Какой результат всероссийской переписи до глубины души потряс Ленина

На третьем году существования советской власти ее руководители осознали, что управлять страной практически вслепую, без точных данных о ее жителях, промышленности и сельском хозяйстве довольно затруднительно. Поэтому 13 января 1920 года Совнарком РСФСР принял решение о подготовке к всероссийской переписи. А 22 апреля 1920 года был утвержден декрет о ее проведении. При этом как-то не учли не только то, что в условиях Гражданской войны получить полные и точные сведения обо всей стране невозможно, но и многое другое.

«Лишь на основе точного знания»

После начала эпохи великих александровских реформ статистику в Российской Империи начали по праву причислять к самым востребованным и быстроразвивающимся сферам знания. И в этом не было ничего странного. Правительственным ведомствам в новой ситуации требовались сведения о подданных империи, торговле, промышленных производствах и движении капиталов, чтобы максимально полно собирать подати и налоги. А нарождавшиеся земские учреждения остро нуждались в информации о подведомственных им территориях и населении для организации местного управления и хозяйства.

Проблема заключалась в том, что качество изучаемых статистиками исходных данных, начиная с учета рождений и смертей, кончая скрываемыми всеми сведениями о реальных доходах, оставляло желать много лучшего. Однако благодаря продолжавшейся моде на статистику, получение и анализ самых разнообразных цифр о заболеваемости, физиологических особенностях строения человеческого тела, кустарных промыслах и т. д. превратился едва ли не в самый простой и легкий путь к получению ученых степеней, прежде всего в медицине и экономике. А потому сбор цифровых показателей постепенно расширялся и улучшался.

И несмотря на все сложности и возникавшие цензурные ограничения, в России началась публикация данных обо всех сторонах жизни страны. Причем порой и довольно неприятных для властей (см. «О чрезмерной смертности в России»). Обстоятельные труды русских статистиков на рубеже XIX–XX веков высоко оценивали на международных конгрессах. Ими пользовались при написании своих работ и российские марксисты, включая В. И. Ульянова-Ленина.

В отличие от многих других государственных структур, созданная в пореформенные годы система органов статистики не рухнула вслед за самодержавным строем, и в 1917 и 1919 годах были проведены сельскохозяйственные переписи. Правда, поскольку в стране шла Гражданская война, а большевики контролировали лишь часть ее территории, сведения, полученные в 1919 году, не отличались полнотой. И по большому счету не оказали серьезного влияния на политику «кремлевских мечтателей», пытавшихся руководить страной с помощью сиюминутных решений, основанных не на конкретных знаниях, а на эфемерных представлениях об обсуждаемых вопросах.

Однако на фоне все более углубляющегося экономического кризиса — топливного, промышленного и продовольственного — все больше принимаемых советским правительством декретов и постановлений оказывались неисполнимыми или неэффективными. И естественным выходом из создавшегося тяжелейшего положения выглядел сбор максимального количества цифровых данных обо всех резервах продовольствия, запасах материальных ценностей вместе с информацией обо всех возможностях для их получения. Не менее необходимыми были и достоверные сведения о населении. Именно поэтому в декабре 1919 года на VII Всероссийском съезде советов начали обсуждать вопрос о всероссийской переписи, организация которой возлагалась на Центральное статистическое управление (ЦСУ) РСФСР.

13 января 1920 года Совет народных комиссаров (Совнарком, СНК) РСФСР утвердил предложения ЦСУ о времени и объеме предстоящего общегосударственного обследования. В постановлении Совнаркома говорилось:

«Поручить Центральному статистическому управлению летом текущего года произвести на территории всей Советской Республики всеобщую демографическую, профессиональную, сельскохозяйственную и поземельную, а также краткую промышленную перепись».

ЦСУ поручили к концу января выработать план и смету переписи, и уже 3 февраля 1920 года высший законодательный орган РСФСР — Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) — принял постановление «О всеобщей переписи», в котором указывалось:

«Органы Рабоче-Крестьянского правительства как в центре, так и на местах могут успешно осуществлять свои функции по строительству коммунистического общества лишь на основе точного знания действительности, получить которое можно только путем статистического обследования и точного учета всего имеющегося на территории Российской Социалистической Федеративной Советской Республики».

Отмечалась в постановлении и необходимость качественного проведения этой работы:

«Быстрота производства этой переписи, ее полнота и доброкачественность полученных ею материалов могут быть обеспечены лишь при условии непосредственного и живейшего участия самих рабочих и крестьян в производстве переписи, путем ли участия в качестве счетчиков и регистраторов или же в виде активного содействия во всех стадиях работы».

ВЦИК предлагал всем органам власти всячески способствовать ЦСУ в проведении переписи. К проявлению сознательности в постановлении призывали и население:

«Обратиться ко всем рабочим и крестьянам, стоящим на страже интересов Советской Республики, с призывом оказать самое активное содействие делу производства переписи, разъясняя среди широких масс городского и сельского населения огромное значение переписи для социалистического строительства и организации народного хозяйства».

Однако, как оказалось, для успешной организации переписи одних призывов было явно недостаточно. Да и сами члены президиума ВЦИКа в считаные дни сделали все, чтобы погасить даже не начавший разгораться энтузиазм крестьянских масс.

«Назначить боевой орган»

8 февраля 1920 года газета «Известия ВЦИК и Московского Совета рабочих и солдатских депутатов» опубликовала принятую днем ранее резолюцию ВЦИКа по вопросу о всеобщей переписи:

«В случае если по техническим или по каким-либо иным соображениям проведение предполагаемой переписи, сплошной или выборочной, окажется невозможным, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет предлагает Совнаркому в период междупарья организовать учет посевных площадей ("Неделю учета"), для чего бросить временно на эту работу весь штат статистиков, продработников и работников Наркомзема, назначить для проведения кампании в каждой губернии боевой орган».

Так что любому мало-мальски грамотному и знакомому с методами советской власти крестьянину стало очевидным, что перепись в ее полном или сокращенном виде будет началом новой кампании по насильственному и бесплатному изъятию у сельских жителей результатов их труда.

Постановление свидетельствовало и о том, что во ВЦИКе появились сомнения в возможности проведения полноценной переписи. Причем вполне обоснованные. И дело было не столько в продолжающейся войне, сколько в экономическом кризисе. 8 апреля 1920 года Совнарком рассмотрел запрос начальника ЦСУ П. И. Попова на материальные ресурсы, необходимые для производства всероссийской переписи, и постановил:

«а) Забронировать за Центральным статистическим управлением необходимое ему количество бумаги, закупленной за границей;

б) Приняв в принципе основные положения, сообщенные тов. Поповым относительно успешного производства переписи и срочной разработки материалов, поручить Малому Совету разработать способы и условия их осуществления в срочном порядке так, чтобы ко времени производства переписи было обеспечено осуществление всего необходимого и подготовка была начата заблаговременно. Перепись должна быть начата не позже чем в августе и закончена не позже чем к 15 сентября 1920 г.».

Кроме того, ЦСУ было выделено 500 млн руб.

Для сравнения: особо ценным научным кадрам, получавшим повышенный продовольственный паек, в декабре 1919 года установили потолок месячного жалования — 8 тыс. руб.

Однако в реальности бумаги для печатания переписных формуляров и сводных ведомостей попросту не было. Из-за экономической блокады, в которой находилась РСФСР, и отсутствия опыта у советских представителей за рубежом закупки всего и вся регулярно срывались или товары низкого качества обходились непомерно дорого. В результате было решено срочно отпустить дрова для простаивающих отечественных бумажных фабрик и хлеб и овес для их рабочих, чтобы получить в срочном порядке хотя бы низкокачественную бумагу. Еще хуже обстояло дело с карандашами, без которых не могли обойтись переписчики.

Тревожило руководителей страны и отсутствие желания у граждан давать какие-либо точные сведения о себе и своей собственности. Но с этой проблемой большевики надеялись справиться обычным путем — с помощью принуждения. В принятом 22 апреля 1920 года декрете Совнаркома «О производстве демографическо-профессиональной и сельскохозяйственной переписи с кратким учетом промышленных предприятий» говорилось:

«Все граждане Российской Социалистической Федеративной Советской Республики обязаны дать верные и точные сведения по всем вопросам переписи. Уклоняющиеся от дачи сведений или дающие заведомо неверные предаются народному суду».

Еще одно серьезное затруднение — отсутствие необходимого количества специалистов-статистиков — решили с помощью приема, который потом стал стандартным,— привлечения учителей и госслужащих. А работавших в других ведомствах людей, когда-либо имевших отношение к статистике, Совнарком предписал «привлекать в порядке мобилизации и трудовой повинности».

Но поскольку многие бывшие статистики не проявляли сознательности и не желали участвовать в переписи, 21 мая 1920 года Совет труда и обороны (СТО) приказал взять на учет все «статистические силы» без различия пола и возраста — от университетских профессоров до рядовых регистраторов с минимальным опытом.

«Чем больше знания, тем больше света»

В июле 1920 года все необходимые для переписи инструктивные документы были готовы. ЦСУ разработало наставления для заполнения всех переписных листков. А Революционный военный совет Республики (РВСР), крайне заинтересованный в получении как можно более полных сведений о Красной армии, дополнил их для проведения переписи в воинских частях и на флоте своими уточнениями и требованиями соблюдения секретности.

12 августа 1920 года ВЦИК утвердил текст обращения «Ко всему населению Российской Социалистической Федеративной Советской Республики о проведении Всероссийской переписи», в котором разъяснял:

«Уходит старый мир капиталистической эксплуатации, свободы для капиталистов, рабского ярма для трудящихся. Хозяином, настоящим хозяином становятся сами трудящиеся. Они должны быть не просто хозяином, а хорошим хозяином. Хороший хозяин — это прежде всего тот, кто знает все свое имущество, знает свои поля и леса, свои фабрики и заводы, знает, сколько и где он имеет.

Это знание давно нужно было для России. Но старое царское правительство боялось этого знания. Оно ставило всяческие преграды тем, кто стремился добыть это знание. Наше хозяйство, вся наша хозяйственная жизнь расшатаны и разрушены империалистической войной и блокадой, которою окружила нас буржуазия. Предстоит строить хозяйство заново. Надо осмотреться и выяснить, чем мы располагаем, какие средства к возрождению нашей жизни мы имеем. Надо осмотреться и подсчитаться…

Товарищи! Где нет знания, там приходится работать ощупью, в потемках, там без ошибок не обойдемся.

Чем больше знания, тем больше света и тем меньше ошибок».

Однако агитация, как и угрозы наказания, не слишком помогали успеху переписи. А были и случаи откровенного саботирования этого государственного мероприятия. Ленин, считавший штаты государственных учреждений непомерно раздутыми, так и не получил реальных сведений о численности и составе совслужащих.

Знатоки канцелярских интриг ловко переиграли главу советского правительства и статистиков, назначив этот опрос в числе прочих на нерабочий день. В докладе ЦСУ «Перепись служащих советских учреждений г. Москвы 1922 г.» объяснялось, почему два года спустя после всероссийской переписи потребовалось новое исследование:

«При производстве 28 августа 1920 г. переписи населения Москвы данные о служащих советских учреждений были разработаны особо в первую очередь. Но в этом случае пришлось ограничиться подсчетом данных о числе служащих в разных ведомствах и учреждениях; общая перепись населения, само собой разумеется, не могла дать сведений о заработной плате служащих и других сторонах их быта. Кроме того, переписью зарегистрированы лишь те служащие, которые находились в Москве утром 28 августа 1920 г. (в праздничный день); жившие на дачах или находившиеся в провинции в отпусках и командировках в счет столичного населения не включались. Наконец, при общей переписи населения, когда служащие опрашивались не в своих учреждениях, а по месту жительства, нельзя было совершенно точно зарегистрировать во всех случаях учреждения, в которых служили опрашиваемые, а иногда и определить, к какому ведомству относится то или иное учреждение».

И в итоге проведение переписи сочли успешным там, где никто не мог от нее уклониться, главным образом в армии и на флоте. В постановлении СТО от 6 декабря 1920 года говорилось:

«Ввиду чрезвычайной государственной важности данных переписи Красной Армии и Флота и необходимости срочного использования материалов означенной переписи для составления расчетов, необходимых при проведении в жизнь неотложных мероприятий, Совет Труда и Обороны постановил:

Признать разработку материалов переписи в Красной Армии и Флоте заданием военной срочности».

РВСР выделил ЦСУ людей и пайки для скорейшей обработки результатов. А за отказ в помощи при проведении этих работ представителям других ведомств, обязанным обеспечить ЦСУ помещениями, инвентарем и топливом, пригрозили ревтрибуналом.

А обработка данных по остальным частям переписи велась принудительно собранными и скудно снабжаемыми и оплачиваемыми статистиками крайне неспешно. 3 июня 1921 года Ленин подписал предписание СНК председателям исполнительных комитетов губернских советов, в котором говорилось:

«Экономическое строительство Республики, составление единого плана хозяйства, правильное и своевременное проведение продналогов требуют от государственной статистики особого напряжения сил и планомерного хода работ как по разработке в срочном порядке имеющихся в губстатбюро материалов переписи 1920 года, так и по проведению обследования в весенний, летний и осенний периоды посевных площадей, количества и состояния скота, производительности промышленных заведений».

Для ускорения работ председатель Совнаркома не только предложил мобилизовать дополнительные силы прежним способом, но и предписал материально стимулировать занятых статистическими исследованиями работников:

«Вновь подтверждаю необходимость принятия мер, обеспечивающих работу губстатбюро, в частности, обеспечение бюро рабочей силой путем привлечения в порядке трудовой повинности сотрудников других учреждений, с широким применением сдельных начал, обеспечение средствами передвижения при экспедиционных работах, обеспечение помещениями, полным оборудованием, своевременное снабжение дензнаками и продовольствием».

«Статистика у нас хромает»

Однако даже первые обобщающие данные, полученные вскоре после окончания переписи, не могли не впечатлять. Так, если в 1917 году население Петрограда составляло 2,42 млн человек, то на 28 августа 1920 года оно уменьшилось более чем втрое. В бывшей столице насчитывалось только 740 229 человек. Причем в описании результатов подчеркивалось, что немалую роль в убыли сыграли голод и болезни.

Примечательные данные были собраны и по крестьянству. Так, если по сельскохозяйственной переписи 1917 года к кулачеству отнесли 9% крестьянских дворов, а в 1919 году — 3,7%, то по всероссийской переписи 1920 года — 1,7%. Тяжелое положение крестьянства показывали и цифры по наличию в хозяйствах рабочего скота. В охваченных обследованием российских губерниях 37% крестьянских дворов были безлошадными. В украинских, где перепись проводилась одновременно,— 50%.

Это, правда, не помешало советскому правительству увеличить изъятие сельхозпродукции у сельских тружеников. Известный большевистский пропагандист Ю. Ларин в 1925 году писал:

«В самом деле 1920–1921 хоз. год был годом наиболее тяжелой продразверстки».

И это ограбление крестьян наряду с неурожаем следующего года стало причиной катастрофического голода 1921–1922 годов, во время которого власть с помощью результатов переписи решила избавиться от нелояльных граждан. В разделе о продовольствии написанного Лениным проекта «Наказа СНК и СТО местным советским учреждениям» говорилось:

«В каждом крупном потребляющем центре (большой город, средний город, военные учреждения особого поселка и т. п.) мы кормим много лишних людей, примазавшихся чиновников, притаившихся буржуев и спекулянтов и т. д. Надо систематически "ловить" таких "лишних" едоков, нарушающих основной закон: "не трудящийся да не ест". Для этого в каждом подобном месте должен быть назначаем ответственный статистик, обязанный изучать данные переписи 28.VIII.1920 и данные текущей статистики, и каждые 2 месяца давать отчет о лишних едоках, за своей подписью».

И ленинская мысль о систематическом отлове лишних едоков вошла в окончательный текст наказа, утвержденного ВЦИКом 30 июня 1921 года.

Но самым важным итогом всероссийской переписи стал, пусть и краткий, учет промышленных предприятий. Оказалось, что количество национализированных производств, составлявшее в конце 1918 года лишь несколько сотен, к августу 1920 года возросло до 37 тыс. Соратники вспоминали, что Ленин после получения этих результатов переписи был без преувеличения потрясен. Он не понимал, зачем товарищи на местах национализировали даже мелкие мастерские и, не имея опыта руководства предприятиями, развалили их работу, оставив население без самых необходимых товаров.

Так что эти данные переписи 1920 года подтолкнули вождя мирового пролетариата к необходимости воскресить частную инициативу в рамках принятой в 1921 году новой экономической политики.

А о результатах переписи в целом предпочли поскорее забыть. Очень скоро любые статистические исследования, не подтверждавшие правоту партии и правительства, стали крайне раздражать руководителей страны. 24 мая 1924 года в отчетном докладе ЦК РКП(б) XIII съезду партии И. В. Сталин говорил:

«Мне придется в дальнейшем привести ряд цифр, ибо без них отчет будет неполный и неудовлетворительный. Должен при этом оговориться, что в абсолютную точность этих цифр я не верю, ибо статистика у нас хромает, так как элементарное чувство профессиональной чести имеется, к сожалению, не у всех советских статистиков».

В ноябре 1924 года из ЦСУ было «вычищено» более 60% сотрудников, не понимавших задач статистики в новых условиях. Постепенно засекречивалось все больше и больше реальных статистических данных. А нагромождения хитроумно вычисленных процентных подтверждений того, что жизнь стала лучше и веселее, придавали видимость достоверности любым советским пропагандистским кампаниям (см. «Он окончательно разорит Россию»).

В итоге известное высказывание про три вида лжи — «просто ложь, наглая ложь и статистика» — стало неотъемлемой частью отечественной повседневности.

Евгений Жирнов