Константин Шавловский о «Человеке, который удивил всех»

В прокат вышел фильм Натальи Меркуловой и Алексея Чупова «Человек, который удивил всех» — единственная российская картина, попавшая в этом году в программу Венецианского фестиваля. Удивление вызывает не только герой фильма — лесник, переодевшийся в женщину, чтобы победить рак, но и те его зрители, которые не увидели в нем пародии на современный авторский кинематограф

Камера долго и таинственно плывет по узкой сибирской реке на моторке. В лодке — лесник Егор (Евгений Цыганов), который, завидев двух браконьеров в лесу, проводит жесткое задержание, с перестрелкой и поножовщиной. Тут же в кадре появляется туша мертвого оленя, которая передает привет оленям из фильмов Ильдико Эньеди и Йоргоса Лантимоса, а также скелету кита из «Левиафана» Андрея Звягинцева (авторы уже здесь тонко намекают, что развития сюжета о борьбе с незаконным промыслом ждать не стоит). А в следующей сцене мы узнаем, что жить герою осталось не больше двух месяцев. Столичному профессору, на консультацию которого деньги собирали всей деревней, с болезнью не справиться; нетрадиционная медицина тоже бессильна. Но туша оленя маячила в кадре не зря: в мистическом лесу шаманка-знахарка споет Егору про селезня, обманувшего смерть, притворившись уточкой. И Егор решит последовать его примеру — купит в областном центре платье, косметику, запрется в бане и выйдет оттуда в женском образе — к ужасу семьи и односельчан. А драма под холодным взглядом камеры Марта Таниэля обернется притчей, где, как у все того же Лантимоса, драматургия строится на заведомо абсурдном допущении.

Зрителей, пытающихся всерьез разобраться в символической нагрузке этого фильма, ждет неизбежное поражение. Во-первых, в нем явно нарушен баланс достоверности и условности. Лихой драматургический ход с переодеванием никак сюжетно не подготовлен, зато образ удаленной от центра сибирской деревни, данный в экспозиции, не может не вызвать вопросов — по крайней мере, у российского зрителя. Откуда тут в каждом дворе по целому фермерскому хозяйству? Давно ли врачи областной больницы начали предлагать пациентам бесплатный хоспис? Правда ли, что мелкие браконьеры, завидев лесника, открывают огонь на поражение? Действительно ли деликатесом в российской глубинке считаются консервы «печень трески»?

Но даже если закрыть глаза на все эти неточности, само преображение Евгения Цыганова в drag queen посреди сибирской глуши вызывает анонсированное в названии удивление. Это совершенно точно не фильм о проблемах ЛГБТ — герой подчеркнуто не является представителем этого сообщества, он не «выходит из шкафа», а совершает именно что обрядовое действие или даже своеобразный перформанс (и лучшим эпизодом в этой, перформативной части фильма является почти покадровая цитата знаменитого клипа The Knife «Pass This On» под композицию «Мой рок-н-ролл» Чичериной и «Би-2»). Пытаться расшифровать спрятанное за этим скандальным жестом высказывание через призму гендерной теории можно — но с тем же успехом можно искать библейские коннотации в «Колобке». Дистанция между объектом и методом анализа оказывается настолько велика, что любые выводы будут неубедительны.

Венецианский успех (играющая жену Егора Наталья Кудряшова получила приз за лучшую женскую роль в программе «Горизонты») и модная гендерная проблематика как будто требуют подойти к анализу картины со всей возможной серьезностью. Но что, если вспомнить, что режиссеры этого фильма в первую очередь комедиографы, семь лет назад дебютировавшие провокационной комедией «Интимные места», а после написавшие сценарий к мэшап-эпопее «Гоголь»? И увидеть в происходящем на экране тонкий стеб над всем сразу современным фестивальным кино, от экзистенциальной тоски Звягинцева до анималистических притч Лантимоса? Тогда и мистический лес с браконьерами и зловещими шишкарями, пожухлым папоротником, высохшим борщевиком да демоническим смехом шаманки покажется импортом из «гоголевской» Диканьки, которую как раз Чупов с Меркуловой населили призраками категории «Б». А лесник Егор превратится в супергероя пародийного экзистенциального комикса, с помощью платья и сумочки обманувшего не только собственную смерть, но и зрителей, которым режиссеры под видом притчи о перемене участи подсунули самую настоящую «утку».