Чем Шавкат Мирзиёев и Владимир Путин удивляли друг друга в Ташкенте

19 октября президент России Владимир Путин прилетел в столицу Узбекистана Ташкент с государственным визитом и вместе с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиёевым принял участие в Первом форуме регионов России и Узбекистана, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников поражен тем, как нынешний узбекский президент отличается от предыдущего, память о котором чтит, и в какую сторону. А также тем, что придумал господин Золотов для господина Навального.

Об этом нельзя было не думать: почему в Ташкенте, столице Узбекистана, почти все машины белые? Да, с одной стороны, меньше нагреваются на солнце. Но разве мало у нас столиц солнечных республик, и белых машин в них хватает, но не так же все-таки их там много, как тут.

— Пыль-то не видно на белом,— разъяснял мне таксист, но и сам, по-моему, понимал, что объяснение не выглядит исчерпывающим.— Плюс еще одна важная вещь: цвет такой приятный!

Вот это объяснение было гораздо убедительнее. Но и оно тоже не все объясняло.

— Почему?

— А потому что в Ташкенте почти все машины белые,— пожал плечами водитель белого Land Cruiser Prado, отвечая на мой, можно сказать, уже немой вопрос.

Вот только теперь этот вопрос был окончательно снят.

И все тут, конечно, изумляются, как так: два дня назад в Ташкенте был снег, что просто умопомрачительно для этого времени, а накануне приезда Владимира Путина солнце засветило так, как умеет, причем умеет не в октябре, а в июле.

— Это элемент нашего гостеприимства,— объяснял мне и этот парадокс высокопоставленный сотрудник Министерства иностранных дел Узбекистана.

Но никто так и не смог объяснить, почему в этот день в Ташкенте президент России начал свою программу вовремя. Более того, переговоры в узком и расширенном составе продолжались столько, сколько положено, обед закончился раньше, чем можно было хоть даже помыслить, так как начинался он ведь в Узбекистане, где такое никак не может быть скоро. И почему к приезду двух президентов на Первый форум регионов России и Узбекистана Владимир Путин опережал свой график уже минут на тридцать? Нет, это все нельзя было понять. В это, как говорится, можно было только поверить.

На переговорах было при этом огромное количество российских чиновников и бизнесменов. Соглашения не подписывали, ими обменивались, так как их было слишком много, подписали раньше, и вот на этом уже начинали экономить. Но в действительности, в высоком смысле этого слова, тут никто не экономил ни на чем. Ректор МГУ Виктор Садовничий выходил к Владимиру Путину и Шавкату Мирзиёеву два раза, подписывая соглашения и как глава Совета ректоров России, и как ректор МГУ. Ректор МГИМО Анатолий Торкунов подписал договор о создании филиала своего института в Ташкенте. Вагит Алекперов, Максим Орешкин… Было подписано столько всего, что господин Орешкин, например, к своему выходу, по-моему, совершенно расслабился: обстановка и в самом деле сложилась уже просто домашняя, и министр экономического развития России не счел нужным даже застегнуть пуговицы пиджака перед рукопожатием с коллегой. А ведь в этом жесте, на ходу застегнуть и одну, и другую пуговицу, до сих пор состояла, казалось, главнейшая часть космоса этого протокола: обмен соглашениями в присутствии глав государств. Что так повлияло на господина Орешкина? Не то ли, что, как он сам в это утро зафиксировал в своем Facebook, закончена полугодовая работа ведомств России и Узбекистана, которая теперь, в этом зале, стоила полтора триллиона рублей, и Максим Орешкин мог, видимо, позволить себе многое теперь, в том числе и начать расслабляться? Или то обстоятельство, что Максим Орешкин был увешан каким-то невообразимым количеством разноцветных беджей, столько украшений не снилось никакой из надвигающихся новогодних елок, и теперь пуговицы пиджака просто, может, не застегнулись бы даже при желании? Или все эти беджи позволяли Максиму Орешкину чувствовать свое превосходство, что ли, над окружающим миром (нет, ну правда, ни у кого не было столько), и это опять была причина не застегиваться?

Подписал свое соглашение о сотрудничестве с узбекским коллегой и глава Росгвардии Виктор Золотов, и его появление в составе делегации раззадорило, конечно, российских журналистов, и двое даже сумели приблизиться к нему, а он, в свою очередь, не стал отмалчиваться, хотя мог бы, и сказал, что вызывал господина Навального на другое, на спортивное состязание, а не на дебаты, и через несколько минут эта новость уже покоряла вершины «Яндекса»…

Потом выступили с заявлениями Шавкат Мирзиёев и Владимир Путин, и узбекского президента надо было слушать очень внимательно, потому что он сказал следующее:

— Нас в Узбекистане радуют очередные достижения, которые стали возможны прежде всего благодаря участию выдающегося государственного деятеля мирового масштаба Владимира Владимировича Путина!

Интересно, что слова эти звучали из уст Шавката Мирзиёева совсем не приторно, и в них не было никакой неизбежной восточной избыточности. Ничего подобного тут сейчас не было. В устах Шавката Мирзиёева слова эти звучали, не побоюсь этого слова, буднично.

Он говорил, как не исключает, что в недалеком будущем на российском космическом корабле полетит гражданин Узбекистана, а я думал, что разве этим ограничится? Разве ограничится дело строительством первой АЭС в Узбекистане, с российским, конечно, участием? Было такое впечатление, что ничем это все никогда не ограничится. Такого в отношениях России и Узбекистана не было, без сомнения, никогда, и тем более при Исламе Каримове, который поддерживал связь с внешним миром прежде всего через американскую военную базу в Узбекистане. Ислам Каримов был беспрецедентно многословен, но никогда его слова не складывались во фразу, с такой легкостью произнесенную Шавкатом Мирзиёевым. Узбекский президент сейчас и правда ведь стремится к России всей душою, причем как никто другой; об этом не говорят, но это же так и есть, и это надо ценить, черт возьми, об этом думать надо и говорить. Ни Александр Лукашенко с его братской непокорностью, ни… хотел перечислить еще нескольких, но подумал: зачем? Все равно никто из них не хочет быть с Россией так, как Шавкат Мирзиёев. Вот он говорит, что планирует издать на узбекском языке стотомное собрание «Шедевров русской классики»,— и скажите, почему никто, кроме него, этого не планирует?

— Думаю, в силу своих душевных качеств, вы все-таки,— произносит Владимир Путин,— несколько преувеличили мой вклад в историю.

Владимир Путин хочет выглядеть, конечно, ироничным, но на самом деле соглашается, конечно, таким образом с тем, что если и преувеличил, то всего-то несколько. Слегка… Децл. А так-то, чего уж тут, сказал как есть или как отрезал, да и все. Да и глупо, разумеется, отрицать…

После этого обмена не любезностями даже, а объяснениями в чем-то очень личном был обед, и по дороге я спросил Виктора Золотова, что это все-таки будет: бой или дебаты.

— Ну о чем мне с ним дебатировать? — поморщился Виктор Золотов.— Сначала все равно суд будет. Иск подан… Суд он, мне кажется, проиграет, потому что врет ведь кругом. Надо было, кстати, сначала в том видео про суд сказать, но я, знаете, в запале был, дурак… Сначала суд, потом поединок. Именно поединок, а не избиение, как стали говорить, потому что он сам может выбрать, какой именно поединок…

— Ну не будет поединка, и что страшного? — переспросил я.— В конце концов, вы это ведь, наверное, прежде всего для себя делали, не могли, видимо, не сказать.

— Нет, знаете, подождите! — остановился вдруг Виктор Золотов.— Не так! Он же за свою ложь должен ответить! Я бы, честно говоря, для начала вообще пропустил его через полиграф…

Я не думаю, что мысль эта только что пришла в голову Виктору Золотову, но он точно впервые формулировал ее.

— Да, пропустить через полиграф надо было,— повторил он.

— Так еще не поздно,— сказал я.— Суд-то даже не начинался. Пусть ваши адвокаты ходатайствуют, вот и будет вам полиграф. Вернее, ему…

А может, кстати, и самому главе Росгвардии придется пройти полиграф в таких интересных обстоятельствах. И это тоже будет вид поединка. Состязание на полиграфе… Полиграф как орудие убийства… Политического убийства оппонента…

Виктор Золотов кивнул. Вряд ли он оставит теперь эту свою мысль. После приема, который, как уже известно, стал недлинным, Владимир Путин и Шавкат Мирзиёев приехали на Первый форум регионов, на который приехали и 37 делегаций из России, не говоря уже об Узбекистане, что само по себе было беспрецедентно. Мне рассказали, что такой форум пытались при Исламе Каримове собрать пять лет, но что-то никак не получалось.

Слева от входа разместилась сельскохозяйственная выставка, на которую ни в коем случае не собирались зайти Владимир Путин и Шавкат Мирзиёев. Я поэтому не мог не зайти.

Здесь была представлена продукция прежде всего российских регионов. Огромен оказался стенд Ивановской области. Впрочем, предлагаемый для сотрудничества ассортимент, выставленный в трех витринах, ограничивался в основном молоком, кефиром, йогуртом и сливочным маслом. Эти продукты эпично перетекали из витрины в витрину, и становилось понятным, что ивановские хотят завалить узбекских именно молочкой, а не текстилем, что ли. Стоявшая за прилавком молодая женщина сказала, что выставка ведь в конце концов сельскохозяйственная, а не какая-нибудь другая, поэтому ни у кого не должно быть иллюзий: пусть берут то, что есть. Тем более что в Узбекистане не сильно развита перерабатывающая молочная промышленность (по сравнению, видимо, с Ивановской областью — вот что угодно можно о ней сказать, но только не то, что тут не развита перерабатывающая молочная промышленность). И гражданка Ивановской области дополнительно сообщила, что к ним уже второй день подходят узбекские предприниматели и интересуются, нет ли в Ивановской области предприятий, которые хотят зайти в Узбекистан и всерьез, раз и навсегда вложиться в перерабатывающую молочную промышленность.

А они-то, в Ивановской области, надеются, что это узбекские предприниматели захотят потратить немного денег в Ивановской области на развитие ее перерабатывающей молочной промышленности. А они не хотят. Вот и ходят вокруг да около друг друга уже второй день все эти предприниматели, не решаясь что-то предпринять.

Я-то знал, что они могут предпринять. Рядом был стенд Ростовской области, на котором было ясно представлено, что в Узбекистане будут собирать ростовские комбайны (расчет на мощность — 1 тыс. комбайнов в год, стоимость контракта — $35 млн).

А совсем напротив ивановского стенда я увидел самарский, на котором разворачивалось видеополотно с презентацией производства высококачественных космических аппаратов. Сообщалось, что в Самарской области их произведено уже 990… Я расстроился было из-за того, что руководству Самарской области вовремя не сообщили о том, что выставка сельскохозяйственная, но, с другой стороны, я же видел, что никто тут не морочит себе голову из-за таких мелких неувязок, потому что на Узбекистан из России уже научились смотреть шире, чем даже нужно, считай что по любому поводу.

И уж совсем я не удивился, когда на стенде Пензенской области меня подхватили под руки и подвели к холодильной камере с «Филевским мороженым» и объяснили, что знаменитое «Филевское мороженое» в Филях больше не производится, и даже «Лакомка», потому что компанией «Айсберри» овладел пензенский бизнес. И теперь «Лакомку» делают в Пензе. Да, и еще в Вологде. А мы, ни о чем не подозревая, ее едим и радуемся, доверчивые, как будто она филевская.

Меня почему-то все спрашивали, придут ли, может быть, все-таки к ним Владимир Путин и Шавкат Мирзиёев, и мне нечего было ответить всем этим добрым людям: я-то знал, что не придут, но зачем же было их расстраивать, тем более что ведь все могло в любой момент торжественным образом измениться, и Владимир Путин уже через несколько минут мог наслаждаться не «Коровкой из Кореновки», как раньше, в не самые добрые для пензенцев времена, а именно что настоящей пензенско-филевской «Лакомкой», и уже многое на глазах менялось бы в жизни людей по крайней мере на этом стенде, со скорбной надеждой глядящих сейчас почему-то на меня.

Но я-то тут был при чем, в конце концов? Нет, президенты остались без лакомства. Они наскоро осмотрели макет Нововоронежской АЭС, по типу которой, с двумя реакторами ВВЭР-1200 поколения 3+, будет сделана первая АЭС в Узбекистане.

Я спросил, кстати, почему не назвать поколение 3+ просто поколением 4, и мне объяснили, что оно уже есть, но называется БН, и это реакторы, которые Россия будет использовать сама, а вот когда «Росатом» перейдет к поколению БН+, тогда можно будет подумать о передаче близким друзьям реакторов предыдущего поколения.

Сотрудники «Росатома», пока не пришли руководители государств, очень беспокоились оттого, что логотип концерна, который выложили из живых цветов заботливые узбеки на заднем плане за макетом АЭС, не соответствуют действительности.

Проблема состояла в том, что цветы, белые и фиолетовые, проросли не совсем там, где нужно, и логотип получался какой-то косой. Узбекские друзья оправдывались, они не понимали, как такое могло случиться, что совершенный во всех отношениях логотип «Росатома» выглядел чем угодно теперь, но только не им, а на самом деле странным живописным полотном с волнующе волнистыми краями, словно дрожащими на легком ветерке, дующем из двух мощных кондиционеров в углу помещения. Мне-то эта абстракция казалась просто прекрасной, и я искренне радовался, как все получилось, тем более что я-то, в отличие от них, кажется, знал истинную причину такого восхитительного цветочного неповиновения: да ведь холодало же накануне, а потом так же резко, как похолодало, потеплело, вот цветы и рванули куда-то не туда, да сами не знали куда, просто рванули, да и все… И каждый бы на их месте так.

Сотрудники «Росатома» просили журналистов хотя бы не давать в кадре совершенно распустившийся логотип, но те ничего не обещали.

Впрочем, Шавкат Мирзиёев и Владимир Путин не обратили внимания на то, какие цвета и тем более цветы тут бушевали. Они сосредоточились на макете, им все рассказали, причем Владимир Путин, судя по всему, и сам все знал, по крайней мере старался своим этим знанием улучшить рассказ специалистов о ВВЭР-1200.

И что-то такое было сейчас в этой здоровой ядерной российской экспансии… Что-то, связанное как-то с тем, что сказал Владимир Путин накануне в Сочи, насчет того, что мы как мученики попадем если что в рай, а те сдохнут… Тут ведь своего рода тоже была агрессия, пусть и рыночная, и такая на первый взгляд мирная, но все-таки атомная…И как-то вчерашняя идея противоречила сегодняшней, боролась с ней, хоть и неявно, но ведь и не скрытно тоже… В общем, я предлагал себе считаться со своими ощущениями.

При этом на самом деле ни о каком строительстве АЭС речи пока нет, идет выбор площадки (узбекские специалисты предложили 80 таких площадок, россияне остановились на восьми, и теперь на них начнутся изыскательские работы). Впрочем, соглашение уже существует, и Узбекистан даже частично профинансирует строительство АЭС (основные расходы, выдавая кредит, берет на себя, как обычно в таких случаях, Россия).

Аплодировать Владимиру Путину и Шавкату Мирзиёеву участники форума регионов начали задолго до их появления в зале (похоже, это такая узбекская традиция, которую, хотели они этого или нет, подхватили их российские коллеги).

Первым выступил Шавкат Мирзиёев и, между прочим, снова был искренним, и это не показалось мне, он действительно радовался: этому форуму, который наконец состоялся, и видеопрезентации, в которой диктор за кадром констатировал: «Все на свете — энергия! И никуда она не пропадает!», и так хотелось с этим согласиться… И особенно Шавкат Мирзиёев был рад Владимиру Путину, который стоял сейчас рядом с ним и, более того, готов был и так хотел с ним обняться. Это наконец и получилось у них. При этом ведь Шавката Мирзиёева нельзя было назвать только простым и радушным человеком. Видно, что он знает, что делает и куда гнет, и все восточные особенности ему присущи, а только с нами он сейчас, с нами, и потом тоже, я вот думаю, будет.

Но пока они отговорили, попрощались и ушли, хотя никто из руководителей регионов не выступил, а предполагалось, что это будет прямо при президентах. Но они торопились, и казалось, что ничего в конце концов страшного, сейчас все и выговорятся. И диктор уже успел гробовым голосом призвать к тишине (видимо, замогильной), чтобы к микрофону на сцене мог уже наконец выйти министр внешних связей Узбекистана со своим многоминутным докладом. Но никто так и не вышел к микрофону, ни один из пятерых докладчиков. И в зале через пять минут никого уже не осталось. Все просто кончилось здесь с уходом Владимира Путина и Шавката Мирзиёева. Оборвалось, и все. Как не было никакого форума регионов.

А может, и не было.

Андрей Колесников, Ташкент