Юрист подробно прокомментировал “Ъ” громкое уголовное дело о покупке пачки антидепрессантов

В соцсетях обсуждают историю жительницы Екатеринбурга Дарьи Беляевой: она заказала в Польше упаковку антидепрессанта «Элонтрил» и оказалась подозреваемой в деле о контрабанде наркотиков. Теперь девушке, которая покупала антидепрессанты для лечения психиатрического заболевания, грозит 20 лет лишения свободы. Специальный корреспондент “Ъ” Александр Черных обсудил эту историю с экспертом Института прав человека Арсением Левинсоном, юридическим консультантом по делам, связанным с наркотиками. Собеседник “Ъ” рассказал, что на месте Дарьи Беляевой может оказаться любой россиянин: достаточно купить за границей лекарство или БАД, химическая формула которых хотя бы частично совпадает с формулой запрещенного в РФ вещества. При этом проверить препарат заранее не получится — списка таких «нежелательных» лекарств просто не существует. В итоге, говорит эксперт, российское антинаркотическое законодательство «позволяет фабриковать уголовные дела на пустом месте».

— У российской таможни возникли претензии к препарату «Элонтрил». Это не какие-то кустарные таблетки, это антидепрессант, легально произведенный зарубежной фармацевтической компанией. Но эксперты на таможне обнаружили в них вещество бупропион, которое назвали «производным наркотического средства». Что это значит? Бупропион — наркотик?

— В российском законодательстве есть «Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю». Там перечислены психоактивные вещества, запрещенные для немедицинского использования,— проще говоря, это список наркотиков. Бупропиона среди них нет. Существует также «Список сильнодействующих и ядовитых веществ» — и там тоже нет бупропиона.

Зато у нас есть «Государственный реестр лекарственных средств» — список лицензированных лекарств, которые могут продаваться в аптеках. Вот там бупропион присутствовал — до 2016 года. То есть наше государство годами считало его легальным лекарством. И в реестре было особо отмечено, что препарат не является наркотическим средством.

— А почему он был исключен из реестра?

— Он не был исключен, иностранная компания-производитель сама отозвала лицензию. Почему — надо спрашивать у них. Возможно, компания не захотела продавать его на российском рынке. Но это произошло не потому, что его посчитали каким-то наркотическим или опасным — иначе перенесли бы в соответствующий перечень. А он и после исключения из реестра мог продаваться в России — например, как БАД.

Подводя итог, с юридической точки зрения бупропион точно не является наркотиком.

Что касается его эффектов — здесь лучше проконсультироваться с медиками. Но врачи-психиатры уже заявляют, в том числе и вашей газете, что бупропион не вызывает никакого наркотического опьянения. Это лекарство, антидепрессант – и нет никакого смысла использовать его в рекреационных целях.

Более того, в 2016 году сам Минздрав внес бупропион в официальные стандарты медицинской помощи при лечении зависимости от психоактивных веществ.

Прошло три года — и покупку пачки рекомендованных Минздравом таблеток пытаются выдать за контрабанду наркотиков.

— Тогда что означает термин «производное наркотического средства»?

— Это очень яркий пример проблем нашего антинаркотического законодательства.

За последние десять лет рынок нелегальных наркотиков в России сильно изменился. Появилось много новых психоактивных веществ, которые законодатели просто не успевали вносить в Перечень. Это всевозможные виды «солей», «спайсов» и прочих «дизайнерских наркотиков». Как показывает практика, производители незначительно меняют их формулы, сохраняя при этом психоактивные свойства. Таким способом они пытаются избежать попадания в список запрещенных веществ.

В качестве ответа было придумано понятие «производные наркотических средств». И с тех пор многие позиции в перечне запрещенных веществ выглядят так: «Амфетамин и его производные».

Это создало новую проблему. Простой человек никогда не сможет догадаться, какое вещество могут признать «производным». В законе дается определение – целый абзац терминов из университетского курса химии:

«…вещества синтетического или природного происхождения (…) химическая структура которых образована заменой (формальным замещением) одного или нескольких атомов водорода, галогенов и (или) гидроксильных групп в химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества на иные одновалентные и (или) двухвалентные атомы или заместители (за исключением гидроксильной и карбоксильной групп), суммарное количество атомов углерода в которых не должно превышать количество атомов углерода в исходной химической структуре соответствующего наркотического средства или психотропного вещества)».

И получается, что вы серьезно рискуете каждый раз, когда хотите купить за границей в аптеке какое-нибудь лекарство или БАДы.

Если вы не профессиональный химик, то не сможете по информации на этикетке оценить, все ли там в порядке с «формальным замещением атома водорода».

Вполне может так случиться, что формула легальной иностранной таблетки частично совпадает с формулой какого-нибудь наркотика.

— А разве нет точного списка этих «производных»? Чтобы можно было заранее сравнить.

— Списка нет. Вот вам история на эту тему. Несколько лет назад мы обратились в ФСКН (Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, упразднена в 2016 году.— “Ъ”) с просьбой прислать список «производных» для всего лишь одного наркотика, какого-то синтетического каннабиноида. Нам ответили, что это невозможно: подобный список будет состоять из тысяч и тысяч формул.

— То есть вещество официально становится «производным наркотика» только в момент экспертизы? Но человека все равно будут судить, хотя он и не знал, что приобрел что-то нехорошее?

— Именно так.

Как видите, государство создало такой инструмент для борьбы с наркотиками, который лишает гражданина возможности оценить последствия своих действий.

И человека, который заказал лекарственное средство по медицинским показаниям, легко могут обвинить в контрабанде наркотиков.

— Теперь «Элонтрил» будет запрещен? Раз экспертиза признала, что бупропион является «производным» запрещенного эфедрона. Это создает прецедент?

— Не обязательно. Все равно каждый раз придется проводить экспертизу таблеток. И мы сталкивались со случаями, где разные экспертизы одного и того же вещества давали противоположный результат. Это, кстати, серьезный коррупциогенный фактор. С другой стороны, никто не отменял возможной ошибки химика.

Я, кстати, думаю, что если история с Дарьей Беляевой привлечет серьезное внимание общественности, то таможня может выбрать именно такой вариант отступления. Проведут повторную экспертизу и сообщат, что в первый раз произошла ошибка, бупропион не является «производным» от эфедрона.

— Что вы можете сказать про обоснованность обвинений таможни?

— Я изучал материалы дела, меня попросили о юридической консультации. Если коротко — в действиях Дарьи отсутствует состав преступления. У нее установлено заболевание, поставлен конкретный диагноз, она наблюдается у врача, принимает назначенные им лекарства. Очевидно, что при таких обстоятельствах покупка антидепрессантов в зарубежном магазине была произведена в медицинских целях.

Если у таможни возникли подозрения, сотрудники могли провести опрос Дарьи и затребовать справку от врача-психиатра.

После этого единственный логичный вариант — вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Вместо этого совершенно безумным образом заводят дело о контрабанде наркотиков в особо крупном размере, где наказание вплоть до 20 лет лишения свободы. Причем «крупный размер» появился только потому, что взвесили таблетки целиком, со всеми добавками и наполнителями. А самого бупропиона там гораздо меньше.

При этом в деле есть важное нарушение — фактически его можно назвать подлогом. Экспертиза утверждает, что таблетки содержат «бупропион, являющийся производным эфедрона». А в постановлении о возбуждении уголовного дела говорится: «таблетки, содержащие наркотическое средство эфедрон». И это не просто ошибка.

Дело в том, что таможенное законодательство не содержит понятия «производные наркотических средств». Согласно «Положению о ввозе и вывозе на таможенную территорию ЕАЭС наркотических средств» и разъяснениям ФТС, запрещено перемещение через границу только эфедрона — а про его производные ничего не говорится. То есть перемещение «Элантрила», содержащего бупропион, не запрещено самими таможенными актами. Поэтому когда они говорят о перемещении эфедрона, то фактически фальсифицируют обстоятельства дела.

Кроме того, очень важно отметить, что по закону перемещение даже наркотических лекарственных средств не является контрабандой, если они используются человеком в медицинских целях при наличии врачебных показаний.

Если вы спросите о моем личном мнении — я считаю, что подло и бесчеловечно обвинять больного, который заказал для лечения 30 таблеток свободно продающегося лекарственного средства, в совершении контрабанды наркотиков. Эта покупка в любом случае не представляет никакой общественной опасности — и, на мой взгляд, не является преступлением.

К сожалению, эта история подтверждает, что наше законодательство не имеет правовой определенности и позволяет привлекать к ответственности лицо, у которого нет никакого умысла на контрабанду или хранение наркотиков.

Наше законодательство развязывает руки полиции, которая фабрикует уголовные дела на пустом месте, просто чтобы заработать «палки».

— Какие нужны изменения в законодательстве, чтобы таможенная служба и полиция не могли злоупотреблять своими полномочиями?

— Пример с Дарьей Беляевой прекрасно показывает, что понятие «производные наркотических средств» является неопределенным и антиконституционным. Нельзя привлекать к ответственности за вещества, которые не названы ни в одном списке как запрещенные. Недопустимо запрещать вещества только потому, что они имеют схожую с наркотиком химическую формулу,— нужно еще доказать, что они обладают опасными психоактивными свойствами.

В 2015 году был принят другой закон о регулировании новых видов наркотиков. Он обязал ФСКН (а теперь МВД) создать реестр новых потенциально опасных психоактивных веществ. То есть все подобные вещества должны быть названы и перечислены. Но на деле этот закон не работает — МВД так и не начало вести список «производных» и новых веществ. Вместо этого полиция использует удобную им неопределенность понятия «производные». Поэтому нужно прежде всего упростить ведение реестра новых потенциально опасных веществ — и усложнить внесение изменений в перечень наркотиков. Чтобы вещества вносились в реестр, их эффект серьезно изучался, и только потом их переводили в перечень. Этим вопросом должны заняться законодатели.

Беседовал Александр Черных