Времена и нравы автобазы Совнаркома РСФСР

Об автомобилях первых лиц нашего государства у нас издавна принято слагать легенды, которые мы все сто раз слышали. Мол, Ленин предпочитал только «Роллс-Ройсы», Сталин любил «Паккарды», а Брежнев был вообще рад любому хорошему автомобилю. И вдобавок к этому – еще несколько известных историй, случившихся с вождями и их машинами. При этом о водителях самих вождей нам неизвестно крайне мало. Поэтому сегодня без купюр и без прикрас мы расскажем об эпизодах из жизни шоферского коллектива Военно-автомобильной базы Совета народных комиссаров, которой с 1919 по 1925 год руководил Александр Павлович Медведев.

Как известно, о жизненных реалиях прошлого лучше всего говорят архивные документы, в которых с невозмутимой точностью фиксируются происходившие события. Случай, имевший место 29 апреля 1921 года, не стал исключением: «Зайдя сегодня в гараж, я увидел, что дежурный помощник по гаражу тов. Горшков позволил себе отправлять свои естественные надобности в гараже. Этот возмутительный некультурный поступок я объясняю исключительно малосознательностью тов. Горшкова, т.к. другого объяснения не могу подыскать. Если бы это было сделано по умыслу, то можно было бы только удивляться тому неуважению к Авто-Базе Совнаркома, к своим товарищам, лично к себе со стороны тов. Горшкова. За этот поступок тов. Горшкова надлежало бы подвергнуть аресту, но считая, что это сделано по несознательности, приказываю назначить его на два внеочередных праздничных наряда в ближайшие праздничные дни».

Эта история лучше всего демонстрирует столкновение двух людей из совершенно противоположных миров, столь типичное для России тех лет: люмпена-шофера Горшкова и начальника автобазы Медведева, человека хоть и строгого, но в наказаниях достаточно мягкого. Ближайшая аналогия, которая напрашивается сама собой, – это живший в то же время булгаковский профессор Преображенский со своим питомцем Шариковым, которого профессор наставлял «окурки не бросать, не плевать, с писсуаром обращаться аккуратно». Александр Павлович Медведев на своем посту занимался примерно тем же самым, вот только объектов для воспитания у него было сто человек.

Военный специалист

С предыдущим начальником автобазе Совнаркома не повезло: Александр Константинович Ушаков вел аморальный образ жизни, продавая казенный бензин и прогуливая вырученные деньги по ресторанам, куда ездил на казенной же машине. За все это его должны были расстрелять, но поскольку подобное явление царило чуть ли не во всех гаражах, то Ушакову и четырем его подручным дали по пять лет тюремного заключения с принудительными работами.

15 декабря 1919 года новым начальником автобазы назначили Александра Павловича Медведева, занимавшего до этого сначала пост начальника связи при полевом штабе Реввоенсовета Республики. Иными словами, Медведев в течение двух лет отвечал за связь у Троцкого. И именно у Троцкого его выпросил управляющий делами Совнаркома Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич.

Медведев был так называемым «военспецом» – бывшим царским офицером, перешедшим на сторону большевиков. Положение «военспецов» в годы Гражданской было шатким – выходцы из рабочего класса им не доверяли, да и в руководстве страны не было единого мнения на их счет. Так, Сталин во время обороны Царицына снимал их с должностей и отправлял под арест. Ленин военспецов защищал, но относился к ним как к полезной и необходимой вещи: «…совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, представляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы». Александр Павлович, конечно же, не вынашивал никаких контрреволюционных замыслов, но комиссар автобазы над ним все равно стоял, как и положено.

О месте рождения Медведева ничего не известно, только дата его появления на свет – 4 декабря 1882 года. Образование он получил в Московском частном реальном училище, а затем – в Николаевском инженерном училище, откуда был выпущен подпоручиком в 1905 году. В 1912 году Медведев закончил по 1-му разряду Императорскую Николаевскую военную академию, а к началу революции сумел дослужиться до чина подполковника. Уже при советской власти некоторые документы он подписывал как «инженер-электрик Медведев». Оставшаяся от царской армии любовь к порядку начала проявляться во всем, и Александр Павлович начал реализовывать программу превращения автобазы в образцовое хозяйство.

Первым же приказом Медведев запретил покупать запчасти для автомобилей у частных лиц, т.к. не только все автомобили, но даже детали к ним считались собственностью Республики, взятой на учет и необходимой для обороны, а укрывающие их лица – преступниками, которых нельзя поощрять подобными сделками. И еще новый начальник приказал отыскать на территории автобазы лежащие под снегом детали автомобилей и разложить их по полкам в гараже. «Теперь каждый болт и каждая гайка особенно ценны ввиду трудности снабжения, почему нельзя допускать лежать под снегом и ржаветь целым частям машин», – говорилось в приказе.

Еще через неделю Медведеву не понравилось, что рабочие мастерской медленно собираются на работу, а вместо того, чтобы стоять у станка – разговаривают и читают газеты. Результатом стало введение табельной системы с учетом времени работы. Затем пришел черед канцелярии, где творился полный беспорядок с делами, и Медведеву пришлось заниматься шкафами, столами и архивными папками. Именно при нем в автобазе Совнаркома появились строгий учет материальных ценностей и делопроизводство с каждодневными приказами, по которым можно составить ее жизнеописание.

Для контроля за порядком Александр Павлович завел практику приезжать поздно вечером, а то и ночью без предупреждения, заставая своих сотрудников врасплох. Последствия этих визитов видны по текстам его приказов, вот один из них, относящийся к 1920 году: «6 февраля вечером я приехал в Автобазу и осматривал гараж. В гараже поражает невозможная грязь. Стоят лужи воды, валяются тряпки и какая-то бумага. По-видимому, ни сторожа, ни дежурные подручные не считают своей обязанностью произвести уборку помещений».

Грязь царила не только в гаражах, но и под капотами автомобилей, возивших членов правительства, что приводило к чрезвычайным проишествиям: «Сегодня 13 апреля утром при подготовке машин к пуску загорелся автомобиль “Бенц”. При осмотре мною машины я заметил, что, во-первых, пожар возник исключительно от того, что машина была очень грязная, и воспламенился нагар, смешанный с копотью, а, во-вторых, сказалось, что огнетушитель, бывший на машине, не был заряжен». После этого случая Медведев приказал на каждой машине вычистить поверхность двигателя от нагара масла и проверить огнетушители.

Приходит масса народа

Во многом такая неустроенность происходила из-за того, что автобазе изначально не повезло с помещением. Если в Петрограде правительственные автомобили занимали хорошее и просторное здание бывших царских конюшен на Конюшенной площади, то в Москве автобазе Совнаркома достались шесть небольших зданий: бывший магазин автомобилей французской марки Brasier и бывшие помещения экипажных фабрик Маркова, Терентьева, Часовикова, Мариничева и Воробьева, расположенные по обеим сторонам Каретного ряда. После переезда из Петрограда в Москву машины распихали по этим гаражам и сараям, а шоферов расселили кого в Кремле, а кого по квартирам.

Чтобы понять, каким образом привилегированный правительственный гараж при переносе столицы очутился в Каретном ряду, надо представлять себе «устройство» советской власти. Высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом государственной власти РСФСР являлся ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, возглавлявшийся Свердловым и состоявший из членов различных партий, а также представителей армии, флота и профсоюзов. ВЦИК формировал и утверждал состав правительства – Совета народных комиссаров, в главе которого стоял Ленин. Поэтому неудивительно, что для собственного гаража ВЦИК сразу же захватил самое лучшее помещение в новой столице – большой и просторный московский манеж, а всем остальным, в том числе и автобазе правительства, пришлось довольствоваться тем, что осталось.

О том, как плохо работалось в таких условиях, можно узнать из рапорта предыдущего начальника автобазы Ушакова: «по получении заказа на машину приходится выкатывать две, а то и три машины, дабы дать возможность выехать сзади стоящей машине по наряду. По выезде и въезде в гаражи, благодаря тесноте, происходит почти ежедневная поломка крыльев». Кроме того, в некоторых помещениях автобазы находились и частные квартиры, склады и помещения других организаций. Так, в доме 4 по Каретному ряду автобаза занимала только три квартиры, еще в одной находилась студия режиссера Константина Сергеевича Станиславского, там же жила и его семья, а остальная жилплощадь была частной или коммунальной. Подобающий ремонт автомобилей в таких условиях выполнять было тяжело, поэтому неудивительно, что порой вызванные партийными вождями машины не доезжали до Кремля, а ломались по пути где-нибудь на Петровке.

Естественно, что при таком раскладе территория автобазы представляла собой какой-то проходной двор, который Медведев сразу же предложил ликвидировать: «Во дворе Автобазы помещается в высшей степени подозрительная автомобильная мастерская какого-то частного лица, который укрылся всевозможными бумажками. Работает эта мастерская по вечерам и несомненно является тем воровским руслом, через которое утекает от нас часть материалов, горючего и т.п. и до тех пор, пока эта мастерская будет находиться у нас во дворе, нет никакой возможности оградить Автобазу и наши мастерские от подобных утечек. Кроме того, здесь находится какая-то парфюмерная мастерская, выделывающая духи ни для кого не нужные и вместе с тем представляющая явную опасность в пожарном отношении. Тут же приютилась маленькая швально-починочная мастерская, куда постоянно приходит масса народа, в силу чего нам нет никакой возможности в нашем же дворе установить тот строгий порядок, который необходим для нашего большого и сложного дела».

За дело Александр Павлович взялся с присущей ему энергией и любовью к порядку. Со временем все лишние арендаторы и квартиранты съехали, а территория автобазы стала закрытой для посторонних. Строительство новых помещений, начатое еще при Ушакове, но шедшее ни шатко ни валко, удалось закончить именно при Медведеве и без финансовых афер. Дольше всего длилось переселение двух чекистов и студии Станиславского, причем именно великий театральный режиссер очень не хотел покидать облюбованное им место. По этому поводу даже было принято отдельное постановление Совнаркома от 16 декабря 1920 года, предписывающее Константину Сергеевичу съехать с Каретного ряда в дом №6 по Леонтьевскому переулку, который, в свою очередь, в пятидневный предписывалось очистить какому-то Главкустпрому. К слову, именно новый адрес потом увековечили после смерти режиссера: с 1938 по 1993 года Леонтьевский переулок назывался улицей Станиславского, а в доме №6 сейчас находится его дом-музей.

Сегодня был случай

Другой реалией автобазы Совнаркома кроме беспорядка и грязи оказалось воровство, к которому, впрочем, Александр Павлович психологически оказался готов, о чем писал своему начальству: «близко зная шоферскую среду, я имею определенное основание предполагать на проявление здесь различной возможности, начиная от простой кражи бензина и авто-частей до бандитских выступлений включительно».

И вскоре после своего назначения Медведеву пришлось с этим столкнуться.

В конце января 1920 года из запертого стола заведующего хозяйством Зайцева были украдены 53000 рублей казенных денег, которые так и не нашли, и за такую безалаберность Медведев приказал ежемесячно вычитать одну пятую часть его зарплаты в размере 900 рублей.

Со временем воровство приобрело грандиозный размах, что видно из приказа Медведева по автобазе от 17 февраля 1921 года: «Крадут посуду, электрические лампочки, арматуру и даже не стесняются красть у своих же товарищей казенные предметы». Далее перечислялось, что украдены часы из «Роллс-Ройса», инструменты из «Фиата» и «Рено». В другой раз без двух запасных покрышек остался «Делоне-Бельвиль». Воровали даже по мелочам: то в одну из ночей оставшийся ненайденным сотрудник срезал метр шланга у насоса в гараже, то кто-то унес с собой висевший на стене пожарный топор. И даже приехавший в автобазу из Совнаркома дежурный самокатчик остался без своего служебного велосипеда – его украли, пока он ходил по делам. Причина такого разгула преступности крылась чаще всего в личностях самих шоферов – на службу в автобазу попадали судимые за кражи еще при царском режиме люди, получившие свободу после революции.

Некоторые сотрудники автобазы дошли до того, что воровали не только «казенные предметы», но личные вещи друг у друга: «Посыльный при телефонной Малинин Василий позволил себе украсть часы у шофера Сухова Якова на его квартире в районе автобазы и сделать сейчас же попытку продать эти часы по спекулятивной цене другому сотруднику автобазы. Указанный мерзкий поступок, недостойный звания гражданина, вынуждает меня немедленно удалить гражд. Малинина из состава автобазы, где ворам и спекулянтам не место». Но даже в этом случае снова Медведев проявил свою мягкость и доброту, опять объяснив это несознательностью: «Не предаю суду гр. Малинина только потому, что принимаю во внимание его несовершеннолетие и несознательное отношение».

Апофеозом воровства стал случай, произошедший в 1922 году: «16 сего марта, согласно донесения коменданта Авто-Базы, украден медный кран их кухни-бака, в котором греют для рабочих воду. До какой распущенности должен дойти человек, чтобы позволить себе взять тайком вещь, отлично зная, что этим несколько дней лишит всех рабочих удобства получать кипяток и особенно в тот период, когда временно прекращена подача обедов из дома Советов и большинство завтракает, запивая его чаем. Позорное явление краж еще не изжито и стыдно и больно осознавать, что воры находятся среди нас и продолжают свое гнусное дело, забыв, что такое порядочность и честь сознательного гражданина».

Но были среди сотрудников и «сознательные». 4 января 1924 года Медведев получил анонимку на шоферов Сталькова, Арионова, Ефимова и Горшкова – того, самого, что получил два наряда вне очереди на первомайские праздники за использование гаража в качестве туалета. В анонимке подробно описывался процесс выноса бензина: «Рано утром, когда заправляют машины, тогда выносят несколько полупудовых банок бензина. Выносят они таким образом: берут под шубу две банки и идут заложив руки в карман. Если вы их встретите, то не знавши не заметите».

За всем этим вроде должны были следить сторожа, но с ними автобазе почему-то не везло. Бывало, что за год менялось несколько человек, и почти каждого, причем не только сторожа, но порой и дежурного по гаражу, во время своих ночных проверок Медведев заставал спящими на посту. В приказе от 29 марта 1922 года рисуется почти комическая сцена: «Сегодня был случай, когда сторож, стоявший у ворот в 10 час. утра, поставил винтовку с нанизанными на тесак пропусками к стене, по которой текла вода, а сам прохаживался вдоль стены. То же самое я неоднократно наблюдал у бензинового склада». Ситуация напоминала порочный круг: провинившегося сторожа увольняли, на его место брали нового, но спустя время и его заставали спящим, а история повторялась сначала.

Пьянство и стрельба из револьвера

Но главным пороком шоферов было пьянство. В нетрезвом виде они появлялись не только в гаражах, но и за рулем, что, конечно же, приводило к авариям. Дошло до того, что внушения шоферам о недопустимости вождения автомобилей под градусом делал уже не сам Медведев, а помощник управляющего делами Совнаркома Феоктистов: «За последнее время наблюдаются случаи появления шоферов в пьяном виде не только в стенах Базы, но и за рулем. Результатом чего явилось столкновение машин на Красной площади. Считаю исход этого столкновения благополучным в том отношении, что ехавший тов. Красин отделался только испугом, а могло быть и хуже. Что тогда? С нашими т.т. пассажирами, членами Правительства, старыми большевиками мы должны обращаться очень бережно. О причинах говорить не приходится – они понятны для каждого коммуниста. Последнее решение РКК в отношении т. Смагина я считаю слабым. Тут нужно принять более решительные меры, более настойчивое проведение мер, способствующих сохранению членов Правительства и старых большевиков – нашей старой гвардии».

К банальному пьянству добавлялись и более изощренные выходки. Автобаза хоть и являлась военной, а все шофера ходили при оружии, но дисциплина оказалась далеко не армейской. В декабре 1922 года шофер и одновременно секретарь партийной ячейки Швайко обвинялся в «пьянстве и стрельбе из револьвера в Народном Доме в одном из местечек Витебской области», но отделался исключением из партии и выговором.

Некоторые шофера начинали работать на свой карман, предоставляя машины автобазы для свадеб и частных поездок. В приказе от 7 мая 1922 года говорилось: «Неоднократно шофера Юдичева видели в Петровском Парке на машине Авто-Базы СНК, развозящим "дам и кавалеров" по аллеям парка. Свое преступление шофер Юдичев увеличил еще ложью, уверяя, что его с дамами послал в Петровский Парк замнаркомнац тов. Карклин». В итоге – арест на 10 суток с содержанием на гауптвахте и увольнение. Кроме постоянных и многочисленных случаев пьянства, воровства и левачества в приказах упоминаются еще и злоупотребления с рецептами на лекарства из кремлевской аптеки, которые потом продавались на черном рынке.

Из-за нерасторопности своих подчиненных влетало и самому Медведеву. В феврале 1922 года Александру Павловичу пришлось оправдываться перед наркомом национальностей товарищем Сталиным за то, что тому вместо лимузина «Делоне-Бельвиль» из-за ошибки нарядчика поздно вечером подали одну из двух дежурных машину, которой оказался открытый «Непир». Второй дежурной машиной в ту ночь был лимузин «Роллс-Ройс», но его держали для заместителя предсовнаркома Цюрупы. В качестве извинений Управление делами Совнаркома продлило этому любителю работать допоздна время пользования своим автомобилем до 24 часов, а не до 23, как положено по режиму работы.

В управлении делами Совнаркома считали Александра Павловича хорошим начальником, но при разборе любой конфликтной ситуации между ним и шоферами чаша весов оказывалась не на его стороне: Медведеву припоминали его офицерский чин, беспартийность, обвиняли в деспотизме и жестокости по отношению к рабочему классу, и даже в том, что он не любит коммунистов. Любой из этих фактов мог стать решающим при разборе конфликтов, когда здравый смысл легко заменялся классовым чутьем.

Если просуществует советская власть

В конце 1920 года Медведеву подкинули новую проблему: Ленину надоело ждать пока с Каретного ряда приедет его «Роллс-Ройс», поэтому в самом Кремле появился Особый гараж, обслуживавший только Ильича и его семью. Но при этом все автомобили Гаража особого назначения (ГОН) продолжали числиться в автобазе и считались отправленными в командировку. В ГОН отправили самые лучшие «Роллс-Ройсы» и автосани «Паккард», а вот шоферы остались прежними. Первым начальником ГОНа стал основной водитель Ленина – Степан Казимирович Гиль, сразу же заявивший свою независимость от Медведева. Последнему оставалось только строчить рапорты о том, что в ГОНе царит бардак, что нет никакой отчетности, а Гиль даже не дает провести ревизию кладовой.

Но и без рапортов Медведева было понятно, что Степан Казимирович своей должности не соответствует: «Прежде всего, обращает на себя внимание неустойчивость т. Гиля. Вот, вместе с пятью шоферами перешел из придворного гаража на службу в Временное правительство, откуда перешел к обслуживанию Предсовнаркома /взято из анкет, заполненных шоферами/. Несмотря на такую неустойчивость, тов. Гиль знаком со многим, чего ему не следовало бы знать, так как Саша, обслуживающая т. Ленина, является женой шофера Особого гаража Лелявина. Тов. Лелявин приходит к ней, остается ночевать, многое узнает через нее, многое слышит сам и является передаточным пунктом». Но больше всего раздражала начальников разного уровня не «неустойчивость» Гиля и его знакомство с любящей поболтать сиделкой Ильича, а совсем другая черта Степана Казимировича: «обращается помимо своего начальства к т. Ленину с различными просьбами».

20 октября 1921 года заведующим ГОНом был назначен чекист Петр Яковлев, сразу же начавший не только наводить в гараже порядок, но и применять методы своего ведомства. Чтобы еще лучше разобраться в личностях сотрудников и их настроениях в ГОН устроился на работу под видом делопроизводителя сотрудник ВЧК Додырев. Шоферская болтовня удивила видавшего виды чекиста, уже в первый же день услышавшего от одного из сотрудников такую фразу: «Если просуществует советская власть сколько-нибудь, то всех переедят собак». Самыми вредными элементами, которых следовало бы удалить из ГОНа немедленно, Додырев назвал «весьма хитрого и способного на злостные деяния» ленинского шофера Гиля, кладовщика Лелявина и помощника шофера Миронова – «авантюриста, человека своими выходками заслуживающего быть клиентом нашего органа». Но ни рапорт Додырева, ни последующий доклад Яковлева так и не смогли ничего сделать с этими персонажами, продолжавшими работать в Кремле и воевать с Яковлевым.

Сам Яковлев не понравился не только Гилю, но и Медведеву. 31 июля 1922 года Александр Павлович жаловался на него: «Не признавая проведенного в Авто-Базе плана и системы работы /учет старого имущества, плановое постепенное снабжение, хранение в складах имущества/ он позволяет себе говорить со мною резко повышенным тоном и различными намеками на угрозы. Опасаясь какого-либо эксцесса, убедительно ходатайствую в распоряжении гражданину Яковлеву обратиться со своими заявлениями к Военкому, который находится вполне во всем курсе работ автобазы и может дать исчерпывающие сведения, спросив что надо у меня».

Заведующим ГОНом Яковлев пробыл недолго и пал жертвой собственной политической недальновидности: увлекшись противостоянием с шофером Ленина, он в сентябре 1923 года был заменен Павлом Удаловым – шофером Сталина.

Выяснить политфизиономию

Однако, привилегированным кремлевский гараж оказался только для его сотрудников, а не для начальства. В 1925 году внезапно обнаружилось, что среди шоферов ГОНа нет ни одного коммуниста, более того, военком гаража Акинфеев писал в своем рапорте, что «большинство из них к коммунистам относятся враждебно». После этого на всех сотрудников ГОНа составили по краткой характеристике, но почти все они, так или иначе, оказались отрицательными. Вот, например, что писали про заведующего гаражом: «Гр. Удалов П.О. абсолютно политически ненадежный человек. В политических вопросах с партийцами старается отмалчиваться тем, что плохо разбирается в политике. Шоффера гаража его не любят. Большой бабник. Занимается неимоверным пьянством». Как и прежде не вызывал доверия и Степан Гиль, которому постоянно припоминали его прежнее место службы: «Был шоффером царского гаража, в настоящее время шоффер особ. гаража. Большой пьяница. Шкурник. Избегает всяких разговоров. Политикой не интересуется. На вопрос, почему не вступает в РКП, отвечает, что она его не интересует».

Снова досталось и кладовщику Лелявину: «Парень легкомысленный. Политфизиономии выяснить не представилось возможным. С шофферами гаража не общается, дружит с Удаловым и держится в стороне от всех». Припомнили Лелявину и сожительство с Сашей, и дружбу с Гилем. Кончилось все тем, что Лелявина в 1927 году уволили за неявку на работу вкупе с ранее обнаруженной недостачей запчастей в кладовой. Другие характеристики выглядели не лучше: «По имеющимся у нас сведениям гр. Дурнов В.В. выпивает, а также занимается игрой в карты на деньги у себя дома. По отношению к Советской власти держит себя прилично». Остальные шофера ГОНа представляли из себя каких-то тихушников, которые жили скромно, никуда не ходили, политикой не интересовались, к советской власти относились нейтрально. Но и это расследование ни к чему не привело – все опять остались на своих местах и продолжили возить руководителей страны.

Стоит отметить, что характеристики себя оправдывали. Так, 11 июня 1925 года Удалов устроил скандал в мастерской автобазы: обругал рабочих площадной бранью из-за того, что вместо резиновых ковриков в салон «Роллс-Ройса» в ноги шоферам постелили линолеум. Медведев пытался было урезонить заведующего ГОНом, оправдывался отсутствием ковриков в Резинотресте и их дороговизной, но Удалов отрезал ему: «Должен достать!» Брань продолжалась и по поводу догоговизны ковриков: «Денег нет, а вот Гандурин поехал лечиться на денежки, вот куда идут деньги вместо покупки нужного имущества».

К слову, у Медведева в подчиненной ему автобазе партийных было много. После смерти Ленина многие подались в партию, и к 1925 году число коммунистов составило 51%, что стало самым высоким показателем в Краснопресненском райкоме, к которому относилась автобаза. Вот только беспартийного Медведева это не спасло.

Дымовка в автобазе

История руководства Медведевым автобазой закончилась тем, чем рано или поздно она и должна была бы закончиться: в стране победившего пролетариата он в итоге победил и в правительственном гараже. К слову, увольнение Александра Павловича произошло некрасиво. Началось с того, что 5 ноября 1924 года появилась стенгазета со статьей «Дымовка в Автобазе», авторы которой называли своего начальника «спецом его величества полковником Медведевым» и обвиняли его в том, что им, Медведевым, «с 1919 года продолжаются преследования, подсиживания и ловля коммунистов и рабочих, запугивание их приказами». Объектом преследования в статье назывался бригадир Галкин, которого Медведев якобы так невзлюбил за написанную им для стенгазеты заметку о купленных во Франции негодных запчастях, что стал чинить всякие препоны в работе. Галкину то «подкинули гайку в кардан», то не дали новые клапана для «Форда», из-за чего мотор пришлось заново перебирать, то отказали в выдаче новых подшипников.

Медведев оправдывался как мог, но стенгазету с «Дымовкой в Автобазе» снова вывесили 30 ноября, на этот раз на Всесоюзном съезде транспортных рабочих, а в марте 1925 года ее текст оказался в редакции «Рабочей газеты». Дело приняло общественный резонанс и им начала заниматься комиссия Краснопресненского райкома. Первый же вывод комиссии гласил: «Признавая работу Автобазы удовлетворительной, считать при создавшемся положении нецелесообразным дальнейшее оставление Медведева в качестве начавтобазы». Еще нескольких сотрудников комиссия решила из автобазы удалить, а на должность начальника рекомендовала военкома Гандурина, который в итоге и занял эту должность. Недовольные Медведевым шофера и рабочие автобазы, с которыми он долго и бессмысленно боролся, потом еще долго называли период его руководства презрительным словом «медведевщина».

Что же до дальнейшей судьбы Александра Павловича, то он какое-то время продолжал работать в автобазе на должности инженера, но вскоре уволился. На этом его след теряется, а что с ним случилось дальше – неизвестно. Медведев как будто исчез из этого мира: он никак не проявил себя в Советском Союзе, не значится в списках жертв сталинских репрессий и не обнаружился в эмигрантских кругах. Но не исключено, что ему просто повезло, и он умер у себя на родине в своей постели.