Manifesta 13 в Марселе

28 августа в Марселе состоялось открытие европейской биеннале Manifesta 13. Увидеть проекты ее участников можно будет до 29 ноября. Масштабная выставка Manifesta имеет номадический формат: начав свое путешествие в 1996 году в Роттердаме, она раз в два года открывается в одном из европейских городов. Темы биеннале в значительной степени зависят от социокультурного контекста тех стран и тех конкретных городов, в которых она проводится. Кураторами этой версии с темой «Traits d’union.s» («Дефис.ы») были выбраны Алия Себти, Стефан Калмар и наша соотечественница — старший куратор Фонда V-A-C Катерина Чучалина. «Ъ-Арт» узнал у последней, чем отличается формат биеннале этого года, а также попросил поделиться идеальным планом посещения разбросанных по городу выставок для тех, кому в ближайшие месяцы удастся посетить Марсель.

Каким в итоге оказался ваш опыт сокураторства Manifesta 13?

Достаточно интересным. Отчасти и оттого, что биеннале, которая изначально была сайт-специфичной, поскольку переезжает из города в город, стала как бы time specific, то есть восприняла особенности времени. Она имела дело с пандемией и прошла вместе с ней через все стадии — вытеснения, отрицания, принятия и так далее. Пандемия произвела своего рода вивисекцию механизма биеннале, процессов принятия решений, статуса кво биеннале как таковой, роли и (не)отложности художественного события как части общественной жизни. Но искусство не маркер возвращения к «нормальной» жизни, а скорее инструмент торможения инерции на неизбежном пути возвращения к «нормальности».

Групповой формат курирования, как всегда, процесс увлекательный, но всегда сложный. Первоначально нас было четверо (Марина Отеро ушла из группы по личным обстоятельствам), и мы никогда не работали вместе, живем в разных городах и собирались для обсуждений в Марселе или Берлине, начинали с поиска точек соприкосновения и дальше шли к бесконечным и интересным переговорам и разговорам. Биеннале — это процесс бесконечных переговоров, при этом любой компромисс — враг хорошего. Хуже всего, когда ты ищешь срединную точку между разными взглядами и эта срединная точка не выражает позицию ни одного из участников, но является компромиссной.

Насколько этот поиск общего языка дал возможность для развития формата конкретно этой биеннале?

Любая биеннале собирается заново каждый раз. Очень важно, чтобы люди из кураторского состава знали друг друга или работали раньше — это снимает много вопросов. У «Манифесты» все еще осложняется тем, что надо наладить связь с городом, на это уходит львиная доля усилий. Эта биеннале каждые два года заново оформляет себя как юридическое лицо, приезжает заранее с командой исследователей, архитекторов и урбанистов, проводит большую работу, располагает к себе власти города, сообщества.

В названии биеннале 2020 года как раз нашел отражение коллективный кураторский труд: «Traits d’union.s» — это и есть дефисная идентичность. Когда люди сохраняют внутри какой-то общей рамки свою индивидуальность, но при этом соединяются в один голос, постоянно проверяя дистанцию между собой и специально ее сохраняя.

Насколько значимым, определяющим для кураторских замыслов оказался социокультурный контекст Марселя?

Его нельзя игнорировать. Но мы с самого начала и не хотели. Прежде всего, «Манифеста» не предусматривает такого игнорирования, это заложено в ее концепции. У нас изначально было желание радикализировать биеннале и сделать ее максимально сайт-специфичной. И сам по себе город очень сильный, он всегда внедряется, он вносит свои поправки, изменяет течение мыслей, очень много корректирует. На мой-то взгляд, вообще не имеет смысла делать биеннале, которые находятся как бы в мыльном пузыре, в белом кубе, аккумулируют лучшее из мировых художественных практик и на воздушном шаре приземляются в городе, чтобы через несколько месяцев оставить его навсегда. Такая модель работает как громкая гастроль, шапито, многие биеннале пошли по такому пути и тем самым истощили свой потенциал, дискредитировали.

Чем Manifesta 13 в Марселе будет принципиально отличаться от предыдущих версий?

Она будет отличаться не от всех вместе, а от каждой в чем-то своем. «Планетарный сад» — «Манифеста», которая состоялась в Палермо, декларировала пути возможного сосуществования. Два года назад это означало нейтральное соположение вещей и людей, поэтому в версии этого года мы хотели усложнения задачи, и поэтому начали работу с публичными институциями Марселя, среди которых разные классические нехудожественные музеи, консерватория — с одной стороны, и городские ассоциации, активисты, художники — с другой. Был ряд «Манифест», которые выбирали забытые пространства, красивые сады и дворцы, никому не известные места, такие изюминки в городе, куда ты сам по себе не попадешь. Мы же не хотели идти по этому пути, потому что так очень легко попасть в ловушку джентрификации, а в Марселе в этом особая опасность. В прошлом году была большая катастрофа, когда обвалились жилые дома и погибли люди. Там очень проблемная жилищная политика. Это, наверное, единственный город в Европе, где в самом центре с 1960-х годов и до сих пор в очень плохих условиях живут мигрантские сообщества, и на протяжении многих лет консервативное правительство Марселя пыталось их выдавить вместо того, чтобы улучшать условия жизни.

Контраст между реальной культурной жизнью города и состоянием институций поразительный: насколько оживленная одна, настолько же замершая — другая. То есть там практически ничего, имеющего отношения к современной культуре, не происходит. Я же верю в значение публичной культурной институции для общества, и в этой идее мы четверо сошлись абсолютно. Мы хотели весь разговор подвинуть в эту сторону, чтобы он происходил на этой территории, был связан с историей или инфраструктурой, с исследовательским потенциалом, который там есть. Или с образовательным потенциалом, как в случае с консерваторией, например. И в этом смысле Manifesta 13, безусловно, отличается от предыдущих, которые происходили вот в этих прекрасных интересных туристических местечках.

Какие коррективы в итоге внесла пандемия, кроме переноса сроков открытия биеннале с июня на конец августа?

Мы открываемся постепенно, по сути, без привычного большого открытия. Нет вернисажа со встречами, поцелуями и сотнями людей, которые собираются в одном месте. Площадка за площадкой открываются медленно, есть точка сборки — 9 октября, когда все будет открыто. Во время кризиса мы пересматривали и политику транспортировки, мобильности художников, придумывали новые способы создавать произведения искусства со всеми существующими ограничениями. Одна из наших площадок — музей Кантини, ее содержание было очень существенно изменено за последние два месяца. С этим проектом должен был работать Марк Камиль Шаймовиц, но он перестал путешествовать вообще, так как находится в группе риска. Там должны были быть сотни произведений искусства из коллекции Марселя, но мы вынуждены были отказаться от этой идеи и полностью переделать площадку.

Еще у нас существенно сократилась концертно-перформативная программа, мы вынуждены были все свернуть, потому что концерты не разрешены и непонятно, когда будут…

Когда откроется регулярное авиасообщение между Россией и Францией, какой маршрут вы бы посоветовали человеку, не арт-профессионалу, который приехал в Марсель на несколько дней?

На этот раз у основного проекта «Манифесты» шесть глав. У каждой из них свои площадки: это музей модернизма Кантини, музей буржуазной семьи Гробе-Лабадье, кластер институций в бывшем приюте XVII века La Vieille Charite, Музей истории города, комплекс Longchamps, состоящий из парка и двух музеев — естественно-научной истории и изящных искусств, Марсельская консерватория. У них есть и площадки-спутники. Многие из них являются и туристическими достопримечательностями, к примеру, Марсельский блок Ле Корбюзье. Там, кстати, проходит часть проекта Арсения Жиляева. Или карантинная станция в старом порту (проект художника Питера Фенда), или подземные цистерны для воды (художники Эми Льен и Энцо Камачо). Все находится не так уж и далеко друг от друга.

В качестве какой-то определенной последовательности я бы попробовала соблюсти ту, в которой они открывались, потому что в ней есть смысл. Например, все начинается с главы «Дом» в музее Гробе-Лабадье, он в центре, тут же рядом музеи естественных наук и изящных искусств. Вторым открывается музей Кантини (глава «Refuge»), есть глава «Богадельня» («The Almshouse»), дальше «Парк», «Порт» и «Школа» в историческом здании известной марсельской консерватории, которая прежде была и архивом, и библиотекой, и репетиционным залом хореографа Ролана Пети. И, может быть, ею все стоит закончить, там нужно провести побольше времени, это во многом звуковая площадка «Манифесты».

Беседовал Александр Щуренков