаем всегда…— слегка извиняющимся тоном начал Александр Клюкин.

Пока член ЦИКа разглядывал его паспорт (по-моему, с простым и понятным человеческим интересом), Владимир Путин снова принялся изучать часы.

— Итак, начнем…— проговорил Александр Клюкин.

— Пожалуйста,— разрешил Владимир Путин.

Я удивился: кто тут у кого был на приеме?

Впрочем, Александр Клюкин благодарно кивнул и продолжил, и я понял, что его такое распределение ролей полностью устраивает.

— Время до выборов показывают, что ли? — справился наконец Владимир Путин у Александра Клюкина, показав на часы.

Не зря он, конечно, так реагировал на них. Часы подавляли, и сидящий под ними человек, мне казалось, должен был чувствовать, что время его уходит… Неумолимо… Насовсем… Навсегда…

Владимир Путин кивнул и о чем-то задумался. Надо отдать должное Александру Клюкину — он, кажется, понял, о чем.

— Это у нас они на Дальнем Востоке время показывают,— улыбнулся он президенту.

Между ними явно складывались неформальные отношения. Хорошо ли это было сейчас для них обоих?

Тем временем Владимир Путин, мне казалось, теперь озадаченно смотрел на часы. Он ведь был сейчас не на Дальнем Востоке.

— Заявление о согласии баллотироваться…— перечислял Александр Клюкин бумаги, которые оказались у него в руках: их передал человек, севший рядом с президентом (пока непонятно кто).

Я был в некотором недоумении: мне казалось, Владимир Путин должен был заявить не о согласии баллотироваться, а о желании. Ведь на ГАЗе он говорил о том, что сам принял решение выдвигаться на должность президента. Или имелось в виду, что молодые люди на форуме «Доброволец» попросили его, а потом рабочий ГАЗа — и вот он согласился и даже заявление написал? Но тогда не должен ли он был отдать это заявление со своим согласием с предложением этому рабочему, а не принести в ЦИК посторонним, в сущности, людям? Или инициативная группа его окончательно убедила в принятом решении, и он сел писать заявление, хоть даже и не встречался с нею? Но сила убеждения была, быть может, так велика, что действовала и на расстоянии...

В общем, была тут все-таки, на мой взгляд, какая-то заминка, которую следовало разъяснить. И теперь было очевидно, что решение о выдвижении на высокий пост — не инициатива Владимира Путина.

— Так…— промолвил Александр Клюкин.— Сведения о доходах… Об имуществе… О расходах…

Я думал, что интереснее было бы почитать (а то бы и вслух) о доходах. Это, конечно, интересное чтение. А с другой стороны, конечно, о расходах… Это еще ведь интересней: про доходы все уже примерно знают, что все будет написано как обычно… А вот расходы… Что, куда, сколько… Да, я выбрал бы вторую справку. Но я был не Александр Клюкин.

— Доверенность уполномоченного представителя по финансовым вопросам…— между тем перечислял господин Клюкин.

Главы ЦИКа Эллы Памфиловой тут не было: неужели до сих пор отходит от общения с господином Навальным?.. Да нет, я знал, конечно, что по правилам не она принимает документы у президента: не ее уровень… Она выше этого…

— Я прошу передать мне документы уполномоченного представителя по финансовым вопросам,— прокомментировал свою протянутую руку Александр Клюкин.

Владимир Путин между тем как-то странно улыбался. Эта улыбка то ли демонстрировала, что он хорошо понимает цену процедуре, то ли что ему все это нравится, а прежде всего то, что тут все такие свои, родные…

— Нотариальное удостоверение протокола собрания группы избирателей… 670 подписей…— сказал Александр Клюкин, и мне все больше нравилось, как он справлялся со своей ролью.

Он и правда, как сам хотел перед началом, был быстр и смел и не делал ни одного лишнего движения (не дай бог), кроме вот этого, ладонью, развернутой к посетителю и демонстрирующей, что Александр Клюкин мог бы, а главное, и очень бы хотел принять следующий документ… И его сострадательная доброжелательность так и не превратилась все-таки за эти десять минут во что-то иное, апокалиптически аморфное, способное постороннему наблюдателю внушить в конце концов предательскую мысль о том, что итог выборов каким-либо образом и правда предрешен…

— Так…— произнес Александр Клюкин.— Справка с основного места работы…

Интересно, думал я, спросить у Владимира Путина, есть ли у него какие-то подработки. Ведь когда интересуются основным местом работы, автоматически, мне кажется, подразумевают, что есть и другое, а может, и не одно… Пока не удалось, но впереди, надеюсь, есть время.

— А это два экземпляра… О принятии документов… Надо подписать…— пробормотал Александр Клюкин.— Сейчас мы все сделаем правильно… 27 декабря… 13:38.

Странно, подумал я, а я-то уже решил, что они тут во всем живут по дальневосточному.

— Конечно, сделаем,— заверил его Владимир Путин.— У него (он кивнул на своего уполномоченного, и тот кивнул, даже пока президент не успел договорить.— А. К.) все под контролем (теперь наконец-то стало понятно, кто сидит рядом с президентом.— А. К.)…

— Я знаю…— заверил президента и Александр Клюкин.

Президент уехал и без преувеличения буквально уже через пять-семь минут открывал предновогоднее заседание Госсовета (я там был через десять минут: пешком же ведь), посвященное инвестициям в регионы. Было, кроме всех губернаторов, много приглашенных: общий список еле уместился на девяти страницах убористым шрифтом...

Не было, интересное дело, только ни одного, собственно говоря, инвестора в регионы.

Впрочем, заседание вышло не по-новогоднему деловым и предметным (предложения будут, как обычно, зафиксированы в поручениях президента): похоже, все чаяния инвесторов были известны присутствующим лучше них самих.

Выступили, конечно, лидеры четырех думских партий: нелепо было бы упускать такую возможность перед самым началом предвыборной кампании. Но высказывались, впрочем, тоже по теме заседания (кроме Геннадия Зюганова, который, словно понимая, что другой возможности, скорее всего, не представится, развернул перед собравшимися широкую предвыборную программу своей партии, чем сразу, уверен, сильно утомил их и так не слишком напрягавшиеся умы).

Владимир Жириновский вдруг разразился гневом по поводу того, что ни один российский банк не берется обеспечить тайну вкладов клиента. Он рассказал, что в Швейцарии даже за вопрос, сколько ты зарабатываешь (а не то что за ответ), могут посадить в тюрьму, и я подумал, что у нас и в самом деле все устроено гораздо гуманней: даже президент сам только что расстался с документом, где по собственной воле рассказывает об этом по первому, значит, требованию.

Еще Владимир Жириновский успел рассказать интересную историю о том, как железнодорожники энергично скупают все авиабилеты на новый рейс Брянск—Москва в надежде, что граждане будут ездить в Москву поездом…

Но даже и Владимир Жириновский не веселил присутствующих: я видел, как они начинали улыбаться, как только он заговорил, и готовы были и даже очень хотели, без сомнения, рассмеяться или даже расхохотаться (особенно, мне показалось, министр экономического развития Максим Орешкин), но им так ни разу и не удалось этого сделать.

И даже идея укрупнения регионов (до 30 вместо 85, как сейчас) не воодушевила их. Владимир Путин потом начал тщательно критиковать эту идею, вспомнив Владимира Ленина, который вышел с такой же в свое время идеей, которую приняли: «Были созданы суперрегионы, да еще записали в конституцию, что с правом выхода из состава государства… Да еще в следующие годы это перешло, в следующие конституции… Результат: распад СССР — вместе с другими причинами, конечно…»

Гораздо больше участников заседания удалось развеселить губернатору Владимирской области Светлане Орловой, которая рассказала об ужасной работе «Почты России». Светлане Орловой, как я понял, приходится долго стоять в очереди, чтобы отправить всего семь писем, а потом выясняется, что можно за один раз только шесть, а потом опять надо вставать в начало очереди…

Но дело было не в этом: Светлана Орлова обратила внимание на то, что недопустимо такое положение дел именно в канун выборов. То есть она ясно дала понять: если срочно не исправить, Путина могут не выбрать. Или везде выберут, а во Владимирской области не выберут, или выберут и во Владимирской области, но не с тем результатом, но если что, она уже не виновата: она же предупреждала…

Когда заседание закончилось, я спросил у Геннадия Зюганова, какие шансы у его-то партии на выборах.

Дело в том, что до этого я поговорил с человеком, у которого ЦИК накануне, в отличие от некоторых, безоговорочно принял первоначальные документы для регистрации кандидатом (теперь можно собирать подписи), то есть с Борисом Титовым, и тот уверенно сказал, что наберет не меньше 115%.

— Не будем отсиживаться в тени! — заверил он, и я даже посоветовал ему сделать эти слова лозунгом его кампании, так как только что же говорил на заседании про несколько миллионов, занимающихся бизнесом и незарегистрированных, и подчеркивал, что они автоматически, не подавая деклараций о доходах, уходят со своими декларациями за черту бедности, поэтому президенту не следует беспокоиться, что бедных у нас больше 20 млн: на самом деле их меньше, может, даже миллионов на 15.

Сам Борис Титов выглядел состоявшимся в жизни человеком: его не только зарегистрировали, а и открыли (властью ЦИКа) счет, на который могут стекаться пожертвования восторженных избирателей. И первый такой человек уже перечислил на этот счет деньги. Этим человеком по понятным причинам оказался сам Борис Титов: он пожертвовал себе 10 млн руб.

В общем, Борис Титов вселял себе уверенность в свой завтрашний день.

Геннадий Зюганов, впрочем, не выглядел так жизнеутверждающе.

— Стыдно Путину выигрывать у Жириновского и у «Дома-2»! — воскликнул он.— Потому что надо выигрывать у людей со столетней историей и традициями!

— Что для этого необходимо? — я не хотел больше ходить вокруг да около.

— Организуйте мне дебаты с президентом! — вдруг попросил Геннадий Зюганов.— И все будет нормально!

Он сейчас, по-моему, пытался гарантировать мне свое второе место. Потому что у него, конечно, не было никаких сомнений в том, что Владимир Путин выиграет. Для него было принципиально важно, чтобы он выиграл не у «Дома-2», а у КПРФ. В конце концов, Геннадий Зюганов никогда не говорил, что его не заботит репутация Владимира Путина.

На вопрос о Павле Грудинине, кандидате в президенты от КПРФ, Геннадий Зюганов пожал плечами:

— Мы организовали его выступление… Смотрится хорошо…

Впрочем, вопрос корреспондента Русской службы BBC Петра Козлова, станет ли Павел Грудинин политическим преемником самого Геннадия Зюганова, не понравился лидеру КРПФ:

— Это совсем другое дело… Я в штабе не меньше его работать на выборах буду, между прочим… А так у нас в партии и молодые люди есть… И вообще, пора, честно говоря, мне идти…

Работать, надеюсь, на Павла Грудинина. Хотя после таких вопросов может, не исключено, и скорректировать свои великодушные идеи и не в пользу Павла Грудинина… Будет потихоньку саботировать…

А на самом деле единственный, кто сейчас заработал на полную мощь,— Центризбирком.

Как ни крути, теперь все вокруг него вертится.

Андрей Колесников