Как меняются моногорода

Снижающаяся роль производства становится серьезной проблемой для зависимых от единичных предприятий городов и поселений: работоспособное население уезжает, а сами населенные пункты начинают производить гнетущее впечатление. Но варианты решить проблему есть. Российские моногорода диверсифицируют экономику и становятся новыми центрами притяжения турпотока.

Моногорода — один из ключевых вызовов для российской урбанистики: качество жизни в них, как правило, оставляет желать лучшего, а что-то поменять в моменте оказывается просто. Проблема стоит остро: согласно оценкам российского фонда развития моногородов («Моногорода.рф»), в общей сложности в стране сейчас такой статус имеет 321 населенный пункт. Это почти треть от общего числа российских городов (1,1 тыс.).

К моногородам относятся как крупные города, например, Набережные Челны, Невинномысск, Тольятти или Череповец, так и небольшие населенные пункты — Котовск, Выкса, Тутаев и Губкин. Заместитель руководителя Центра аналитики города (ЦАГ) Анна Носова называет наиболее проблемными малые моногорода, где основное производство постепенно сворачивается. Эту тенденцию эксперт называет общемировой: молодежь и работоспособное население переезжают из-за закрытия заводов, города постепенно вымирают.

География проблемы

Депрессивные промышленные города — действительно не только российская проблема, такие объекты встречаются по всему миру. Партнер КБ «Стрелка» Алексей Муратов в числе проблемных регионов навскидку перечисляет американские Буффало, Кливленд и Детройт. Название последнего давно стало синонимом неустроенности: на фоне упадка автомобильной промышленности за несколько десятилетий население Детройта сократилось с 1,8 млн до 700 тыс. человек, доходы оставшихся жителей упали ниже уровня бедности, а 10% из них — официально безработные. В результате аналитическое агентство 24/7 Wall St. уверенно называет город худшим для жизни в США. «В Европе тоже хватает депрессивных промышленных регионов: от Северной Англии до Восточной Германии, от бельгийской Валлонии до итальянского Пьемонта», — рассуждает господин Муратов. Качественно улучшить положение Турина, по его словам, не смогла и зимняя Олимпиада 2006 года.

Менять облик пришедших в упадок промышленных центров стараются по всему миру. Резкую трансформацию внешнего, экономического и культурного облика города в урбанистике часто называют «эффектом Бильбао». Во второй половине ХХ века город, считавшийся долгое время одним из промышленных центров Испании, столкнулся с тяжелым кризисом, причиной которого стало снижение производства, прежде всего — упадок судостроительной отрасли. Попытку спасти Бильбао местные власти сделали, построив в городе в 1997 году по проекту архитектора Фрэнка Гери европейский филиал музея Гуггенхайма. Одновременно в городе появились новый аэропорт, метрополитен, а корабельные доки были полностью перестроены.

Задумка сработала: Бильбао превратился в крупный туристический центр Испании, название которого ассоциируется с современным искусством, дизайном и архитектурой

Аналогичный испанский пример — Барселона, некогда провинциальный портовый город, где резкий толчок к развитию туризма дала построенная к Олимпиаде 1992 года инфраструктура.

Алексей Муратов называет развитие индустриальных городов с помощью реализации культурных проектов мейнстримом сегодняшнего дня. Еще один яркий пример, по его мнению, американский Питтсбург, когда-то занимавший место столицы сталелитейной промышленности США. Сейчас город постепенно превращается в международный центр «экономики знаний», в первую очередь в сфере робототехники и биомедицины.

Город Лодзь, по словам господина Муратова, еще недавно был «польским Иваново», центром текстильной промышленности, но в рамках кризиса 1990-х город смог переориентироваться на развитие туризма и культурных индустрий. Комплексы «Мануфактура» и «Фабрика искусств» эксперт называет образцовыми с точки зрения превращения старых индустриальных объектов в креативные и развлекательные кластеры. Хотя далеко не все культурные проекты оказываются удачными. «Очень красивый архитектурный и выставочный проект, филиал Лувра в Лансе, никак не сказался ни на падающей демографии, ни на уровне безработицы, который в три раза выше среднего по Франции», — рассуждает господин Муратов.

Пути спасения

В России возможности выжить у умирающих моногородов, по мнению Анны Носовой, всего три: за счет государственных программ поддержки, самостоятельных инициатив муниципалитетов или программ крупного бизнеса. Алексей Муратов формулирует основную цель развития российских моногородов как диверсификацию экономики. В «Моногорода.рф» называют успешным примером в этой области опыт башкирского Кумертау, чья экономика раньше была полностью зависима от единственного производства — Кумертауского авиационного предприятия. Сейчас здесь работает крупный маслоэкстракционный завод (ООО «Элеватор»), где трудятся 500 человек.

Кумертау — территория опережающего социально-экономического развития, здесь зарегистрированы 24 резидента, имеющие право на получение налоговых льгот. Суммарно в городе за последние несколько лет появились 2,7 тыс. новых рабочих мест, не связанных с деятельностью авиационного предприятия. Это политика уже дала свои плоды, остановив миграционный отток населения: если в 2017 году из Кумертау уехали 492 человека, то в 2019 — только 12.

Позитивным примером в «Моногорода.рф» называют Череповец в Вологодской области, который раньше полностью зависел от сталелитейного предприятия. Но в городе появилось много альтернативных производств: деревообрабатывающая промышленность, пищевая и легкая промышленность. В результате экономика стала устойчивей. Одновременно начала развиваться инфраструктура. В 2019 году местный «Верещагинский квартал» стал победителем Всероссийского конкурса проектов благоустройства малых городов и исторических поселений.

Директор департамента консалтинга и аналитики Knight Frank Ольга Широкова объясняет, что унифицированного пути, по которому могут развиваться все проблемные населенные пункты, нет. Но практически для всех применимо требование к наличию «якоря», объекта, вокруг которого будет строиться вся обновленная экосистема. Эксперт уверена, его роль одинаково успешно могут выполнять предприятия прогрессивных отраслей, вузы, природные территории, учреждения культуры или объекты, связанные с историей места. «Без определенной точки притяжения просто комфортная городская среда может оказаться никому не нужной», — опасается госпожа Широкова.

Но и это правило тоже подходит не для всех: в некоторых случаях победить негативные последствия кризиса промышленности удается благодаря лишь грамотному благоустройству. Там, согласно данным «Моногорода.рф», в Невинномысске в рамках соответствующей программы уже приведены в порядок 25 городских проектов: парк «Шерстяник», спорткомплекс «Олимп», ДК имени Горького, культурно-досуговый центр «Родина», появилось множество многофункциональных спортивных и воркаут-площадок, футбольных полей, обновлен бульвар Мира. Результаты налицо: если в 2017 году в Невинномысле были зарегистрированы около 6 тыс. жителей, в то в 2019 году — больше 8,8 тыс. Это происходит благодаря тому, что преображение общественных пространств дает толчок к развитию сервисной экономики — ритейла, в первую очередь. Анна Носова называет развитие сферы услуг приоритетной для моногородов. «Здесь всегда можно ограничиться малыми ресурсами, в отличие от вариантов с запуском новых крупных промышленных предприятий или перезапуском старых», — объясняет она.

Госпожа Носова рассказывает, что многие города России сейчас сами переосмысляют свое промышленное назначение. В качестве примера эксперт приводит расположенную в Нижегородской области Выксу, где с 2011 года проводится фестиваль «Арт-овраг», ставший городским брендом. Город Сатка в Челябинской области оживить город помогло создание своего арт-пространства. «Подобное направление не может кардинально перезапустить город в короткий срок, но это создает определенный правильный задел в новом развитии», — рассуждает госпожа Носова.

Центры впечатлений

Но амбиции промышленных населенных пунктов не ограничиваются диверсификацией экономики путем появления новых производств и развития малого бизнеса. Многие из них вполне способны превратиться в полноценные туристические направления. Так, «Норникель» планирует вложить 10,5 млрд руб в создание и развитие туристического кластера в Печенгском районе Мурманской области, на границе с Норвегией. Предполагается, что проект будет похож на комплекс «Роза Хутор», ранее построенный к Олимпийским играм в Сочи структурами основного владельца «Норникеля», холдингом «Интеррос» Владимира Потанина.

В поселке Никель Печенгского района у «Норникеля» есть плавильный цех «Кольской горно-металлургической компании». Объект устарел и уже до конца 2020 года должен быть закрыт. Сотрудники смогут рассчитывать на места в Мончегорске и Заполярном, для малых предпринимателей предусмотрены гранты. Создание туристического кластера предусматривает в частности создание нового порта в Лиинахамари, на берегу Печенегского залива. Неподалеку находится и законсервированный военный аэропорт «Корзуново», переговоры о восстановлении которого уже ведутся с Минобороны. Создание туристического кластера закончится к 2030 году, предполагается, что работать в нем будут 500 человек.

Крупный туристический кластер планируется создать и на базе небольшого якутского села Оймякон, который уже известен как один из «полюсов холода». Правда, этот проект пока существует только на стадии разработки концепции. В Knight Frank рассказывают, что пока в Оймякон приезжают не более 1 тыс. туристов — предполагается, что, создав инфраструктуру, этот показатель можно увеличить минимум до 10 тыс. человек. «Это связано с тем, что сегодня растет спрос на так называемый туризм впечатлений, экстремальный отдых», — замечает госпожа Широкова. По ее оценкам, реализация проекта туристического кластера займет девять лет.

Директор по территориальному планированию Градостроительного института пространственного моделирования и развития «Гипрогор Проект» Владимир Трояновский называет еще одним сложным городом с высоким потенциалом развития как туристического направления дагестанский Каспийск. Изначально город был одним из центров оборонной промышленности. «А сейчас, учитывая, что он находится на берегу Каспийского моря недалеко от Махачкалы, Грозного и Владикавказа, может стать одним из туристических центров Кавказа и идеальным местом для отдыха выходного дня», — рассуждает эксперт. Ядром кластера, по его мнению, могут стать уже существующие набережная и конгресс-центр, вокруг которых необходимо построить гостиницы, аквапарк и инфраструктуру в прибрежной зоне.

Ольга Мухина