Какие внутренние проблемы обнажили муниципальные выборы во Франции

Второй тур муниципальных выборов, который пришелся на средину его мандата, президент Макрон отметил букетом инициатив во внешней политике. На местах же созданная им партия проиграла с таким треском, что впору говорить о новом бунте.

Дмитрий Сабов

Ведут ли проселочные дороги в большую политику? После этих выборов кажется, что только они и ведут… Пока политологи гадают, скольким министрам будет стоить отставки посткарантинное недовольство сограждан, усидит ли премьер Эдуар Филипп (единственный, кто взял мэрию от партии власти,— он завоевал портовый Гавр) и как скажется все это на выборах президента в 2022-м, социологи пытаются вычислить новый цвет недовольства.

Казалось бы, о чем спорить? И до выборов было ясно, что голосование в 30 с лишним тысячах коммун и 47 крупных (свыше 100 тысяч) городах «милой Франции», отложенное из-за карантина на три месяца после первого тура (см. «Огонек» № 11 за 2020 год), сулит успех несистемным политикам. В явных фаворитах ходили зеленые, которые, выдвинув на первый план ноунеймов, взяли дюжину знаковых городов, от Лиона и Бордо до Страсбурга и Гренобля. Что, собственно, Эмманюэль Макрон и предвидел еще на старте коронакризиса, когда в обращении к отправленной на карантин нации провозгласил необходимость радикальной смены модели развития — с либеральной на экологическую. Он, надо признать, как мог боролся за нового стратегического союзника для своей партии «Вперед, Республика!». Но не сошлось: у ноунеймов собственная гордость.

Поняв, что тенденцию не переломить, президент, не дожидаясь итогов второго тура, устремился в геополитику — ему, как заметили комментаторы, надо было срочно перевернуть страницу.

Еще до голосования Макрон позвонил Владимиру Путину и подтвердил намерение приехать в Россию для личной встречи в августе (с прошлого года это предсезонное рандеву претендует на то, чтобы стать традицией). Сразу после голосования поспешил на встречу с Ангелой Меркель, дабы обсудить задачи ЕС в контексте ослабления американской хватки, а следом — на G5 в Сахель, где Франция сдерживает продвижение джихадистов в Африке. Все это абсолютно важно и тактически грамотно, вот только страница не переворачивается: местная повестка для французов вот уже три года самая что ни на есть большая политика. Так какое же недовольство правит в ней бал?

50 оттенков зеленого

Обожженная коронавирусом Франция позеленела неожиданно, но бесповоротно, как ветчина в сумке одной из героинь кинофильма «Гараж». Дело не только в том, что сторонники нового образования «Европа Экология Зеленые», которому 10 лет отроду, взяли престижные и известные города (таким центром, как двухмиллионный Лион, не управляет ни один зеленый мэр в мире). Дело, безусловно, также и в коронакризисе, который выявил уязвимость современного общества, его расслоение по санитарно-классовому типу, по уровню доступности экологии и медицины. Но, главное, дело еще и в невообразимом наборе вариантов ответа на этот вызов — в изобилии оттенков зеленого, которые соединены в этом движении. «Поскребите как следует эти зеленые фиги — они внутри красные!» — запальчиво восклицает в журнале Le Point известный публицист Франц-Оливье Жисбер.

С этим, конечно, можно поспорить: в основателях движения, помимо обуржуазившихся лидеров 1968-го и бывших троцкистов, были и координаторы «Гринпис», и известные громкими расследованиями судьи. Но тяга к радикальным шагам и вправду просматривается: свежеизбранный мэр Бордо готовится к борьбе с 5G, грядет перекройка муниципальных бюджетов и борьба с АЭС (они во Франции дают свыше 70 процентов электроэнергии), в УК настойчиво требуют провести статью об «экоциде» — экологических преступлениях. Мало того, на местах только что избранные муниципальные советники от зеленых проговариваются о видах на президентскую кампанию 2022-го. Один из них, только что избравшийся в Туре, отметился идеей провести под зеленым флагом столетний юбилей знаменитого конгресса 1920 года, на котором из Французской секции Социнтерна вычленилась компартия,— пора, мол, собирать под экологическим флагом новый союз левых сил, а там, глядишь, и Интернационал. Это не говоря о том, что среди профессиональных борцов с пестицидами и ГМО нашлось немало людей, которые увидели истоки вирусной опасности в интенсивном подходе к аграрной индустрии и индустриальном животноводстве.

Конечно, голосовали французы не за старые идеи, а за новые лица — и их предостаточно: мэр Страсбурга Жанна Барсегьян занималась «устойчивым экотуризмом», мэр Пуатье Леонора Монкондюи и вовсе из скаутов (ей перед выборами только 30 исполнилось)… Вот что выйдет из этой политэкологии, эксперты предсказать затрудняются. «Часто карьеры таких политиков устроены по принципу фейерверка,— констатирует социолог Ванесса Жером.— Они не боятся брать управление на себя, но также не боятся и его бросить: после быстрого и высокого взлета запросто могут шагнуть назад, в рядовые экоактивисты». Отсюда вопрос: а что будет с городами и начатыми проектами?

Генератор случайных смыслов

В этом новом цвете протеста смущает даже не обилие оттенков с подтекстами. Смущает более принципиальный вопрос. Если проведение политэкологических инициатив в повседневную жизнь — новое лицо протеста во Франции, то куда же подевался тогда протест старый — тот, что с осени 2018-го два с лишним года держал страну в напряжении, выводя на перекрестки и улицы по субботам страшных «желтых жилетов»? Они-то как раз протестовали, даже бились с полицией против новых экологических налогов, ограничений скорости до 80 километров в час и вообще подчинения французов из глубинки экологической одержимости благоустроенной элиты. Куда они подевались? Где, по крайней мере, их контрпротест?

Социологи объясняют: все очень просто — их протест в том, что они на выборы не пришли. Это в цветовом спектре от желтого до зеленого — один шаг, а в вот политике XXI века все иначе. Озабоченность экологией — это для благоустроенных жителей метрополий, больших городов с хорошим транспортом, где недалеко проехаться на велосипеде что на службу, что в парк погулять. А вот озабоченность кошельком, заработком, налогами, ценой на бензин — для тех, кто работает далеко от дома и не закупается в экомаркетах. Это «Франция периферии», которая не нашла своих лидеров в предвыборных списках для голосования и на выборы не пошла. Но она не исчезла, просто эти выборы обозначили новый раскол, он не только цветовой, но и социальный и пролегает на местном уровне.

А главное — он в эпоху пандемий с нами надолго. Современные общества многополярны не меньше, чем мир, о чем все время напоминают специалисты по геополитике. И Эмманюэлю Макрону предстоит мобилизовать весь его талант, чтобы маневрировать в этой новой политической реальности: под флагом экологии, поднятой первыми постковидными выборами в ранг центральной проблемы общества, прячутся антагонистические проекты — от отказа от пренебрежения окружающей средой до отказа от развития. Это не говоря о том, что проскакивают и авторитарные ноты: кто не с нами, с зелеными, тот против нас.

В непростом противостоянии с «желтыми жилетами» президент Франции сделал ставку на неожиданный механизм — привлечение к выработке новых экологических норм Гражданского конвента по климату, который готовит поправки в Конституцию (затем их, разумеется, предстоит провести через парламент и вынести на референдум). Речь о 150 гражданах, выбранных по случайному принципу из телефонных списков (при этом, правда, был некоторый отбор по полу, возрасту, регионам). После этих выборов президент одобрил подавляющую часть из предложений, которые они выдвинули, по сути, это цивилизованный формат вброса уличной повестки в большую политику. Древние греки, исповедовавшие прямую демократию, считали случай (выбор по жребию) — союзником демократии, а такую форму (демархию) способом обуздать (или взбодрить) элиты, которые не справляются.

Правда, вопросы войны, экономики и водоснабжения (центральный вопрос античной экологии) выбранным по такому формату управителям в древних Афинах не поручали…