Лауреат премии им. Х. К. Андерсена Игорь Олейников приоткрыл Андрею Архангельскому свою творческую кухню

Художник Игорь Олейников стал лауреатом Международной премии им. Х.К. Андерсена, которую раз в два года вручают лучшим авторам и иллюстраторам детских книг и называют "малой Нобелевкой" для иллюстраторов

Самая престижная международная премия, придуманная для детской литературы, в этом году досталась российскому художнику Игорю Олейникову. Старшее поколение знает его по мультфильмам "Тайна Третьей планеты", "Жил-был пес", "Халиф-аист", "Путешествие муравья". Да, Олейников и аниматор тоже! Дети — по картинкам к книгам "Баллада о маленьком буксире" Иосифа Бродского, "Аэлита" Алексея Толстого, "Приключения мышонка Десперо" Кейт Ди Камилло, "Все бегут, летят и скачут" Даниила Хармса, "Сказки" Владимира Даля. За всю историю премия Андерсена доставалась нашим художникам лишь однажды — в 1976 году ею отметили Татьяну Маврину. "Огонек" спросил у Игоря Олейникова, что это за профессия такая — рисовать для детей.

— Считается, что искусство, которое связано с детством, "должно учить добру". Скажите, эта формула вообще жизнеспособна?

— Ни иллюстрации, ни книжки ничего не прививают, не воспитывают, кроме хорошего вкуса. Или дурного вкуса. Знаете, было и есть очень много душегубов, которые вырастали на добрых советских мультфильмах.

— Может быть, в таком случае искусство должно сегодня знакомить человека со сложностями жизни?

— Не только может, но и должно знакомить ребенка со всеми сторонами жизни. С тем, что в мире есть болезни, страдания, войны, смерти в конце концов.

— Сейчас есть такая тенденция — с помощью комиксов рассказывать о чудовищном, например о холокосте. Вы как к этому относитесь?

— Это совершенно правильно. Это на самом деле традиционный спор: можно ли говорить с детьми всерьез?.. И можно ли идти для этого на компромиссы? Когда-то, помню, в нашем цеху были такие разговоры: "Подходит ли адаптированная классика для детей?" И многие тогда говорили: как можно классику "адаптировать"? Либо пусть Шекспира читают полностью, либо вообще никак. Так вот мой ответ: лучше хотя бы так, чем никак. Хотя бы знакомить их, привлекать внимание. Захотят, потом прочитают полностью. Я только за. И за комиксы, и за любые попытки начать серьезный разговор. Тут еще и конфликт с современным языком. Так, как в книгах, сегодня не разговаривают. И наши дети не так разговаривают, как мы. И нужно находить общий язык с детьми. Совсем маленьким, наверное, не объяснить, а вот лет в 12-13 человек уже многое способен понять. Взрослый не должен при этом давить, навязывать. С маленьким человеком нужно... корректно быть рядом.

— Вы иллюстрировали в том числе и книгу Хармса "Все бегут, летят и скачут". Хочу спросить по поводу стихотворения "Из дома вышел человек". Хармс в этом стихотворении фактически описывает сталинские репрессии: был человек — и нет, пропал. И ничего о нем не известно...

— У меня он выходит с мешком жизненного груза, который растет по ходу его движения. И в конце концов состаривается и с огромным мешком уходит в лес. Откуда не возвращается.

— Мне показалось, что вы вообще не любите беззаботного счастья, а любите, напротив, именно неудачу человеческую. Крах и неудачу. Вам в этом видится... что-то настоящее?

— Нет, краха и неудачи самих по себе не люблю. Мне интересен персонаж, проходящий через эти испытания и выходящий преображенным. Но вообще, как вы знаете, играть отрицательных персонажей гораздо интересней, чем положительных. Так же и в иллюстрации. Бармалея интереснее рисовать, чем Ванечку.

— Сколько у вас было конкурентов при присуждении этой премии?

— Конкурентов было пятеро, все очень сильные, особенно из Китая. Одновременно с премией проходила ярмарка, на которую собрались все авторы, издатели, иллюстраторы.

— Книжная иллюстрация, которой вы занимаетесь,— индустрия или кустарный промысел: ни трендов, ни универсальных правил?..

— Правил тут не может быть никаких. Я их, по крайней мере, не знаю. А тренды есть. В Болонье (где в этом году объявляли победителей премии.— "О"), например, я увидел много черно-белых иллюстраций. Это меня порадовало. Вот это тренд, да. А то, что иллюстрации,— дело индивидуальное, это и так понятно.

— Советская традиция иллюстрирования детских книг — вы ей наследуете?

— Наверное, да. В те годы, когда я начинал, мы же ничего не видели из того, что делали на Западе. Соцреализм, все реалистично должно быть, все должно быть "похоже", "как по-настоящему", и поэтому советских иллюстраторов тогда видно было за версту. Молодежь сегодня так уже не работает, конечно, и эта традиция постепенно уходит. А вообще, я главное внимание уделяю тексту. Если внимательно вчитываться в текст, то открываются интересные вещи. Например, в "Сказке о рыбаке и рыбке" все обычно рисуют старика в белой рубашечке, старуху в сарафане чистеньком... А ведь у них даже корыто было треснувшим, стирать им не в чем... То есть и одеты они вряд ли были бы чистенько, надо полагать. Ближе к бомжам.

— Скажите, а почему сегодня в российской мультипликации, в иллюстрации так популярна тема богатырства, Древней Руси?

— Знаете, я не люблю модные течения. Массовое меня обыкновенно отталкивает. Когда мне предлагали что-то подобное, у меня сразу внутренний протест: я не хочу всех этих цветочков, сарафанчиков... Если все вокруг рисуют Русь, я точно не буду в этом участвовать.

— Раньше никому в голову не приходило, что компьютер может заменить иллюстратора. Теперь это реальность. И труд машины в этом смысле еще и выгоднее наверняка... Не опасаетесь конкуренции?

— Компьютер не может заменить иллюстратора. Компьютер — это такая же кисть, только электронная. А если человек плохо рисует на бумаге, он будет плохо рисовать и на компьютере. И не помогут никакие семплы. Компьютер не ставит под угрозу профессию. Даже если бы искусственный интеллект сам создавал иллюстрации, то они вышли бы холодные и мертвые, просчитанные математически, без человеческого тепла.

Беседовал Андрей Архангельский