Как в Мезеберге все стремились к лучшему будущему

18 августа президент России Владимир Путин приехал в резиденцию немецкого правительства в 60 километрах от Берлина на переговоры с Ангелой Меркель, успев побывать на свадьбе министра иностранных дел Австрии в земле Штирия. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников обращает внимание на то, что немецкого канцлера на эту свадьбу не пригласили, но что в Мезеберге в этот день и своих свадеб хватало.

Городок Мезеберг, где находится одноименная резиденция правительства Германии, мягко говоря, небольшой. Тут живут 300 человек. И кто-то скажет, что просто крохотный. Но это не так. В крохотном городке в субботу не могли бы играть сразу две свои свадьбы, причем внутренние, перекрестные, между своими, мезебергскими, а в Мезеберге играли. То есть это был довольно приличный городок во всех, видимо, смыслах: люди тут, похоже, женились друг на друге чуть что, как порядочные люди.

Одну свадьбу играли метрах буквально в ста от резиденции, и даже казалось, что отель, где все это происходило, и является ее продолжением. И вроде было странно, что в день, когда население Мезеберга увеличилось раз в семь за счет полиции, журналистов и различных манифестантов, жители тут так спокойно и невозмутимо занимались своим делом.

А мне рассказывали сами брачующиеся (которым в какой-то момент нечего было, по-моему, делать, так как они только распилили какое-то бревно, так полагалось по мезебергским понятиям, а стол еще не накрыли), что о приезде канцлера и президента стало известно дня всего за три, и было глупо и неверно отменять одно торжество ради другого. Да и невеста, девушка не молодая и точно не старая, говорила, как-то беззастенчиво улыбаясь, что их и не принуждали: гуляйте, сказали, сколько хотите, потому что Путин с Меркель все равно запрутся в резиденции, и у вас нет шансов помешать им, а у них — вам.

Впрочем, оставались еще журналисты, которые мешают обычно самим фактом своего присутствия где бы то ни было кому бы то ни было, и городок Мезеберг не был исключением. Достаточно сказать, что еду для нас накрыли в этом же отеле, потому что больше просто негде было: имелся еще только небольшой трактир метрах в двухстах, где играли другую свадьбу.

Да где только, как мы знаем, не играли в этот день свадьбы. И следует заметить, что Ангелу Меркель, между прочим, не пригласили ни на одну.

Ее же и в Австрию не пригласили, а это могло бы показаться странным: кого только не пригласили, и все-таки рядом, да и люди не чужие, и язык… Да все… Ближе из соседей у нее, может, никого и нет. Да точно нет.

Но не было там Ангелы Меркель, и она дожидалась российского президента в Мезеберге, можно даже сказать, в некотором заточении.

Владимир Путин опаздывал, впрочем несильно, а я волновался за свадьбу в отеле — коровы-то недоеные стояли, причем их видно было: тощие и при этом с огромными, просто разбухшими пузами — видимо, особые, молочные. А все доярки и дояры стояли во дворе отеля «Шлоссвирт-Мезеберг» в вечерних платьях и фраках и попустительствовали. А я думал, что поскольку жители Мезеберга, похоже, и вправду женятся тут исключительно друг на друге, потому что никаких приезжих машин здесь сейчас не было, то, наверное, все, кто мог подоить коров, тут и были.

В это время в соседней Штирии, в ресторане «Гастхаус Чеппе ан дер Вайнштрассе», гуляла уже и другая свадьба, Владимир Путин плясал с невестой, которая выбрала его и пригласила одним из первых, и получалось у них вполне по-тирольски, с динамическими, более или менее веселыми раскачиваниями.

Подарков было, как известно, много, начиная с тульского самовара и такой нужной в хозяйстве министра иностранных дел масловыжималки, заканчивая кубанским казачьим хором, который песню не испортил и испортить не мог, причем не одну.

А в Мезеберге начинали развиваться между тем другие события. Вдоль дороги, по которой должен был проехать кортеж Владимира Путина, стали выстраиваться группы людей, организованно подъезжавших на автобусах, которые парковались на соседнем поле метрах в трехстах от Мезеберга.

И это были разные люди. То есть была заметна группа поддержки Владимира Путина и российско-немецкой дружбы. Их было человек 20, они поставили перед собой микрофон, и каждый выходил к этому микрофону и произносил речь, в которой высказывался о разных аспектах неизбежности, и я бы даже сказал, неотвратимости дружбы между Германией и Россией. Большой черный плакат предупреждал: «Украина плюс НАТО равняется Третья мировая война». В руках люди эти держали много флагов, в том числе, например, флаг загадочной для меня Донской республики.

Рядом в полном и в каком-то оцепенелом молчании находились десятка четыре немецких турок с флагами свободного Азербайджана, причем свободного прежде всего от Ильхама Алиева. В плакатах его называли диктатором и требовали, чтобы он освободил 166 политических узников.

С другой стороны от членов общества неизбежности российско-германской дружбы стояли несколько украинцев, которые требовали освободить голодающего Олега Сенцова. Между всеми металась тетенька лет 45 с плакатами в защиту Анны Политковской. Вдруг очнулись молчавшие турки и стали скандировать вслед за одним, очень громким, «Алиев — диктатор!», и она подбежала к ним, уловила паузу и тоже повела их за собой, крикнув «Путин — диктатор!» и «Путин — предатель Сирии!». И они охотно подхватили, а она тогда пошла дальше и крикнула «Эрдоган — диктатор!», а они вдруг с нехорошими улыбками замолчали и не поддержали ее. К такому они не были готовы, и только сейчас, кажется, начали всматриваться в эту даму: да кто она такая, да откуда взялась-то, а мы и не заметили, за кем мы повторяем…

Все эти разнообразные люди не могли, конечно, в конце концов не обратиться друг к другу, и начался страшный гвалт, и все друг друга снимали на телефоны, и это выглядело уже сражением телефонов, и слава богу, что это были пока не палки и не булыжники.

Вот-вот должен был подъехать российский президент и оказаться среди этого водоворота свадеб, демонстрантов, журналистов, полиции и Ангелы Меркель. И он подъехал, но заметить ему было суждено только немецкого канцлера, на которой он теперь и сосредоточился.

Они высказались перед журналистами еще до начала переговоров, чтобы потом ничто уже их не отвлекало, и Ангела Меркель предупредила:

— И мы сегодня поговорим о возможности учреждения миссии ООН, которая смогла бы играть свою роль в мирном процессе, Германия готова здесь нести ответственность.

То есть речь шла, очевидно, о миротворческих силах организации, против чего никто с самого начала ничего не имеет, но только, судя по всему, им не суждено занять рубеж на границе Донбасса и России, а значит, и вся эта миссия ни к чему, и говорить об этом можно еще очень долго, но толку все равно не будет никакого.

— В контексте Украины,— продолжила Ангела Меркель,— мы поговорим о газовом транзите. Я считаю, что даже после запуска «Северного потока-2» Украина должна играть свою роль в газовом транзите в Европу.

Здесь ключевой была фраза «даже после запуска». Ангела Меркель таким образом подтвердила, что отступать не собирается и что «Северный поток-2» будет построен. Потом эту фразу пытались переводить, в том числе и на английский, как «в случае запуска», но нет, она сказала именно так: «после запуска».

Говоря о Сирии, госпожа Меркель ни слова не сказала о том, что Германия намерена участвовать в проектах гуманитарной помощи этой стране, зато сказала, что «нам, конечно, надо в первую очередь избежать гуманитарной катастрофы вокруг и в Сирии».

При этом «Германия как член так называемой малой группы делает особую ставку на то, чтобы сейчас продвинуть вопрос возможных выборов». В этом, конечно, слышалось несогласие с тем, что президент Сирии до сих пор Башар Асад. Впрочем, и Россия же не возражает против выборов, наоборот: видимо, есть уверенность, что господин Асад выиграет их, и разгромно.

Владимир Путин лишний раз повторил, что «Северный поток-2» — это исключительно экономический проект, он не закрывает возможности продолжения транзитных поставок российского газа через территорию Украины и «что главное — чтобы этот украинский транзит, он традиционный для нас, соответствовал экономическим требованиям, был экономическим во всех смыслах этого слова».

То есть гарантий для Украины на самом деле нет никаких.

С душой и чувством российский президент говорил именно про гуманитарную помощь Сирии, в очередной раз пытаясь заинтересовать в этой помощи Европу:

— Важно наращивать и гуманитарную составляющую сирийского конфликта, имея в виду прежде всего оказание гуманитарной помощи сирийскому народу, и помогать тем районам, куда могут вернуться беженцы, находящиеся за границей. Я, конечно, не имею в виду в данном случае европейские страны, хотя и из Европы, наверное, некоторые могли бы вернуться. Но напомню, что в Иордании миллион беженцев, в Ливане миллион беженцев, в Турции три миллиона беженцев! Это потенциально огромная нагрузка на Европу, поэтому лучше сделать все для того, чтобы эти люди могли вернуться домой!

Впрочем, заинтересовать таким образом ЕС не удалось до сих пор даже президенту Турции, который потратил на это значительную часть своей политической биографии.

— А что для этого нужно делать? — говорил российский президент.— Элементарные вещи: надо помочь восстановить водоснабжение, канализацию, восстановить медицину. Самые элементарные вещи! И думаю, что в этом заинтересованы все, в том числе и Европа!

Они удалились для конфиденциального разговора, который продолжался около трех часов. В Мезеберге уже стемнело, и я, честно говоря, удивлен был не тому, что они так долго беседуют, а что до сих пор в разгаре свадьба в соседнем отеле.

И я еще думал, что надо же, как-то молодые очень уж демонстративно не замечают соседей.

Но тут с летней веранды отеля, где они гуляли, вдруг грянул «Чингисхан» с культовой «Москау, Москау!..» Да, они все-таки старались привлечь к себе наше внимание.

И я с облегчением понял, что и им мы в этот день, слава богу, не чужие.

А то столько времени делать вид, что у них тут своя свадьба, а у нас — своя.

А я думал о том, что в жизни, конечно, есть несовпадающие и непересекающиеся вещи, которые находятся в одно и то же время в одном и том же месте. Есть свадьбы и тирольские танцы и смысл жизни, который найден, хоть, может, и не навсегда.

И есть переговоры с Ангелой Меркель.