Финансист Андрей Мовчан — о перестановках в экономическом блоке правительства

Значительные кадровые перестановки в правительстве произошли в экономическом блоке: первым вице-премьером стал бывший помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов, сменив на этой должности Антона Силуанова, который сохранил пост министра финансов; на должности министра экономического развития Максима Орешкина сменил бывший губернатор Пермского края Максим Решетников. Экономический обозреватель “Ъ FM” Константин Максимов обсудил влияние этих назначений на российскую экономику с управляющим партнером инвестиционной группы Movchan's Group Андреем Мовчаном.

— Какая роль на данном этапе отведена Андрею Белоусову как куратору всего экономического блока?

— Это вопрос скорее к президенту, который отводит роли. Я лишь могу немного подумать и обсудить личность Белоусова. Я бы сказал, что это экономист «старой закалки», человек госплановской команды, который смотрит на экономику как на государственную машину, прежде всего. Об этом говорят наиболее оригинальные его идеи — например, уравнять норму прибыли для крупных предприятий и все излишки направлять на развитие государственных программ. Это был достаточно заметный разговор, который, к счастью, ни к чему не привел, иначе у нас бы было очень много проблем с развитием крупных предприятий.

Наверное, пришло время окончательно сделать экономику социалистической, и нужен человек, который смотрит на нее как на центрально управляемую, с плановой нормой прибыли, с крупными предприятиями, подчиняющимися правительству — видимо, мы будем двигаться в эту сторону.

— Есть ли вероятность, что в правительстве возникнет некоторое противостояние, в котором господин Белоусов будет настаивать на социалистическом пути?

— Текущий состав правительства имеет несколько характерных черт. Во-первых, критическая масса людей пришла в него из контрольно-ревизионных органов — это и председатель правительства, и несколько человек, которые пришли с ним из Федеральной налоговой службы. Об этом свидетельствуют и знаковые перестановки, в результате которых в правительство попадают люди, руководившие надзорными частями ведомств — Росреестром, Росприроднадзором, Рособрнадзором, Роспотребнадзором и так далее.

Фактически собирается правительство контроля и учета, а не правительство развития и инноваций — эта тема полностью ликвидирована.

Во-вторых, в правительстве не осталось ни одного человека, который пришел бы из крупного независимого бизнеса, как Максим Орешкин. То есть это правительство чиновников — таких, как сказали бы американцы, seasoned officials, «выдержанных» чиновников, и это тоже говорит в пользу выбора социалистического, «государственнического» пути развития. Кроме того, Антон Силуанов, который является, на первый взгляд, последним столпом частного предпринимательства, на самом деле имеет сильные монетаристские взгляды на управление финансами. Но монетаристских взглядов можно придерживаться при любой экономической системе, в том числе при социалистической — их нельзя придерживаться только при коммунизме, когда денег нет, но до коммунизма далеко. Поэтому я думаю, что со своей четко выстроенной системой финансового контроля и бюджетной экономии — прошлое правительство сэкономило более 1 трлн руб. за прошлый год — Силуанов как нельзя лучше вписывается во всю эту систему.

— В последние недели неоднократно повторялся тезис, что нацпроекты приобретают безусловный приоритет. В рамках социалистической экономической парадигмы экономики это означает, что мы фактически переходим к пятилетнему или какому-либо похожему планированию?

— Мне сложно сказать, переходим ли мы к какому-то темпоральному планированию, то есть будут ли планы строиться на определенный период времени. Пятилетнее планирование было обусловлено политическим циклом в Советском Союзе, там существовал пятилетний промежуток между съездами КПСС и т. д. Социализм может обойтись без темпорального планирования — планирование может быть, например, целевое. Можно создавать отдельные программы со своими дедлайнами: какая-то программа будет исполняться за пять лет, какая-то за семь, какая-то за десять, какая-то за три года. Я думаю, это не принципиальный вопрос — скорее техническая норма, которую новое правительство будет вырабатывать для президента. А утвердит ли президент создание пятилетних планов или целевое планирование, я не знаю.

— С точки зрения фондового рынка, означает ли новый состав правительства усиление позиций компаний с государственным участием? И окажет ли предполагаемая структура трат, направленная на социальные проекты и национальные программы, какое-либо влияние на позиции рубля?

— Я не думаю, что в краткосрочной перспективе о таких вещах можно говорить всерьез. На долгосрочном отрезке времени мы более или менее понимаем, что социализация экономики приводит к падению курса национальной валюты, но этот отрезок времени составляет минимум год, а скорее даже 10, 15, 20 или 30 лет. Говорить о том, что произойдет в ближайший год или два, трудно: нам предстоит очень много политических событий — в течение двух лет состоятся выборы в Госдуму, в течение пяти лет изменится система власти, потому что личная власть Владимира Путина должна сохраниться, а пост президента, скорее всего, он оставит. Эти события повлияют на рубль значительно больше за это время, и социализация экономики просто не успеет за ними, не станет решающим фактором.

Что касается фондового рынка, давно понятно, что в нашей экономике частные предприятия — плохие игроки фондового рынка, потому что акции можно отобрать, владельца можно посадить, контракты можно переделать.

Даже частный бизнес сильно завязан на государственное финансирование по госпрограммам, поэтому уже давно российский фондовый рынок двигается в основном госкомпаниями: капитализация российского рынка на 70-80% формируется госкомпаниями в том или ином виде, а оставшиеся 20% — это просто дело времени.