МХТ имени Чехова отметил 150-летие Горького

Сегодня не так просто с ходу сказать, кем Максим Горький приходится Художественному театру — тому, что в Камергерском переулке. Когда-то молодой Художественный театр, называвший себя Общедоступным, свои эстетические поиски связывал с современной русской драматургией — и очень надеялся на то, что именно Горький может оказаться голосом нового времени, вторым после Чехова столпом репертуара, еще одним «домашним» автором. Попытка оказалась плодотворной, но короткой: после 1905 года Горький исчезнет из репертуара Художественного театра почти на 30 лет — и вернется сюда голосом социалистического реализма и номенклатурным именем на фасаде. Парадоксальной истории отношений Горького и МХТ был посвящен юбилейный вечер. Рассказывает Ольга Федянина.

Жанр торжественного, но человеческого — неформального и неофициозного — чествования МХТ опробовал неоднократно, самый запоминающийся опыт состоялся пять лет назад, в январе 2013-го. Тогда к 150-летию Станиславского поставили вечер-посвящение «Вне системы», основанный на документальных текстах, которые сыграли, прочитали, произнесли со сцены не только премьеры труппы, но и люди, определяющие лицо современного российского театра: от Дмитрия Чернякова до Анатолия Смелянского. Тот юбилейный вечер с нынешним неизбежно связывают воспоминания и ассоциации, главным образом тревожные и невеселые. «Вне системы» ставил Кирилл Серебренников, сам говоривший тогда со сцены от лица Мейерхольда и двумя неделями позже принимавший гостей на открытии Гоголь-центра. На нынешнем вечере Серебренников не мог присутствовать не только как участник, но даже и как зритель, потому что уже который месяц сидит под домашним арестом по недоказанному обвинению. Тогдашний спектакль заканчивался появлением на сцене Олега Табакова — нынешний состоялся через две недели после его похорон и спустя всего несколько дней после поспешного назначения нового худрука. Театр еще не успел попрощаться со своим многолетним лидером, строителем и защитником — и гадает о будущем. От этого нынешний вечер для многих оказался еще и прощанием с тем МХТ, который существовал в последние 20 лет.

Между тем постановочная группа во главе с режиссером Виктором Рыжаковым задумывала юбилей-праздник, серьезный, остроумный и легкий. Из дневников, воспоминаний, писем, газетных и архивных текстов драматург Михаил Дурненков собрал впечатляющую документальную полифонию — впечатляют тут прежде всего тексты самого Горького, большая часть которых меньше всего похожа на тот навязчивый казенный пафос, до которого фатально сократили «отца социалистического реализма» школьная программа и официальный канон. Как и в 2013-м, звезды МХТ вышли на сцену не для того, чтобы сыграть своих персонажей, а для того, чтобы сказать что-то от их лица, буквально озвучить историю. При этом двумя протагонистами становятся не актеры труппы, а приглашенные: Игорь Гордин говорит от лица героя вечера, Ксения Раппопорт — от лица Марии Андреевой, актрисы МХТ, влюбившейся в странного поэта, пытавшейся удержать его в театре и в конце концов практически оставившей театр ради этой любви. Выбор неслучаен: главная и самая понятная драма вечера — история пришлого человека, оказавшегося в чужой стае. Горький здесь человек изначально чужой для МХТ, да и вообще, вероятно, для театра. Его переписка с Немировичем и диалоги о Горьком внутри МХТ — смешной, драматичный и очень узнаваемый образец не столько бессмертного театрального интриганства, сколько не менее бессмертного театрального эгоизма. Пока театру нужен новый материал, новая пьеса, он обхаживает автора, окутывая его лестью и уговорами. Как только материал получен, автор превращается в обузу, источник раздражения и беспокойства. А то, что Немирович (Игорь Верник) сначала гордится новообретенным «выходцем из народа», а потом так же быстро в нем разочаровывается — не только казус театрального эгоизма, но к тому же еще и просто классическая русская коллизия.

Сколько бы сам Горький ни говорил о России и от имени России, массы, бессловесной толпы — на сцене МХТ в этот вечер он так и останется одиночкой, пришельцем, чужаком. В конце от его имени, за него и его голосом уже вещает сталинская номенклатурная политика, быстро и жестоко превращающая писателя в собственную полезную функцию. Констатацией этого финального превращения театр, собственно, провожает своего юбиляра, который для МХТ действительно оказался скорее персонажем, чем автором.