Дмитрий Бутрин о предпосылках, реальности и конце «семибанкирщины»

Сведения об истории «семибанкирщины» туманны, списки фигурантов разнятся, даты ее правления вряд ли когда-либо зафиксируют. Об этом явлении можно судить лишь в контексте экономической истории страны. Поскольку она почти целиком состоит из мифологии, рассказывать о тайной финансовой власти, более 20 лет назад вроде бы захватившей в стране все ценное, а затем сгинувшей в никуда, имеет смысл только в легком жанре.

С чего началась «семибанкирщина»

Историю «семибанкирщины» все ее основатели рассказывали и рассказывают совершенно по-разному. При этом за давностью лет никакой тайны участники этого неформального объединения из происходившего не делают. Готовы говорить о «семибанкирщине» едва ли не часами, а кто-то даже успел с мемуарами.

Но даже объяснить, о чем вообще речь, не так-то просто.

Вот, например,— с чего началась «семибанкирщина». В принципе, можно констатировать, что годовщину мы пропустили: первые телефонные разговоры о том, что бизнесу делать с выборами-1996, начались в кругу крупнейших предпринимателей еще в конце 1995 года.

С одной стороны, грядущий год (как, впрочем, и все предыдущие) грозил катастрофой. На президентских выборах лета 1996 года с большой вероятностью побеждал Геннадий Зюганов. Нет, не тот, что сейчас, а двадцатилетней давности.

С другой стороны, либеральное правительство (под руководством известнейшего либерал-фольклориста Виктора Черномырдина) к крупному бизнесу в период 1991–1995 годов относилось если не как к чужим, то совершенно точно с опаской. Такое же отношение было и в обратную сторону.

Правительство (только начавшее осваивать кабинеты после ремонта 1994 года — легкий запах гари от октября 1993 года там витал еще многие годы) звало к себе предпринимателей нечасто, встречаясь обыкновенно тайно и на нейтральной территории. Как же, ведь уличат, неизвестно в чем, но уличат!

При этом бизнес в 1995 году был, видимо, даже в большей степени зависим от действий государства, чем в 2018 году.

Государство при этом было голодным, растерянным и менее профессиональным, чем сейчас. Блестящие и лукавые поколения «белодомовских» 20 лет назад работали клерками и заместителями у великих и бестолковых аппаратчиков старой школы. Их начальство играло в свои игры, уходившие корнями в аппаратные войны 1960–1980 годов. Редкий предприниматель мог объяснить им менее чем за три часа, что ему нужно.

С третьей стороны, все еще действительно не было определено. Да, первые десятки миллионов долларов уже были заработаны и частично вывезены за границу. Но это не значило почти ничего.

Разворот к госкапитализму вполне могла осуществить и власть 1995 года. Для этого ей достаточно было вообще ничего не делать, поскольку она и была, в сущности, госкапитализмом на базе полусоциалистической еще экономики. Кто уж ей точно не был нужен, так это независимые сверхбогатые люди.

У них же были в руках гиганты! КамАЗ, авиазаводы, лесные холдинги, мощная электронная промышленность! Жемчужина автопрома АЗЛК, наконец! А тут какой-то Норильск, от которого одни проблемы, Нефтеюганск, до которого еще поди долети. Какая-то «Нафта-Москва» с дизтопливом. Смешно.

С четвертой стороны, как раз 28 декабря 1995 года завершился первый раунд «залоговых аукционов». Это ведь сейчас известно, что благодаря им сформировались основные финансово-промышленные группы. А в тот момент нефть стоила не бог весть какие $17 за баррель, вокруг металлургических комбинатов происходило такое, чего хватило на десятилетие криминального чтива, а едва ли не главным призом игры с государством считались Северо-Западное, Мурманское и Новороссийское пароходства.

Никакой уверенности в том, что «заложенные» в конце 1995 года госпакеты акций не будут востребованы из залога, быть ни у кого не могло. Напротив, проигрыш Бориса Ельцина на выборах означал финал примерно всего.

Представлять власть образца 1995 года «марионетками олигархов» может лишь тот, кто знает о происходившем из публикаций позже 2005 года.

Дело не в том, что власть не дружила с бизнесом, а в том, что в тогдашнем ее состоянии дружить с ней можно было не в большей степени, чем с очень нетрезвым человеком. Никогда не поймешь, что произойдет через 10 минут. Особенно если ты и сам малость того-с...

Чего хотела власть от «семибанкирщины»

В марте 1996 года стало очевидно, что действующая власть не понимает, как ей выигрывать выборы у коммунистов, и Борис Ельцин принял у себя руководителей крупного бизнеса. Для консультации, что делать-то.

Список присутствовавших не сохранился. А жаль, его можно было бы рассматривать как черновик истинного списка «семибанкирщины». Но ничего особенно интересного и даже внятного в нем никто бы не нашел. Встреча была одной из многих: администрация президента встречалась и с профсоюзами, и с патриархией, и с партийными деятелями, и с губернаторами. Предприниматели рассматривались как одна из сил, «продающая» себя Борису Ельцину в предвыборной борьбе.

Но что конкретно она продавала? Для начала деньги. Впрочем, часть фигурантов формировавшихся потом списков «семибанкирщины» средств в тайные фонды не давала. Об этом я могу судить, будучи случайно знакомым с архивом той кампании. Часть расходов вообще оплачивали структуры, в «семибанкирщину» не включающиеся исследователями и сейчас.

Дело было не только в деньгах. В конце концов, существовал «Газпром», вотчина верного премьер-министра в пять раз более богатая, чем все «олигархи» тех времен взятые вместе.

Нужна была именно поддержка, присяга, убеждение народных масс в том, что эта власть крепка и никуда не уходит.

Продавался заведомо воздух: власть не была крепка и на тот момент не была уверена, что никуда не уходит. Иначе бы никакой «семибанкирщины» не было.

В какой-то степени это была сделка отчаяния. Борис Ельцин, как и все большие политики, властью делиться не очень любил и делал это лишь в случае большой необходимости.

«Письмо тринадцати» как первый список «семибанкирщины»

«Те, кто посягает на российскую государственность, ставя на идеологический реваншизм, на социальную конфронтацию, должны понимать, что отечественные предприниматели обладают необходимыми ресурсами и волей для воздействия и на слишком беспринципных, и на слишком бескомпромиссных политиков».

Это цитата из первого и последнего «манифеста семибанкирщины» — открытого письма «Выйти из тупика!» (оно же «Письмо тринадцати»), посвященного отношению крупного бизнеса к предстоящим выборам. Апрель 1996 года.

Это был в высшей степени завиральный, противоречивый и беспомощный документ.

В нем был блефом не только процитированный пассаж. Ну какие меры воздействия у крупных предпринимателей тогда были, например, на Амана Тулеева или Владимира Жириновского? А на Александра Лебедя? Разве что на Григория Явлинского, да и то с трудом.

Авторы настолько грозно требовали самых разнообразных вещей (признать коренные права русского народа и прекратить спекулировать на национальной теме, поддержать свободу и державность, признать права коммунистов и запретить популизм), что было заранее понятно — так орать могут лишь люди, ограниченные в возможностях. Кстати, обращаются они не столько к политикам, сколько к «интеллектуалам, военным, представителям исполнительной и законодательной власти, правоохранительных органов и средств массовой информации». В списке нет разве что военно-морского флота и женщин.

Но неважно. Кем подписан манифест? И тут все сложно.

С одной стороны, это классическая «семибанкирщина»: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Михаил Фридман, Владимир Потанин, Михаил Ходорковский.

Но это не весь список. На равных в этом восхитительно грозном и беспомощном документе в качестве подписанта выступает, например, Александр Дондуков, сын легендарного замминистра авиапрома Николая Дондукова и тогда глава ОКБ имени Яковлева. Конечно же, судьбу страны должны решать представители авиапрома, куда банкирам без самолетов «Як»?

Кто такой Александр Городилов, вообще никто бы не сообразил. Председатель правления не очень большой «Сибирской нефтяной компании», ну и что? Говорят, ее купил какой-то Роман Абрамович, друг Березовского. Говорят, впрочем, что Абрамовича не существует, это в чистом виде литературный персонаж, выдуманный Борисом Абрамовичем. Фотокарточка Романа Абрамовича, найденная “Ъ” лишь в 1999 году, произвела фурор — надо же, Абрамович не выдумка.

Президент МАК «Вымпел» Михайлов Н. Б. Нет, конечно, «Билайн» хорошая компания, но что такое сотовая связь в 1996 году? Дорогая игрушка для малиновых пиджаков, не более того.

Группа «Роспром-МЕНАТЕП» представлена в списке тремя людьми. Помимо Ходорковского, там еще Леонид Невзлин, но важнее — президент ЮКОСа Сергей Муравленко: не всякий может похвастаться тем, что именем твоего отца назван город посреди тюменских нефтяных болот! Правда, Муравленко известен и как убежденный коммунист, что добавляет документу загадочности.

Далее в списке Дмитрий Орлов, глава банка «Возрождение». Хороший, крепкий банк, один из многих. Орлов продавал его до самой своей смерти в 2014 году, но так и не продал. Его потом купил «Промсвязьбанк», не успел завершить сделку, поскольку сам обанкротился. В итоге наследие одного из мнимых «семибанкиров» за какие-то копейки досталось ВТБ.

Важнейший фигурант списка (после Бориса Березовского, конечно) — президент и гендиректор АвтоВАЗа Алексей Николаев. Его было трудно уломать. Половину своей предпринимательской карьеры Березовский безуспешно потратил на то, чтобы договориться с Николаевым о развитии «важнейшего актива в экономике России».

В этом письме — практически все, что нужно знать о том, откуда есть пошла «семибанкирщина» и почему легенд о ней больше, чем фактов.

Почему состав «семибанкирщины» был случайным

В ноябре 1996 года, когда в интервью FT Борис Березовский перечислял канонический список «семибанкирщины», он со свойственной ему легкостью включил туда младшего партнера «Альфа-групп» по Альфа-банку Петра Авена. Но также легко выкинул Виталия Малкина («Российский кредит») и Владимира Виноградова («Инкомбанк»).

Экономическую историю современной России многие представляют как череду хитроумных заговоров умнейших и изворотливейших людей. На деле это история блужданий в трех соснах, мутных обещаний, запутанных скандалов и неинтересной публике рутинной работы предпринимателей. Объемы случайностей в этой игре всегда превышали объемы расчета. Состав «семибанкирщины» был в той же мере случайностью.

Почему империи Малкина и Виноградова не смогли пережить 1998 года, а Владимир Потанин и Михаил Фридман и по сей день — признанные олигархи?

Почему Михаил Ходорковский оказался в тюрьме, а к более политически резкому Дмитрию Зимину власти имеют лишь глухие и тщательно скрываемые претензии?

Отчего в списках никогда не было главы ЛУКОЙЛа Вагита Алекперова и главы «Сургутнефтегаза» Владимира Богданова? И почему прямо противоположные стратегии этих людей, при этом отличающиеся от идей «семибанкирщины», сработали?

Наконец, если в 1996 году власть в России была отдана богатым, договорившимся друг с другом об олигархическом режиме правления, то куда потом делась эта власть?

Денег у «семибанкирщины» хватало — значит, дело не только в деньгах.

Чего добилась «семибанкирщина»

«Семибанкирщина» как тайная и потому истинная власть в России поминалась с ужасом и пиететом до 2008 года. То есть даже после «равноудаления олиграхов» Владимиром Путиным.

Хотя власти капитала в виде, который ей принято приписывать — всемогущей и всезнающей — разумеется, никогда не было. Выборы 1996 года были выиграны, но роль «семибанкирщины», что бы под ней не подразумевать, не была критически важной.

Да, власть была обязана предпринимателям (сюда разумеется, следует включать еще и пару десятков «красных директоров»). С ними расплатились. Прежде всего, отказом от возврата «залогов» по залоговым аукционам и разрешением на участие в дальнейшей приватизации (в том числе по коррупционным схемам). А в случае с Владимиром Потаниным еще и постом первого вице-премьера, на котором тот удержался какие-то полгода.

Доступным объемом власти (большим, но несравнимым с властью даже слабого правительства) «семибанкирщина» наслаждалась недолго.

Лишь с лета 1996 года по лето 1997 года сохранялось хотя бы минимальное единство в среде владельцев крупнейших банков. Их как раз летом 1996 года перевели в специальное управление ЦБ, ОПЕРУ-2, и не докучали особенным контролем.

Затем произошел скандал с приватизацией «Связьинвеста», рассоривший Владимира Потанина, Владимира Гусинского и Бориса Березовского и сопровождавшийся первой войной компроматов. Березовский тогда произнес легендарную саморазоблачительную фразу: «Если бы мы знали, что можно как Вова…».

Чего там кто не знал, право слово. Можно подумать, правила игры писались тогда на бланках Минэкономики, а не на салфетках в московских ресторанах.

1998–1999 годы были для «семибанкирщины», да и не только для нее, кошмарными.

Не из-за дефицита утекающей из рук власти, а из-за внезапно обнаруженной малой применимости ее к бизнесу, терпящему крах. Конечно, банки спасали, как могли. Но может ли государство спасти зависимый от него бизнес, если само обанкротилось?

«Создатель семибанкирщины» Борис Березовский в 1996 году стал заместителем главы Совета безопасности, затем исполнительным секретарем СНГ. Толку с этих титулов было не больше, чем от полученного в 1999 году в Карачаево-Черкессии мандата депутата Госдумы. Далее были с разным успехом отбивавшиеся уголовные дела, от которых в 2001 году ему пришлось бежать из страны.

В промежутке между 1999 и 2001 годом он еще успел деятельно поучаствовать в интриге с назначением Владимира Путина руководителем ФСБ, а также в создании партии «Единство», будущей «Единой России». Какого-то судьбоносного значения ни президентским выборам 2000 года, ни партстроительству Березовский не придавал. Сейчас так, завтра не так. Это жизнь. Она вся такая.

Эта логика — «сейчас так, а завтра не так» — в сущности, опровергает все расхожие мнения о «семибанкирщине» 1996 года. Она целиком состояла из приблизительности и конъюнктурности, восторга хитрых подростков, выцыганивших у случайного капитана многотонного танкера возможность повращать штурвалом, покрутить, порулить.

Что осталось от «Семибанкирщины»

Крутили, рулили. Потом все менялось, менялся состав крутящих, их настроения, цели. Крутить стали реже, с опаской, более профессионально и ответственно. В известном смысле, «семибанкирщина» существует по сей день. У нее есть официальное членство, она проводит регулярные совещания.

В 2018 году она называется «бюро правления РСПП».

Ей выделили место в структуре власти и на карте Москвы — Котельническая, 17. Это бывшая богадельня братьев Мазуриных, известных московских купцов и промышленников XIX века: нестыдное сооружение, учитывая, что доля ВВП, контролируемая участниками клуба, на деле многократно выросла с 1996 года.

Сейчас легкость 1996 года вспоминается с возмущением, ненавистью и завистью: они заработали на нас миллиарды, а мы ходили на работу в замерзающий НИИ, торговали пуховиками и ждали, пока ваучер превратится в две «Волги».

Кстати, не такой уж редкий сценарий. И не такие уж вы и глупые: на АвтоВАЗ ставил и Березовский, тогда как реально выиграли вложившиеся в «Газпром» и МГТС. Что же, на месте одного из семи банкиров могли бы оказаться и вы. Но не думаю, что все было бы иначе.