Ситуация в Белоруссии глазами минского корреспондента

Вторая неделя после выборов в Белоруссии удивила жителей больших городов подозрительной тишиной и чистотой на улицах. Ни автозаков, ни сигналов машин, ни даже выкриков «Жыве, Беларусь» под окнами в спальных районах. Страна словно начала приходить в себя после шоковой протестной встряски. Но только внешне. Внутренне белорусское общество все еще пребывает в смятении, конца и края которому не видно

Иван Бобрик, Минск

Первые семь дней мир смотрел на Белоруссию глазами участников протестных акций. Оппозиционные Telegram-каналы в эти дни, несмотря на отключение интернета в стране, практически всухую выиграли бой за информационное пространство. Оттого поначалу и стало складываться впечатление, будто вся страна — это один сплошной поток бесконечных видео и фото из милиции с дубинками, зверски избитых задержанных, женщин в белом, сигналящих авто, бело-красно-белых флагов… Все это реально, все так и было. Однако было не только это: пока мировые СМИ делали сенсации на каждой шокирующей детали, широкий контекст происходящего оставался за кадром, а в нем — масса обычных людей, растерянных и дезориентированных, словно застыла в каком-то молчаливом ожидании: что же дальше? А дальше в однотонной поначалу картине стали проступать другие краски и появились детали.

Сначала оправился после первого шока госаппарат, запустив привычные механизмы: в воскресенье, 16 августа в столице собрали первый митинг в поддержку Александра Лукашенко. Понятное дело, задействовали админресурс — с разных уголков страны участников мероприятия доставляли организованно. Кого-то это покоробило, но кого-то и нет. За 26 лет «при Александре Григорьевиче» многие привыкли к тому, что президент — единственная сила, которая может помочь: он не только формирует правительство, лично назначает председателей райисполкомов или директоров предприятий, но даже наводит порядки в отдельно взятых колхозах (кто же не помнит его знаменитые поездки на фермы). Так получилось и в этой ситуации: не звучавшую целую неделю «административную ноту» услышали и в столице, и в провинции, а «ядерный электорат» Лукашенко считал сигнал: фигуры на столе, партия продолжается. В тот же день в столице прошел самоорганизованный митинг противников Лукашенко. По количеству участников он оказался самым масштабным в белорусской истории (по разным оценкам в тот вечер в Минске собралось от 100 до 200 тысяч человек). Показательно в этот вечер не был задержан ни один протестующий — издержки лютости власть, видимо, учла. Все пришедшие отмечали невероятно дружелюбную по энергетике атмосферу, а эффектные кадры огромной толпы в центре города украсили сайты мировых СМИ.

И вроде все было идеально, если бы не одно «но» — отсутствие лидера, который ответил бы на вопрос: «А дальше что?».

Поскольку внятного ответа оппозиционной стороны не последовало, уже буквально на следующий день по стране пошла волна мероприятий в поддержку действующей власти, и эта волна стала эффективно конкурировать с оппозиционными акциями: в отсутствии жесткого противостояния с силами правопорядка, когда не прессуют, не бьют и не хватают, мобилизовать массовую поддержку простыми призывами к переменам оказалось сложнее. А админресурс предложил привычную альтернативу: со стороны больше напоминало празднование дня города или первомайские демонстрации — люди выходили на площади в центре городов с государственными флагами в назначенное время под ура-патриотичные песни, а уважаемые люди района (директора предприятий, учителя, ветераны труда) брали слово по очереди и рассказывали, почему они за «мирную и процветающую» Белоруссию. Единственное отличие от традиционных гуляний на площадях состояло в том, что собравшиеся скандировали что-нибудь в ответ (например, «За батьку!» или «Саня останется с нами!»). Наивно, конечно, в чем-то даже отчаянно по-советски, зато просто и понятно «обычным белорусам». Да, ни один Telegram-канал о таких митингах не напишет, ну так они и не для этого проводились.

Казалось бы, конфликт интересов оппозиционных протестующих с конкурентами неизбежен. Но нет, ничего подобного — желания вступать в диалог не наблюдалось. Хотя отдельные попытки начать разговор с протестующими в стране все же предпринимались. Так, 16 августа на центральную площадь Бреста, где собралось несколько тысяч протестующих против действующей власти, вышел председатель местного горисполкома Александр Рогачук со словами «Мы вас услышали!». Но как только мэр открывал рот, его тут же прерывали фразами «Выпускай!», «Это наш город!» или «Позор!». После этого в Сети стал популярным анекдот: «Вообще, белорусы смешные… Орут мэру: "Выходи!" Он выходит, а они ему орут: "Уходи!" Мэр уходит. Занавес».

Еще меньше повезло министру здравоохранения Владимиру Каранику. В прошлый понедельник толпа митингующих примерно в тысячу человек (в которой были и медики, но сколько, неизвестно) собралась у здания ведомства. Пели песни, скандировали лозунги и ждали реакции чиновников. В конце рабочего дня к протестующим вышел глава Минздрава с намерением пообщаться с собравшимися, но его освистали. «Если вы покричать — я поеду, если есть вопросы — задавайте, отвечу»,— заявил Владимир Караник. Диалога так и не вышло.

Между тем кандидат в президенты Светлана Тихановская, которая сейчас находится в Литве, заявила, что готова стать национальным лидером. И создала Координационный совет, в состав которого вошли лауреат Нобелевской премии Светлана Алексиевич, международный медиатор Лилия Власова, юрист из команды Виктора Бабарико Максим Знак, доверенное лицо Тихановской Ольга Ковалькова, координатор штаба Виктора Бабарико Мария Колесникова, бывший глава Купаловского театра, экс-дипломат Павел Латушко и другие. Цель организации, по словам Тихановской,— процесс передачи власти и обеспечение согласия в обществе. Каким образом это планируется сделать, пока не сообщается. Последовал ответ: уголовное дело на участников совета уже завели. «Создание и деятельность подобного совета направлены на захват государственной власти, а также на причинение вреда национальной безопасности Беларуси»,— заявил генеральный прокурор республики Александр Конюк.

Забастовочные качели

Неоднозначная ситуация сложилась вокруг крупных государственных промышленных предприятий республики. Сначала заговорили о том, что рабочие планируют забастовки в знак солидарности с потерпевшими во время стычек с ОМОНом, а также с требованиями провести новые выборы. Потом стала появляться информация, что на Белорусском металлургическом заводе затушили печи, а шахтеры «Беларуськалия» перестали добывать соль. Руководство предприятий поспешило эти заявления опровергнуть и подчеркивало, что все возникшие у коллективов вопросы готово обсуждать, но только не в рабочее время.

Тогда же Сеть заполонили снимки, где толпы заводчан, строителей, энергетиков в касках и робах действительно стоят без дела. Как выяснилось позже, практически все эти снимки были сделаны в обеденные часы, когда администрация предприятий пыталась выстроить диалог с подчиненными. По факту производства на самом деле не встали, но забастовочные настроения буквально витали в воздухе. В последующие дни они будто ветром разносились с одного коллектива на другой, и к началу прошлой недели количество госпредприятий, готовых подключиться к забастовочному движению, исчислялось десятками по всей стране.

Разобраться в ситуации Александр Лукашенко пожелал лично. На Минский завод колесных тягачей он прибыл на вертолете и столкнулся с тем, чего не ожидал. Президентская речь не только не вдохновила рабочих на трудовые подвиги, но и вызвала откровенное негодование. В какой-то момент толпа начала скандировать: «Уходи!», а кто-то даже выкрикнул: «Застрелись, офицер!». Лукашенко парировал: «Если кто-то не хочет работать и хочет уйти, никто никого не будет гнобить, пожалуйста, ворота открыты». Было видно, что президент выбит из колеи.

На следующий день было объявлено о создании Национального забастовочного комитета. Однако в него почему-то вошли не представители от трудовых коллективов, а один из основателей Фонда солидарности Андрей Стрижак, блогер Эдуард Пальчис, а также IT-предприниматели Александр Подгорный и Ярослав Лихачевский. Комитет сразу же пообещал выделить коллективам трех бастующих заводов (тракторного, колесных тягачей и «Гродно Азот») по 100 тысяч долларов «солидарной помощи от народа Беларуси». Почему именно этим предприятиям и такие суммы, объяснять не стали. Да и о начислении денег пока не слышно. Ситуация подвисла, и это понятно: забастовочные настроения коллективов на самом деле весьма спорные. Никаких официальных заявлений большинство из них делать не спешит. О своем четком намерении не работать заявляют пока что не бригады или цеха, а отдельные люди. Основная масса при этом продолжает ходить на работу, как и прежде.

Многие оппозиционно настроенные минчане, которые активно выходили на митинги в первую неделю после выборов, убеждены, что слесари и токари «боятся увольнений» или «им промыло мозги начальство», и готовы продемонстрировать поддержку личным примером: собирались у проходных, например, Минского тракторного или Минского автомобильного заводов к началу и концу смен, чтобы «помочь стать на путь истинный» нерешительным работягам, скандировали лозунги и раздавали листовки. Живого отклика не получили: «Я вчера была на МАЗе, сегодня на МТЗ. И как-то у меня самой депрессия началась. Основная масса не интересуется вообще. На тракторном 23 человека написали за свой счет. Я как-то не уверена, что наше скандирование заставит кого-то изменить мнение»,— поделилась минчанка из «группы поддержки».

Еще одним местом, осажденным митингующими с желанием поддержать неопределившихся, стала Белтелерадиокомпания (в народе — БТ). В первую неделю после выборов несколько сотен сотрудников (всего в коллективе — полторы тысячи) подписались под требованием к руководству признать недействительными результаты выборов, отправить в отставку главу ЦИК Лидию Ермошину, освободить политзаключенных, отменить цензуру в СМИ. Несколько десятков операторов, редакторов и корреспондентов отказались работать, пока оно не будет выполнено. Из-за этого из эфира исчезли некоторые телепередачи. Под угрозой оказался даже выход «Калыханки» (аналога «Спокойной ночи, малыши»). История быстро получила огласку в соцсетях, поэтому пару дней подряд к зданию БТ приходила толпа в несколько сотен протестующих, призывая всех сотрудников последовать примеру отказавшихся от работы коллег. Но этого не случилось. А потом милиция и вовсе перестала пускать на улицу Макаёнка, где находится телерадиокомпания, посторонних в рабочее время.

Символ свободы и раздора

Сегодня ключевой, по сути, вопрос: разделится ли белорусское общество на «нас» и «их» и не порвет ли такое деление страну? Ответа нет. Хотя линии жестких «нестыковок» становятся все рельефнее. Одна из них — символика.

Бело-красно-белые флаги и герб «Погоня» стали непременными атрибутами протестующих. Из-за того, что в первую неделю именно несогласные с итогами выборов проявляли небывалую активность, как на улицах, так и онлайн, стало казаться, что бело-красные оттенки просто заполонили все пространство вокруг — от заборов в подворотнях и балконов частных домов до лент Instagram и Twitter. Однако, как оказалось, у большого числа белорусов именно это доминирование вызывает откровенное раздражение. Причина известна: как ни крути, а у этих символов протеста весьма сомнительная история появления и существования.

Так, впервые бело-красно-белый флаг на белорусских землях стали использовать при немецкой оккупации в 1918 году создатели Белорусской народной республики, которые при отступлении немцев спустя пару месяцев переехали в Вильну. Их символику тут же сменила советская. Вторая попытка вернуть бело-красно-белый флаг и «Погоню» произошла во время немецкой оккупации в 1941–1944 годах. Фактически под этим стягом действовали коллаборационисты. Наконец, в третий раз эти символы вернулись в страну после распада СССР, но продержались на государственных документах и зданиях всего четыре года: на референдуме в 1995-м большинство жителей страны проголосовали за возврат красно-зеленого стяга с национальной вышивкой сбоку и герба «с колосками». Мотивировали это тогда тем, что бело-красная символика вызывает у народа негативные ассоциации с периодами нацистской оккупации. И сегодня эти ассоциации никуда не делись. Еще одна причина неприятия «протестных символов» многими белорусами в том, что они схожи с современной государственной символикой двух соседних стран. Убери одну белую полоску с флага — получишь польское полотнище. А если рядом поставить белорусскую «Погоню» и официально принятый в Литве «Витис», то отыскать 10 отличий между ними и вовсе не получится. «Если говорим о суверенном государстве, то зачем копировать соседей?» — рассуждают люди…