Глава Якутии Айсен Николаев рассказал “Ъ”, опасен ли коронавирус для алмазов

С 20 мая снят карантин на большей части Чаяндинского нефтегазоконденсатного месторождения (Якутия), где за месяц до этого возникли волнения из-за недостатка информации в связи с эпидемией коронавируса. Глава Республики Саха (Якутия) Айсен Николаев подробно рассказал “Ъ” о ситуации на Чаянде, а также о том, как самый большой российский регион справляется с инфекцией, о том, придется ли АЛРОСА из-за эпидемии пересматривать планы добычи алмазов, о сделке по продаже Эльгинского угольного месторождения и о том, как в республике относятся к конституционным поправкам, касающимся федеративных отношений.

«По всему миру идет падение спроса»

— Начнем с новостей: несколько дней назад в Якутске ввели ЧС из-за паводка. Эта ситуация накладывается еще и на события, связанные с пандемией. Как справляетесь?

— Эта ЧС муниципального масштаба, не регионального. У нас паводок на Лене всегда чрезвычайная ситуация. Паводок идет непросто. Но как человек, который семь лет руководил Якутском, скажу: все в рамках нормы. Подорвали там, где надо, лед пошел, так что справились.

— А как справляется Якутия с коронавирусом?

— Это вызов для всех нас. Сейчас в Якутии 1357 выявленных случаев. Темпы прироста заболевших около 5–8% в сутки. Но республика у нас большая, и в разных ее частях ситуация разная. У нас есть районы, где до сих пор нет ни одного случая коронавируса. Больше всего пострадали города Якутск, Алдан и Нерюнгри, а также Чаяндинское нефтегазоконденсатное месторождение. К сожалению, у нас есть семеро умерших.

— По сравнению другими регионами, особенно с Москвой, это довольно скромные цифры. И тем не менее именно в Якутии несколько недель назад возникла острая ситуация с Чаяндинским месторождением, где дошло до митинга работников. Какая там сейчас обстановка?

— Первого заболевшего с Чаяндинского месторождения обнаружили наши врачи в городе Ленске, когда люди приехали с вахты. Мы немедленно забили тревогу, были сделаны предварительные анализы — и нашими врачами, и специалистами, которых ООО «Газпром добыча Ноябрьск» отправило из ЯНАО. Мы поняли, что заболевших как минимум несколько десятков. Тогда с 17 апреля я ввел карантин на всей территории месторождения, во всех вахтовых поселках. Он действует по сегодняшний день. Потом мы настояли, чтобы был проведен тотальный забор анализов у всех работающих на месторождении. Такое, наверное, было впервые в истории страны. По последним данным, менее 6% анализов оказались положительными. На месторождении работают около 10 тыс. человек из свыше 100 компаний, это в основном подрядчики и субподрядчики «Газпрома». Самих работников «Газпрома» там меньше тысячи. Мы поняли, что заболевших много, начали работу с федеральным оперативным штабом, с МЧС, с самим «Газпромом» и «Стройтранснефтегазом». В результате принятых решений сегодня активно идет вывоз с месторождения здоровых людей, у которых уже два раза получены отрицательные анализы. Всего их вывезено уже около 7 тыс. Они вывезены в регионы, откуда приехали,— в основном Башкирия, сибирские регионы, но есть и Центральная Россия. 116 человек со сложным протеканием болезни были вывезены в лечебные учреждения Якутии. Большинство из них уже выписаны с выздоровлением. На самом месторождении развернут филиал нашей Ленской центральной районной больницы на базе госпиталя МЧС и обсерваторов, которые там помог создать «Стройтранснефтегаз». Там работают специалисты минздрава республики, «Согаз медицины» и МЧС России. Сегодня все работники с положительными анализами и контактные лица сосредоточены в двух вахтовых поселках, где находится госпиталь, изолятор и обсерватор. Там и сейчас действует карантин. На остальной территории месторождения карантин по распоряжению главного санврача Якутии отменен с 20 мая.

— Чего требовали митингующие на Чаяндинском месторождении?

— Они выступили с экономическими требованиями, потому что не было понятно, кто им будет платить за простой и как их будут вывозить домой. Абсолютно простые и понятные вопросы, на которые руководство подрядных организаций тогда ответ не дало. Как раз после этого митинга руководство компаний направило представителей, которые все людям разъяснили, и все вопросы были сняты.

— Сама добыча на месторождении продолжается?

— Территория Чаяндинского месторождения — это 8 тыс. кв. км, производственные промыслы и вахтовые поселки расположены там достаточно далеко друг от друга. Производственный процесс организуется непосредственно самим «Газпромом». Процесс не останавливался. В марте у них были профилактические работы на газопроводе. После этого газопровод работает на полную мощность.

— Как, на ваш взгляд, пандемия коронавируса в целом отразится на экономике республики?

— Она уже отражается на экономике всего мира, и Якутия не будет исключением. Тем более у нас работают основные добывающие сырьевые компании. По всему миру идет падение спроса на нефть, газ, уголь и, конечно, алмазы. Мы наблюдаем падение выручки сырьевых компаний. Соответственно, будем наблюдать и падение налоговых поступлений.

— На какой уровень безработицы вы ориентируетесь? Будет ли она больше или меньше, чем в соседних регионах?

— У нас шел очень серьезный промышленный рост. Мы в среднем в последние годы росли на 12% в год. И у нас была нехватка рабочей силы. Могу привести в пример строительную отрасль. У нас строительство в основном велось за счет тех рабочих, которые привлекались из ближнего зарубежья. В этом году они в таком большом количестве уже не приедут. И я принял решение: сейчас мы проводим массовое переобучение в ряде учреждений профтехобразования для того, чтобы заместить эти рабочие специальности теми людьми, которые сейчас теряют работу. У нас существует недостаток в строительстве примерно 3,5 тыс. человек, и сейчас мы заместим около 1,5 тыс. вакансий нашими, местными кадрами. А рост безработицы я больше связываю с регистрацией тех людей, которые раньше работали в теневой экономике.

«План в каратах мы если и пересмотрим, то незначительно»

— Рассматривался ли вариант, при котором АЛРОСА откажется от выплаты дивидендов по итогам года, но увеличит социальные расходы, и таким образом будут соблюдены интересы региона?

— Мы никаких серьезных изменений в части дивидендных выплат по результатам 2019 года не рассматриваем. Что касается дивидендов по результатам 2020 года, понятно, что в этом году у АЛРОСА продажи будут падать, будет, соответственно, меньше прибыль. И в этой части мы, как ответственные акционеры, не будем перегибать палку. Вместе с тем компания рыночная, соответственно, мы будем ко всему подходить с позиций рыночных отношений. Что касается социальных выплат компании в бюджет республики и внебюджетные фонды, они у нас закреплены в бюджете компании и не будут пересматриваться в 2020 году.

— Насколько может быть сокращен производственный план компании?

— Два рудника приостанавливают свою деятельность, но это плановое решение, мы уже предполагали, что такая остановка будет нужна из-за состояния рынка в целом. И события, которые происходят сейчас в мире, просто подтолкнули нас к более быстрому принятию этого решения.

Так что производственный план в каратах на 2020 год мы если и пересмотрим, то незначительно. Сейчас речь идет о 2021 годе. Все зависит от того, насколько быстро пойдет восстановление рынка в третьем квартале.

— Недавно была закрыта сделка по продаже Эльгинского проекта. Предоставили ли новые владельцы проекта планы по развитию этого месторождения?

— Эльгинское месторождение — одно из крупнейших месторождений коксующихся углей в мире, богатейшее месторождение с хорошими условиями для работы. Я благодарен «Мечелу» и лично Игорю Зюзину (председатель совета директоров и крупнейший акционер горно-металлургического холдинга «Мечел».— “Ъ”) за ту огромную работу, которую они сделали по начальной разработке месторождения. Самое главное — они смогли построить за счет частных инвестиций железную дорогу протяженностью свыше 300 км в суровых условиях Севера, в горах. Сейчас «А-Проперти» зашло в хороший бизнес. Мне импонирует в их подходах то, что они готовы инвестировать в дальнейшее развитие транспортной инфраструктуры, потому что необходимо расширение провозных мощностей по железной дороге, и непосредственно в саму добычу, чтобы с 5 млн тонн добычи подняться до 20 млн тонн. Я с самого начала переговоров по этой сделке был в курсе, встречался со всеми ее акторами, в том числе не только с покупателем и продавцом, но и с госбанками, от согласия которых многое зависело, и с руководителями наших федеральных ведомств. Я считаю, что это очень серьезный проект, он нужен не только акционерам компании, но и Якутии, и в целом нашей стране, потому что у него экономические показатели при выходе на проектную мощность будут одни из лучших в стране, а может быть, даже и в мире.

— А сейчас там продолжается добыча или идет пересменка?

— Все работает.

— Планируете ли заключать инвестиционный контракт с новыми владельцами?

— Сейчас достаточно много вопросов поступает, мы с Альбертом Авдоляном (владелец компании «А-Проперти», купившей Эльгинское месторождение.— “Ъ”) договорились, что, когда вся эта история с коронавирусом закончится, мы сядем и обсудим план наших совместных действий по Эльге. Понятно, что такой огромный проект ни одна компания без участия властей региона не сможет реализовать. Республика в одиночку тоже его не поднимет. Соответственно, надо объединяться и решить главную задачу: чтобы проект вышел на те мощности, которые заявлены. В этом случае налоговые выплаты в бюджет республики существенно увеличатся.

— А вообще какие-то инфраструктурные стройки из-за текущей ситуации могут подвинуться во времени, и что это будет значить для региона?

— В связи с коронавирусом мы ни одну федеральную стройку ни на один день не останавливали. Все идет по плану, даже проект по государственно-частному партнерству в рамках строительства Ленского моста — все изыскательские работы за счет частных концессионеров были проведены весной этого года. Идет реализация нацпроектов. Поэтому я не вижу оснований говорить, что какие-то важные инфраструктурные проекты на территории Якутии могут сдвинуться. Вместе с тем мы сами перенаправили 1,5 млрд руб. инвестбюджета республики со своих крупных строек, среди которых Арктический центр эпоса и искусств и креативный кластер в Якутске, на борьбу с коронавирусом, в том числе на региональные выплаты тем медикам, которые борются с инфекцией.

«Эти территории изолированы самой природой»

— С какими ограничениями Якутии пришлось столкнуться в связи с пандемией?

— Ограничения коснулись всех сторон нашей жизни, как, наверное, и везде в России. Якутяне тоже испытали на себе все эти ограничения, они у нас до сих пор действуют. Вместе с тем я очень благодарен президенту за то, что он дал главам регионов возможность самостоятельно устанавливать режимы на своей территории. Поскольку Якутия огромна по площади, это 3 млн кв. км, мы территорию республики разбили на четыре части, и для каждой из них были установлены свои режимы. Первая — это арктические и труднодоступные населенные пункты. На эти территории вы сейчас при всем желании не сможете добраться. Разве что вертолетом, но они туда летают очень редко. Эти территории изолированы самой природой до следующей зимы. Людей там живет не так много, но пространства очень значительные. Там нет случаев коронавируса, и практически все ограничения сняты, кроме массовых мероприятий. Вторая часть — это наши сельские территории центральной, южной и восточной части, где круглогодичные дороги есть; вместе с тем, люди там живут достаточно компактно, и при соблюдении определенных ограничений там особых вспышек коронавирусной инфекции не должно быть. Там появлялись максимум двое-трое заболевших на населенный пункт с 3–5 тыс. жителей. Третья часть — наши крупные города, такие как Мирный, Нерюнгри, Алдан, Ленск и, конечно, Якутск, где проживают 350 тыс. человек. Там для людей действуют режимы самоограничения, связанные с самоизоляцией, остановкой работы торговых центров, есть определенные ограничения по работе бытового обслуживания. Вместе с тем, когда мы вводили эти ограничения, мы не писали, что разрешено,— мы написали исчерпывающий перечень того, что запрещено. Указ у меня был большой, но это помогло бизнесу понять, что реально запрещено. Например, автосервисы, автомойки мы достаточно быстро разрешили, сейчас они работают без всяких ограничений. И четвертая группа — это те территории, где действует карантин. Он сегодня частично действует на Чаянде. Был карантин на территории города Алдан и его пригорода, но с 12 мая он снят, потому что новых заболевших уже свыше десяти дней не было. Там была вспышка, потому что выходцы из ближнего зарубежья прилетели из Москвы и на рынке заразили всю свою диаспору. Мы моментально ввели карантин, ограничительные меры в городе. Также был введен карантин в одном маленьком вахтовом поселке дорожников в Сунтарском улусе, его мы сняли 20 мая. Вместе с тем 21 мая при обнаружении первых пяти больных был объявлен карантин в небольшом отдаленном селе Хонгор-Бие Намского улуса. Сегодня там 39 заболевших.

По первым двум группам у нас практически все ограничения сняты, кроме массовых зрелищ, собраний свыше 50 человек. В городах мы ограничения слегка ослабили, разрешили работу объектов бытового обслуживания, ателье, химчисток. Но общепит и торговые центры держим пока под запретом.

— Первые заболевшие приехали в республику из-за рубежа или из других регионов?

— У нас все шло классически, как в Москве. Первые заболевшие появились у нас достаточно рано — в середине марта. Руководитель одной из добывающих компаний вернулся после отдыха в Швейцарии и заболел. Потом стали приезжать наши соотечественники из США, Великобритании, Нидерландов. А третья волна — заражение людей, приехавших из Москвы и Санкт-Петербурга. В последние несколько недель идут уже заражения внутри региона.

— Вы приезжих сразу помещали в обсервацию?

— Мы пришли к этому не сразу, как и в целом в стране. Сначала это правило касалось только людей, бывших за границей. Но через некоторое время были вынуждены объявить, что все приезжающие из других регионов, любым видом транспорта должны отправляться или в обсервацию, или на самоизоляцию.

— А если жители Якутии приезжали из-за границы в Москву или в другой город России, Якутия их забирала в обсервацию или оставляла там, куда они приехали?

— Мы оставляли их там на карантине. Единственное исключение — группа, прилетевшая из Индонезии во Владивосток. Рейс организовывала авиакомпания «Якутия». После того как этих людей вывезли и высадили во Владивостоке, я попросил Татьяну Алексееву Голикову (вице-премьер РФ по вопросам социальной политики.— “Ъ”) разрешить привезти 14 якутян сюда.

— У вас статистика по коронавирусу пока напоминает лучшие зарубежные образцы. Вас как-то поощрили за то, что вам удалось вовремя блокировать распространение заболевания? Можно ли сказать, что Якутия уже на выходе из эпидемии?

— Я бы не сказал, что мы на выходе, хотя мы и сдерживаем темпы распространения коронавируса. Это произошло в результате того, что на майские праздники мы реально смогли людей удержать дома. Еще недавно у нас были темпы распространения 14%, сейчас они упали до 5%. Я не жду ни похвалы, ни хулы, я просто выполняю свою работу. Вот когда все закончится, тогда кто-то, может быть, получит награду, а кто-то по голове.

— Как вы вообще взаимодействуете с администрацией президента? Часто ли приходится общаться?

— Нормально работаем. По актуальным для нас темам всегда находим понимание и у президента, и у правительства, и у администрации президента.

«Меня вполне устраивают прямые выборы»

— Будут ли из-за сохраняющейся угрозы коронавируса переноситься какие-то важные мероприятия — например, Ысыах — праздник встречи лета?

— Мы по этому поводу находимся в дискуссии. Ысыах проводится в каждом населенном пункте. На тех территориях, где сейчас ограничения практически сняты, мы надеемся в течение месяца разрешить уже и зрелища, и культурные и спортивные мероприятия. Тогда и Ысыах пройдет там без всяких ограничений. Больше всего вопросов вызывает самый населенный в республике город Якутск. Ысыах в Якутске — это самый крупный национальный праздник на территории всей России. В прошлом году там было 200 тыс. человек. Руководство города испытывает определенное беспокойство по поводу возможности проведения праздника. Тем более такое мероприятие нужно организовывать заранее. Нужно проводить конкурсы, торги. Поэтому Сардана Владимировна (Авксентьева, мэр Якутска.— “Ъ”) пока еще думает над этим вопросом.

— Как, кстати, у вас с ней складываются отношения? В 2018 году Сардана Авксентьева выиграла выборы в качестве кандидата от оппозиции. Комфортно ли вам с ней работать?

— Я Сардану Владимировну знаю очень давно, у меня с ней хорошие рабочие отношения. Когда мне говорят, что Авксентьева — оппозиция, я всегда смеюсь, потому что, когда я был руководителем администрации президента Якутии, она бессменно руководила избирательным штабом «Единой России» в Якутске. Другое дело, что на выборах мэра я и партия поддержали другого человека. Но еще раз говорю, она человек адекватный, и работать с ней комфортно.

— Якутск, кстати, одна из немногих региональных столиц, где сохранены прямые выборы мэра. Вы не собираетесь инициировать отказ от них?

— Меня вполне устраивают прямые выборы. Я сам на всенародных выборах избирался мэром Якутска два срока подряд. Народ должен делать свой выбор сам и потом за него отвечать.

— Владимир Солодов, ранее возглавлявший правительство Якутии, назначен врио губернатора Камчатки. Сказывается ли это как-то на отношениях между регионами, стоит ли ждать их развития?

— Я рад за Камчатку, за то, что такой талантливый и продвинутый управленец с государственным мышлением, как Владимир Викторович Солодов, сейчас исполняет обязанности губернатора. Я уверен, что выборы он выиграет. Я вижу, что он делает, мы с ним практически ежедневно созваниваемся, обсуждаем задачи, в том числе по борьбе с коронавирусом. Уверен, что мы с Камчаткой будем и дальше дружить. Мы и раньше были в неплохих отношениях. Владимир Иванович Илюхин, который с 2011 года возглавлял Камчатку, до этого работал в Якутии главным федеральным инспектором. Так что отношения с республикой были хорошие. Было соглашение, которое работает и сейчас. У нас есть очень важное направление, связанное с развитием научно-образовательного центра мирового уровня. У нас в Якутии этот центр уже создан, и губернаторы Камчатского края, Чукотки, Магадана поддержали этот проект. И мы уверены, что с приходом Владимира Викторовича на пост руководителя Камчатки сотрудничество в реализации этого проекта будет еще более продуктивным.

— Как вы считаете, не связаны ли сравнительно скромные (особенно по сравнению с другими республиками) результаты Владимира Путина на президентских выборах 2018 года (64,38% при среднем в 76,69%) с тем, что федеральная повестка не так интересна избирателям, как республиканская? И в чем, наоборот, секрет популярности кандидата от КПРФ Павла Грудинина — в Якутии он получил лучший результат по стране, 27,25% против 11,77% в целом.

— Я не считаю, что для наших жителей федеральная повестка неинтересна. Наоборот, они любят вникать во все вопросы, все обсуждать, переосмысливать по-своему. Что же касается конкретно выборов марта 2018 года, я считаю, что были допущены технологические просчеты при подготовке избирательной кампании. Например, не были учтены национальные особенности. Кампания Грудинина шла на 70% на якутском языке. А люди, руководившие в республике кампанией Путина, приняли решение, что реклама должна быть только федеральная, никаких выступлений на якутском. И многие другие вещи чисто технологического характера привели к тому, что Грудинин набрал значительное количество голосов. Но вместе с тем Владимир Владимирович в Республике Саха (Якутия) очень уверенно победил.

«Распределение полномочий — всегда живой процесс»

— Устраивает ли Якутию существующее распределение полномочий между республикой и федеральным центром? Якутия — самый большой регион в России, многие страны мира гораздо меньше по площади. Для многих жителей европейской части страны Якутия (да и вся восточная часть страны) иногда кажется другой планетой. Чувствует ли Якутия себя страной или частью страны?

— Якутия была, есть и будет частью России. Таких настоящих россиян, как якутяне, трудно найти. Мы себя считаем хранителями огромной территории.

Вы сказали, что Якутия больше большинства европейских стран, но на самом деле мы больше, чем вся Западная Европа вместе взятая.

В мире, если не считать Россию, есть всего лишь шесть государств, которые по территории больше, чем Якутия. Индия, если не считать ее спорные штаты, меньше Якутии.

Что касается распределения полномочий, это всегда живой процесс: когда нужно, полномочий больше у регионов, когда нужно — у федерального центра.

— Но сам по себе колоссальный размер Якутии не может не сказываться на самосознании. В начале 1990-х годов в республике было довольно сильное националистическое движение, доходило и до сепаратистских призывов. И сейчас иногда кажется, что в республике есть стремление держаться за свой дом и поменьше иметь дело с чужими. Например, когда вводилась программа «Дальневосточный гектар», законодательное собрание довольно активно сопротивлялось тому, чтобы в Якутии начать распределять эти земли. С чем это было связано?

— В то время были определенные политические силы, которые пытались разыграть эту карту. Но что касается депутатов Госсобрания Якутии, они больше радели за качество самого закона. Вначале закон был сыроват, и как раз в ходе работы благодаря многим предложениям, поступившим в том числе из Якутии, этот закон стал рабочим. Сейчас по количеству участков, предоставленных в рамках «Дальневосточного гектара», Якутия — в тройке лидеров.

— Некоторое время назад в Якутске были волнения, связанные с тем, что мигранты совершили серию преступлений. Можно ли считать это проявлением якутского национализма?

— Выступления, подобные тому, какие были в марте прошлого года на стадионе «Триумф», происходят и будут происходить в любом российском регионе, где такие преступления совершаются, когда жители ближнего зарубежья, пользуясь нашей толерантностью и хорошим отношением, начинают нарушать писаные и неписаные законы. Тогда было народное возмущение по этому вопросу именно из-за поведения некоторых мигрантов. В зале были не только якуты, но и русские и представители других национальностей, которые давно живут в Якутии. Все были возмущены крайне циничным преступлением, которое совершили эти люди. Уверен, что никакого выпячивания национализма там не было. Я сам в «Триумфе» был, эту многотысячную толпу успокаивал, разговаривал с ними, прекрасно знаю, о чем они говорили. Люди выступали именно за то, чтобы их права на родной земле не нарушались иностранцами.

— Зеркальный вопрос: не приходится ли жителям Якутии сталкиваться с проявлениями ксенофобии в других российских регионах?

— Единичные случаи всегда есть. Дураков везде хватает. Но говорить, что это массовое явление, я не могу.

«Я, как представитель другого народа, считаю себя более защищенным»

— Якутия с ее огромной территорией и фантастической природой — очевидное место силы, но кроме своих природных богатств она известна далеко за пределами Дальневосточного федерального округа некоторыми феноменальными культурными явлениями — например, кинематографом. При этом, хотя многие о нем знают, нельзя сказать, что есть какая-то кампания продвижения. Должно ли правительство республики способствовать такому продвижению?

— Я рад, что в таком издании, как “Ъ”, знают о якутском кино. Когда в 2012 году я стал мэром Якутска, я общался с нашими кинематографистами. Я им сказал, что хотел бы им поставить задачу лет через 5–10 начать побеждать на международных кинофестивалях. Они сами засмеялись, восприняв это пожелание как добрую шутку. В 2018 году, когда якутский фильм впервые взял гран-при Московского международного кинофестиваля, я их снова собрал, поздравил, вручил денежный приз. И сказал, что пора настраиваться на Канн. И никто уже не смеялся. Наши ребята уже вполне осознанно работают на эту задачу. Якутское кино, может быть, больше носит артхаусный характер, больше авторского направления, но оно очень интересное. Оно побеждает на многих фестивалях, потому что оно близко сердцу людей во всем мире. Это не просто про Якутию. Хотя многие фильмы, наверное, нигде в мире, кроме как в Якутии, не могли быть сняты. Единение с природой, опора на нашу тысячелетнюю культуру, пропущенные через современные технологии и определенные новые мировоззренческие подходы, дают удивительные вещи. Поэтому у нас все впереди. Раньше на поддержку кино по госпрограмме выделялось в среднем в год по 2 млн руб. Сейчас мы поменяли подходы, и в этом году выделяется 80 млн руб. на поддержку якутского кино. Причем по разным направлениям — не только на художественное кино, но на и документальное, короткометражное, анимационное. Субсидии будут распределяться конкурсной комиссией, где будет всего пара чиновников, остальные — представители кинематографического сообщества. Правила выделения субсидий сейчас тоже пишет само сообщество. Я считаю, что эти деньги должны попасть именно к тем, кто в них нуждается, для того чтобы они могли творить и создавать новые шедевры без госзаказа. Так что вы еще услышите о наших победах.

— Нужны ли, по-вашему, какие-либо дополнительные меры поддержки якутского языка и культуры, языков и культуры русских и других народов региона?

— Мы много занимаемся развитием и якутского языка, и языков коренных малочисленных народов Севера. Якутов полмиллиона, а есть народы, которых по несколько тысяч человек осталось. Конечно, их языки и культура нуждаются в особой защите. В особенности в условиях цифровой трансформации нашего общества и глобализации. Глобализация представляет угрозу даже для русского языка. Это огромная машина, которая может перемолоть даже многомилионные народы. Конечно, государство должно проводить осмысленную и ясную политику по поддержке языков народов, живущих в Российской Федерации. И это, я считаю, у нас есть.

— Как вы относитесь к конституционным поправкам, в частности к многочисленным новым нормам в главе о федеративном устройстве? Сохранены ли, по-вашему, гарантии федерализма и прав народов в составе РФ?

— Я поправки к Конституции очень внимательно изучал и считаю, что они как раз права народов, населяющих Россию, очень серьезно защищают. Защищается языковое, национальное, культурное многообразие в РФ. Многие выдергивают словосочетание «государствообразующий народ» и говорят, что русский народ поставил себя выше других. Но никто не дочитывает до конца. А там говорится: «…язык государствообразующего народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации». Далее в той же статье говорится, что Российская Федерация «гарантирует всем ее народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития» и что культура в Российской Федерации является «уникальным наследием ее многонационального народа». Это фундаментальная статья. Я, как представитель другого народа, считаю себя более защищенным с появлением этих поправок к Конституции, чем раньше. В следующей статье, куда предполагается внести поправки, отдельно гарантируются права малочисленных коренных народов в соответствии с принципами международного права и говорится, что государство «защищает культурную самобытность всех народов и этнических общностей Российской Федерации, гарантирует сохранение этнокультурного и языкового многообразия». Это тоже очень важно для народов России, особенно для малочисленных.

«Мир, Россия и Якутия уже безвозвратно изменились»

— Даже поправки оказались в зависимости от эпидемической ситуации, поэтому еще раз вернемся к коронавирусу. В Башкирии недавно власти провели конференцию, на которой обсуждался мир после пандемии. А вы размышляете о том, как пандемия изменит мир и место в нем Якутии и России?

— Я из числа тех, кто считает, что мир, Россия и Якутия уже безвозвратно изменились. Мы уже никогда не будем такими, какими были до этой пандемии. Во-первых, мы поняли, что мы не цари природы. Стало понятно, что нечто, невидимое нашему глазу, способно весь мир поставить на край катастрофы. А если бы этот вирус был более смертоносным, встал бы вопрос и о выживании человечества. И нет никаких оснований думать, что такой вирус, гораздо более опасный для жизни человека, не может появиться. Но есть и плюсы. Цифровая трансформация общества сейчас необходима. Мы с руководством АЛРОСА находимся в контакте и обсуждаем разные подходы. Уже в прошлом году мы наблюдали определенные явления: ритейл, даже бриллиантовый, все больше уходит в онлайн, падает востребованность физических торговых площадей, растет сетевой маркетинг. А после нескольких месяцев в условиях дистанционной работы появилось понимание, что рынки могут и будут функционировать, не тратя деньги на торговые площади. Мы говорим о тех, кто пострадал, но есть и отрасли, которые если и не заработали на эпидемии, то по крайней мере чувствуют себя стабильно и уверенно. И конечно, наше самосознание изменилось. Наконец-то мы начали соблюдать гигиену, носить маски. В Японии или Корее высокая культура в этом смысле: как только человек начинает кашлять, он надевает маску. Раньше, когда мы видели таких людей в России, нам казалось, что с ними что-то не так. А сейчас весь мир ходит в масках. Многое поменялось, и, может быть, мы это поймем потом. Ментальные сдвиги в обществе уже произошли.

— Как вы думаете, когда мы вернемся к привычному образу жизни в плане перемещений? Когда можно будет прилететь, например, из Якутска в Москву или в любую соседнюю страну?

— Надеюсь, в июне мы в Москву уже сможем летать. Можно и сейчас улететь, только придется две недели сидеть на карантине. Что касается международных перелетов, я думаю, что они возобновятся уже ближе к осени. Государства сначала у себя внутри наведут порядок. Возможно, будет изменена система въезда и выезда. Не зря же говорят об иммунных паспортах, о каких-то новых подходах к этому вопросу.

Беседовали Ксения Веретенникова, Евгений Зайнуллин, Дмитрий Бутрин, Иван Сухов