Умер Шарль Азнавур

В понедельник на юге Франции на 95-м году жизни и 86-м году артистической карьеры умер Шарль Азнавур, урожденный Шахнур Вахинак Азнавурян — самый известный в мире французский шансонье: свой последний цикл концертов он дал в Берси всего лишь десять месяцев назад.

«Что мешает мне?» — вопрошал Азнавур в середине 1950-х, в очередной раз впадая в отчаяние: «Мой голос, мой рост, мои жесты, отсутствие у меня культуры и образования, моя искренность, моя безликость. Мой голос? Его невозможно изменить. Профессора, с которыми я советовался, категорически отсоветовали мне петь. И все равно я буду петь, пусть даже раздеру глотку». Все, решительно все на свете было против крохотного парижского армянина (это потом он станет самым известным армянином в мире и послом Армении в Швейцарии). Подправить хоть что-нибудь из его бесчисленных гандикапов пыталась Эдит Пиаф, положившая в 1946 году глаз на парнишку-певца из ночного кабака. С категоричностью уличной девчонки она отправила Азнавура к пластическому хирургу: укоротить нос.

Конечно, великий «Воробушек» пытался помочь ему и в профессиональном плане: это Пиаф вытащила его вместе с соавтором — композитором Пьером Рошем — на гастроли в США в 1948 году. Но Пиаф была слишком сильной и неуравновешенной личностью: превратив Азнавура в секретаря, слугу, конфидента и собутыльника, она обрекала его на существование в своей тени. Но сын актрисы и оперного певца, переквалифицировавшегося в парижской эмиграции в незадачливого ресторатора, уже в девять лет дебютировал в популярной пьесе «Эмиль и детективы», а в 12 — сыграл первую роль в кино. И только вырвавшись из-под власти Пиаф, Азнавур одержал (1953) первый триумф — пусть и в Касабланке. Там его приметил и вывел на большую парижскую сцену директор «Мулен-Руж»: в 1955-м Азнавур три недели выступал в легендарной «Олимпии», но — на разогреве перед Сидни Беше.

Метафорой отчаянной борьбы Азнавура с судьбой кажется его роль в новелле «Не убий» из фильма Жюльена Дювивье «Дьявол и десять заповедей» (1962). Семинарист оригинально мстил сутенеру, сгубившему его сестру: провоцировал негодяя на то, чтобы тот убил его и отправился на гильотину. Сутенера играл человек-скала Лино Вентура, рядом с которым Азнавур казался гротескно беззащитным и крохотным. Но, как экранный Давид побеждал преступного Голиафа, победил судьбу и сам Азнавур. Точная дата его победы известна: 12 декабря 1960 года.

Такого, как в тот день, «Олимпия» не видела и не увидит. Песню «Je m'voyais deja» Азнавур исполнил спиной к залу. Словно отчаявшись покорить публику, обращался не к ней, а, что ли, напрямую к Богу. На финальных аккордах прожектора осветили молчащий зал. Уже уйдя за кулисы, уже уверившись в бесповоротном крахе, Азнавур почувствовал, как стены заходили ходуном от неслыханного грома аплодисментов. За 17 дней до того на экраны вышел «Стреляйте в пианиста» Трюффо, где Азнавур сыграл свою лучшую роль, странно рифмовавшуюся с эскападой в «Олимпии». Герой фильма — знаменитый пианист Эдвард Сароян отказывался от карьеры и славы, менял имя на «Шарли Колер» и бренчал на фоно в мутном баре.

Париж отныне принадлежал Азнавуру. Характерная деталь: только ему Париж, традиционно левый, прощал поддержку правых президентов Жискар д'Эстена и Саркози. Вслед за Парижем к его ногам пала Америка: там имя Азнавура — синоним шансона. Спев дуэтом с Мирей Матье — ей он в середине 1960-х подарил ее первые звездные песни — о «вечной любви» в фильме Алова и Наумова «Тегеран-43» (1980), Азнавур стал родным для советских людей. Он спел 1200 песен, сам написал тысячу, выпустил не поддающееся подсчету количество дисков. Сыграл в шести десятках фильмов.

Свою слабость, свою искренность, на которую так досадовал, он обратил в неодолимую мощь. В отличие от великих современников, не лицедействовал, не надевал маски. Не шел в рукопашную с пошлым миром, как Жак Брель, и не бравировал анархизмом бродяги, как Жорж Брассенс. Собственно говоря, он всю жизнь пел одну и ту же песню — как бы она ни называлась: «После любви», «Жить с тобой» или «Глядя на тебя» — об одном и том же. О том, что нет ничего прекраснее и ничего печальнее, чем любовь. О том, что время жизни бесповоротно уходит и мы можем только помнить о минутах счастья и благодарить за них судьбу. Но мир не уставал слушать этот плач, чувствуя в голосе маленького человека на огромной сцене истину вековечной, едва ли не библейской, скорби.

Михаил Трофименков