Возвращение российской делегации в ПАСЕ как симптом

Возвращение российской делегации в ПАСЕ свидетельствует об усталости ряда стран Евросоюза от того тупика, в который зашли отношения с Россией за последние пять лет.

Светлана Сухова

Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) вернула российской делегации основные права — голоса, а также участия в выборах и заседаниях руководящих органов. Решение вызвало шквал эмоций: украинская делегация и ряд депутатов из стран ЕС покинули Дворец Европы в знак протеста, а накал страстей и резкость выражений за трое суток, потребовавшихся для принятия решения, выплеснулись за все разумные пределы. Но что за рамками этих эмоций?

Сухой остаток: Россию впервые за пять лет допустили на панъевропейскую площадку на равных. Правда, от требований к Кремлю не отказались. Напротив — добавили: про освобождение 24 украинских моряков, про сотрудничество в расследовании крушения малазийского «Боинга» и убийства Бориса Немцова, а также про соблюдение прав ЛГБТ-сообщества в Чечне. Можно не сомневаться: отсутствие прогресса в реализации этих условий рано или поздно приведет к новому коллапсу в отношениях Москвы и Страсбурга. И все же шанс на перезагрузку есть — и это говорит о многом.

Теми же словами

Обсуждение в понедельник резолюции и доклада «О совершенствовании процесса принятия решений ПАСЕ относительно полномочий и голосования», подготовленного Петрой Де Сюттер (Бельгия), и голосование по ним и 222 поправкам заняло почти полдня и затянулось до 2 ночи по московскому времени. Принятие и обсуждение резолюции после оспаривания полномочий российской делегации в среду добавило еще несколько часов эмоциональной дискуссии. И за все это время стороны не сказали друг другу ничего нового: все прозвучавшее говорилось тут и пять лет назад. «Огонек» тому свидетель.

Весной 2014 года сторонники лишения российской делегации права голоса заявляли о том, что Россия не выполняет требований резолюций ПАСЕ, напротив, со времен «грузинского конфликта» 2008-го она еще и аннексировала Крым (подробнее — см. «Огонек» № 14 за 2014 год). «Мы не должны быть столь же близоруки, как и в 2008 году. В то время Россию рассматривали как обычного члена организации, хотя она отказывалась выполнять резолюции ПАСЕ. 5 лет спустя мы ведем себя так, как будто Грузии недостаточно. Российские депутаты единодушно проголосовали за принятие законов, которые одобряют аннексию. Они готовы уничтожить все, что создал Совет Европы!» (Чиора Тактакишвили, 2014 год). «Страна — член Совета Европы не имеет права оккупировать чужие территории» (Питер Омциг, 2019 год).

И тогда действия Москвы вписывали в оскорбительные исторические аналоги: «Такие методы, как сейчас в Крыму, применялись в 1938 году, чтобы защитить судетских немцев». (Бернар Фурнье, 2014 год). «То, что происходит сегодня, похоже на Мюнхенский сговор» (Алексей Гончаренко, 2019 год).

И тогда, и сейчас стороны апеллировали к имени британского премьера Уинстона Черчилля и припоминали его крылатые фразы (чаще других, конечно, о демократии). Например, британец Роберт Уолтер пять лет назад убеждал Ассамблею в агрессивности намерений Москвы: мол, если «кормить медведя, он и руку откусит» (парафраз изречения Черчилля о миротворце и крокодиле), а ныне другой британец, Роджер Гейл, заявил что «сэр Уинстон пришел бы в ужас, если бы видел нашу политику умиротворения: как мы пытаемся обеспечить финансирование нашей организации ценой демократии, вернув право голоса стране, которая аннексировала территории других стран — членов СЕ».

В ответ противники санкционных мер в отношении российской делегации в ПАСЕ — и тогда, и сейчас — предупреждали, что на крайние меры идти не стоит, только в диалоге можно достичь компромисса. Мол, как бы Россия ни была плоха с точки зрения нарушения ее властями прав человека и принципов СЕ, нельзя переставать с ней общаться. Иными словами, без диалога — никак.

Короче говоря, аргументы остались те же, но результат изменился. И если в 2014-м о том, что их никто не слушает, говорили члены российской делегации, то теперь — украинской.

И это притом что украинцы сделали все и даже сверх того, чтобы не дать ПАСЕ принять решение в пользу возврата россиян.

Результаты голосования говорят за себя — они зеркальные по отношению к тому, что было в январе 2015-го, когда ПАСЕ проголосовала за лишение россиян права голоса (см. «Огонек» № 4 за 2015 год). Тогда 148 депутатов высказались за санкции и 64 — против. На прошлой неделе за возвращение россиян было подано 118 голосов (116 — при голосовании в понедельник) и 62 — против. Так что же поменялось?

To be or not to be

«Не надо рассматривать эти дебаты как голосование за Россию или против нее. Этот доклад не означает, что мы все прощаем и что нам не важно. Но те санкции, которые мы ввели пять лет назад, ничего не дали. Эти правила надо менять. Я честно уверена, что этот доклад — выход из тупика, в котором мы были пять лет»,— подвела итог обсуждению Петра Де Сюттер.

Что ж, довольно точный диагноз. За истекшие пять лет ситуация в Совете Европы и правда сложилась парадоксальная: Россия продолжала участвовать в работе исполнительного органа власти (Комитета министров), но отказывалась сотрудничать с парламентской ветвью. При этом числилась в злостных нарушителях основных принципов организации и резолюций ПАСЕ. Плюс еще и отказалась пару лет назад платить взнос в бюджет СЕ, а это свыше 30 млн евро в год (в 2017-м бюджет СЕ превышал 450 млн). И при всем при этом Москва и Страсбург не решались разорвать отношения окончательно. Словом, тупик.

Вопрос денег, который противники возвращения России в зал заседания Ассамблеи именовали не иначе как «70 млн серебреников» (столько насчитали за последние пару лет), за которые руководство ПАСЕ «продалось агрессору», и вправду весомый аргумент. Ведь Совет Европы — это не только ПАСЕ и Комитет министров. Это еще и гигантская машина Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), Конгресса местных и региональных властей и десятка-другого организаций, именуемых «открытыми соглашениями» («группа Помпиду», «Венецианская комиссия» и т.д.). Не стоит забывать и о постоянно действующем секретариате советоевропейской бюрократической машины. На исправное функционирование всей этой системы нужны колоссальные средства. И потеря почти десятой части доходов тут ощутима. Попытки сэкономить, предпринятые руководством СЕ год назад, ни к чему не привели: Турция, поднявшая было размер своего взноса, через год от этого отказалась. Да и собрать дополнительно по несколько сот тысяч евро с других стран не получилось.

Но одной только меркантильностью не объяснить перемену в отношении членов большинства делегаций ПАСЕ по вопросу возвращения россиян в зал заседания Ассамблеи. Аргументы иного рода в той или иной степени относятся к будущему этой организации, в последние десять лет весьма ощутимо мигрировавшей от исключительно правозащитной тематики к позиционированию себя как политической структуры. Но в условиях изменившегося миропорядка занять нишу старейшей панъевропейской дискуссионной площадки без участия России у Совета Европы не получилось. Более того, угроза выхода России из СЕ ставила под сомнение и способность организации исполнять свои правозащитные обязательства: те же россияне в этом случае лишались бы возможности на подачу жалоб в ЕСПЧ, тогда как такое право сегодня является, по мнению большинства экспертов, одним из главных бонусов членства РФ в Совете Европы.

Впрочем, если не все в ПАСЕ осознавали сложность ситуации, то в Комитете министров СЕ проблем с недопониманием не было. В конце мая на заседании КМСЕ глава МИД Германии Хайко Маас заявил, что министры пытаются найти выход из ситуации и большинство из них «выступает за то, что Россия должна и дальше оставаться в Совете Европы». А по окончании встречи КМСЕ было принято совместное заявление, чуть ли не слово в слово повторяющее главные пассажи из доклада госпожи Де Сюттер — о праве стран — членов СЕ участвовать в обоих уставных органах (ПАСЕ и КМСЕ) и об обязательности уплаты членских взносов. Министры приветствовали, если бы в июне в Страсбурге собрались «делегации всех государств — членов ПАСЕ, учитывая важность выборов генсека и судей ЕСПЧ». Депутаты прислушались. Россияне даже успели нажать на кнопки, проголосовав за кандидатуру нового генсека СЕ (им стала глава МИД Хорватии Мария Пейчинович-Бурич).

Пощупать почву

На то ПАСЕ и именуют в кулуарах «рассадником демократии», что никакие аргументы или указания свыше не дают 100-процентной гарантии принятия решения. И мнения политических групп тут подчас значат больше, чем решения делегации. Последний случай, подтверждающий этот тезис,— демарш представителя оппозиционной партии «Прогрессивная Словакия» Мартина Полячика, который, согласно официальному заявлению словакской делегации в ПАСЕ, «действовал вопреки официальной позиции своей страны» и выступил против возвращения российской делегации во Дворец Европы. Этот пассаж содержался в официальном опровержении информации, что словаки покинули ПАСЕ в знак протеста.

И все же исполнительные власти стран — членов СЕ — единственные структуры, к мнению которых европейские депутаты прислушиваются. Не раз бывало, что звонок с исторической родины мог в корне поменять или скорректировать мнение депутатов. То, насколько слаженно прошло голосование по вопросу о возвращении полномочий российской делегации, позволяет предположить, что месседж из столиц «старой Европы» был схожим. России приоткрыли шлагбаум, позволив вернуться на площадку ПАСЕ — а уж на какой срок, видно будет. «Лед тронулся, но это еще не ледоход»,— резюмировал глава международного комитета Совета Федерации Константин Косачев. Пожалуй, даже это излишне оптимистичный взгляд на ситуацию: лед не тронулся, он в лучшем случае — треснул, причем в одном-единственном месте. И вразрез с санкционной политикой ЕС, как охарактеризовала ситуацию спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, действия ПАСЕ не идут. Напротив, диалог обещает быть максимально жестким: Ассамблея отвергла кандидатуру Леонида Слуцкого, находящегося под санкциями, в качестве вице-президента Ассамблеи. Москве явно дали понять, что есть жесткие рамки, в которых политический торг только и может быть уместен.

Вместе с тем послание было адресовано не только Кремлю, но и Белому дому. И на случай, если в Вашингтоне оказались бы невнимательны к новостям из Страсбурга (притом что США являются наблюдателями в КМСЕ), месседж продублировали еще и во французском Гавре — в тот день, когда ПАСЕ в первый раз голосовала по «российскому досье» — на встрече премьеров России и Франции Дмитрия Медведева и Эдуарда Филиппа.

Все было изящно и в лучших традициях многовековой европейской дипломатии: ничего существенного, никакой отмены санкций, но во взорах теплота исключительная. Превосходная демонстрация накопившегося раздражения последними действиями и заявлениями американских властей. Европу явно беспокоят разрыв соглашения с Ираном, проблемы со строительством «Северного потока – 2», торговые ограничения, вопросы финансирования НАТО. И то, что в Страсбурге депутатам, прежде всего из Франции и Германии, в голосовании за возвращение россиян противостояли представители Великобритании, балтийских государств, некоторых восточноевропейских стран и, конечно, Украины и Грузии, тоже было закономерно. Чем дальше, тем чаще мнения двух Европ расходятся и не только по отношению к действиям Кремля. Так или иначе, но шаг сделан и остается дождаться реакции Вашингтона. Какой она будет, не угадаешь: на легендарную непредсказуемость Трампа может наложиться «иранский фактор». И, конечно, предвыборная гонка, начавшаяся в США.