О добровольно-принудительном коллективизме

Маша Трауб

О том, как семья вынуждена подчиняться воле коллектива.

Моя подруга Оля всегда была как бы сама по себе. Еще в институте. Если все дружно академической группой шли в одном направлении — будь то вечеринка, выставка в музее или даже сдача зачета, то Оля отправлялась в прямо противоположном. Даже зачет она умудрялась получить не как все, а по уважительной причине в другой день. Такой же оказалась и ее дочка Вера.

Быстро выяснилось, что Вера — «не садовский ребенок». Она плакала каждый день, ожидая маму. Любила рисовать, лепить, но от активных игр впадала в ступор. Даже на детских праздниках уставала от общения и усаживалась в уголке, желательно подальше от остальных детей.

В начальной школе Оле и Вере повезло с учительницей — та считала, что детей должны всячески развивать во все стороны родители, а не школа. Класс не особо участвовал в массовых школьных мероприятиях, не устраивал бурных совместных праздников по любому поводу. Но все изменилось после того, как их учительница спокойно, тихо и без особых фанфар ушла в декрет, и в четвертом классе им поставили замену. Новая учительница развила такую бурную деятельность, что Оля начала страдать головной болью, невралгией и приступами паники. Вера тоже вдруг разлюбила школу. Точнее, учиться она по-прежнему любила, но начинала немедленно плакать, когда учительница просила ее задержаться.

Новая учительница была твердо убеждена в том, что школа не только должна давать знания, но и воспитывать. Даже в том случае, если ребенок и родители сопротивляются.

Класс получил название «Дружный», а дети были разделены на отряды по примеру деления на «звездочки». В родительском чате шло бурное голосование, как назвать отряды — «Лучики солнца» или «Апельсин»? Учительница предложила девизы отрядов — «Лучики солнца согреют теплом, будет наполнен весельем наш дом» и «Словно дольки апельсина, мы дружны и неделимы».

Оля, не участвовавшая в обсуждении и трижды выходившая из чата, куда ее снова насильно добавляли, следила за тем, как побеждает апельсин. В голове засело «Мы делили апельсин, много нас, а он один». То есть апельсин очень даже делим. Вера рассказывала, что вместо урока музыки они выбирали актив класса и голосовали за командиров отрядов. И теперь отряды, то есть дольки, должны соревноваться друг с другом — кто больше прочтет книг, посетит музеев, получит пятерок за неделю и поможет отстающим исправить двойку.

— И кто больше переведет старушек через дорогу,— продолжила Оля.

— Нет, старушек не было,— сказала Вера.

На следующий день девочка вышла из школы, заливаясь горючими слезами.

— Тебя кто-то обидел? Что случилось? — Оля кинулась к дочери. Она по-прежнему сторонилась остальных родительниц, которые тоже вдруг развили бурную деятельность: то собирались побить рекорд школы по сбору макулатуры, то выстраивали детей на улице и заставляли на камеру телефона желать скорейшего выздоровления заболевшей учительнице по рисованию. Не то чтобы Оля не желала выздоровления учительнице, но она видела, как ее дочь мучается, потому что надо было повторить слова в пятый раз — первые четыре дубля мамочку-активистку не устроили. Дети как-то вяло желали, а надо было желать бодро и громко.

— Мама, я теперь общественница,— всхлипнув, призналась Вера,— я не знаю, что это значит. Это плохо? Я хуже всех? Это как двоечница или прогульщица?

— Боюсь, что хуже,— тихо сказала Оля,— а что ты должна делать как общественница?

— За цветами в классе следить. Поливать их.

— Ну не так все плохо. Вообще-то это очень почетно. Значит, тебе доверяют. Учительница знает, что ты будешь хорошо заботиться о цветах и они не засохнут,— Оля пыталась говорить с энтузиазмом, но у нее не очень получалось.

Из школы вышел рыдающий Сева — главный отличник класса, признанный гением еще в первом классе.

— Сева, что ты плачешь? — спросила Вера.

— Я общественник. Должен подтягиваться,— хлюпал носом мальчик.

Сева был освобожден от физры, потому что его бабушка переживала, что внуку попадут мячом в голову и он перестанет быть умным. Вместо занятий физкультурой со своим третьим разрядом по шахматам мальчик решал задачки, сидя на скамейке.

— Сева, наверное, это ты должен подтянуть отстающих,— предположила Оля,— помочь с домашней работой, объяснить. А если ты захочешь, тебя кто-нибудь в обмен научит на турнике подтягиваться.

Сева с Верой посмотрели на Олю и снова залились горькими слезами.

Дети после уроков все чаще задерживались — то рисовали плакат «города-герои», то репетировали сценку, где то ли поляки, то ли татары нападали на русичей.

Но учительнице этого оказалось мало. Она требовала выездных экскурсий. Вера сказала, что никуда не поедет.

— Тут другие музеи, не те, в которых мы были,— Оля смотрела присланный родителями список музеев и рекомендованных экскурсий.

Оля благодаря мужу, известному искусствоведу, а также Вера как дочь известного искусствоведа знали большинство музеев по запасникам. Оля позвонила мне и спросила, что делать — Вера идти в музей с классом категорически не хочет. Но все идут, и получается, что они одни против коллектива. А учительница, чего доброго, пропесочит Олю и Веру перед всем классом — оторвались от коллектива, ведут себя как единоличники и вообще выступают против патриотизма. Учительница уже пригрозила, что кто против и не придет — лишится почетной общественной нагрузки. То есть Веру могут отстранить от поливания цветов.

— Колхоз — дело добровольное,— вспомнила я поговорку.

— Понимаешь, весь класс, толпой, дружной… Потом все будут хвастаться фотографиями и рассказывать, как было здорово. И учительница. Я боюсь, что она к Вере станет плохо относиться.

Я подумала о том, что всегда все школьные годы вспоминала Олю, которая шла поперек системы. Я тоже делала так, как лучше моим детям. И считала, что музеи, кино, музыка, книги входят в домашнее обучение. Родительскую ответственность и обязанность. А Олю вынуждают стать такой, какими были мы — общественниками, командирами «звездочек», членами дружины, старостами, активистами. Идущими вместе туда, куда вел коллектив. Я растила детей свободными, сама пройдя все круги школьной активности, а Оля вдруг начала бояться.

Дети поехали в музей, а потом по инициативе учительницы возложили цветы к памятнику князю Владимиру. Вера тоже «ложила гвоздички». Учительница галочками отметила стопроцентное участие. Все аплодировали.