Командир взвода российских миротворцев — о будущем монастыря Дадиванк в Нагорном Карабахе

В среду, 25 ноября, Шаумяновский район непризнанной Нагорно-Карабахской республики станет Кельбаджарским районом Азербайджана. Этот процесс серьезно осложнен культурно-религиозным фактором: там находится священный для армян монастырь Дадиванк — по преданию в нем захоронены мощи Дади, ученика апостола Фаддея. Настоятель, отец Ованес, категорически отказался покидать монастырь. В итоге Россия разместила там отдельный взвод миротворцев — и теперь его командир дал интервью корреспонденту “Ъ” Александру Черных. Перед началом беседы офицер подчеркнул, что не имеет права без разрешения руководства публиковать в СМИ свое имя и звание.

— Сколько времени здесь находится ваша группа, отряд — не знаю, как правильно назвать. И какие вам поставлены задачи?

— Будем считать, что это подразделение, входящее в состав миротворческих сил Российской Федерации. Находимся здесь с 14 ноября. Несем службу, занимаемся бытом. Организовали наблюдательные посты на ключевых точках вокруг монастыря. Задача — в первую очередь не допустить разрушения, разграбления, актов вандализма и провокаций. Неважно, со стороны армянского или азербайджанского населения. У нас нейтральная позиция.

— Вы в контакте с азербайджанской стороной?

— Сюда прибудут представители азербайджанской администрации для передачи территорий. Наша задача — с ними взаимодействовать. Если здесь останутся жители-армяне — наша задача им помогать. Не допустить того, что было в 1992 и 1994 годах.

— То есть армяне все-таки могут здесь остаться?

— По договоренности они имеют на это полное право. Закон будет один для всех. Если честно, я сильно сомневаюсь, что кто-то из жителей останется. Но если такое произойдет, наша задача — не допустить нарушения их прав. По крайней мере если это будут вопиющие факты — военные преступления и так далее. За мелкими конфликтами, скажу честно, мы просто не сможем уследить. Это стандартная миротворческая деятельность. Собственно говоря, это и есть наша обязанность.

— Есть ли понимание, что ждет Дадиванк? Получается, что вокруг будет Азербайджан — а здесь маленький армянский анклав. Будут ли возможны паломничества армян, например?

— Я сейчас выскажу сугубо личное мнение, которое, возможно, отличается от позиции командования. Святыня в любом случае должна быть сохранена. И доступ паломников к ней должен быть обеспечен. Как именно это реализовать — задача на переговорах высших лиц.

Но насколько мне известно — и настоятель, отец Ованес, дал нам такую же информацию — вопрос посещения монастыря, вопрос проведения служб уже решен в положительную сторону. Как именно это будет реализовываться — мы с вами станем свидетелями уже в ближайшее время.

Если все-таки район перейдет под контроль Азербайджана, я верю, что все будет решаться цивилизованно. Очень верю в это.

— У вас здесь все в порядке? Отношения с местным населением, вопросы снабжения?

— Если осмотритесь, сами увидите — у нас тут все налаживается, и связь, и быт. Скажу больше — мы даже не могли предположить, что окажемся среди таких людей, которые во всем будут оказывать поддержку. Абсолютно во всех вопросах. Такого в моей практике еще не было.

— То есть на вас здесь не держат зла из-за итогов войны? В других районах Карабаха я слышал претензии: «Турция во всем помогала Азербайджану, а Россия выжидала и пришла слишком поздно». Вы не ощущаете негативного отношения?

— Вы знаете, когда мы прибыли сюда, я четко обозначил: мы пришли защищать христиан. И ни одного негативного слова от армян я за эти дни не услышал. Это и для меня оказалось открытием. Я ждал, что кто-то скажет: «Вы нас слили, почему вас раньше не было...». Представители армянской стороны тоже предупредили нас, что есть люди «на эмоциях». Понятно, что кто-то пережил за эти дни большую трагедию — а кто-то и сейчас ее переживает. Я лично это понимаю. Но я вам говорю как есть — еще никто к нам не проявил никакой агрессии. Никто абсолютно.

Другое дело, что впереди у нас первый пятилетний срок — ну, согласно известным договоренностям. Но я повторю: основная задача нашего подразделения — это наблюдение за монастырем и в случае необходимости его защита. Не только как объекта мирового культурного наследия ЮНЕСКО, но и как христианской святыни. Где духовенство проводит службы и куда, скорее всего, будут приезжать паломники. Сами понимаете, в контексте перехода территорий наша работа здесь очень важна. Как к нам будут относиться местные люди — я уверен, что положительно. Но я сейчас еще раз подчеркну, наша позиция — полностью нейтральная.

— Не знаю, насколько корректно спрашивать такое, но ситуация обязывает. Военнослужащие вашего подразделения — только христиане? Или есть и российские мусульмане?

— Здесь у меня есть и мусульмане, и светские граждане, можно сказать, атеисты. Есть люди разных национальностей, не только русские. Это совершенно нормально. Более того, мы в российской армии считаем, что такое разнообразие — одна из важных составляющих нашей силы. И пока никаких проблем, по моему опыту, с этим не было — и в Сирийской Арабской Республике, например, и здесь.

— Но какой-то дополнительный разговор, инструктаж с такими солдатами у вас был? Раз уж мусульманам приходится охранять христиан.

— С моей стороны такие беседы были. Но в этом нет ничего особенного. Любой командир — отчасти воспитатель своего взвода. Хотя мой контингент — это в основном уже взрослые мужчины. Многие по нескольку раз бывали в горячих точках, в зонах боевых действий. Но есть и те, кто буквально после школы к нам пришел.

— Да, я видел совсем молодых ребят на посту у дороги.

— Значит, вы сами убедились — контингент различный. И я лично провожу инструктаж. Все наши военнослужащие должны понимать тонкие моменты, связанные с религией. Они должны знать предпосылки армяно-азербайджанского конфликта, его историю. Миротворцы не должны занимать чью-то сторону, не должны так сочувствовать одному народу, чтобы с негативом относиться к другому. Это я тоже им разъясняю, это моя обязанность.

Поэтому если вы хотите узнать про наше отношение к сторонам конфликта... Скажу так.

Как бы мы ни симпатизировали именно армянской стороне — ну, вы сами понимаете, почему; я думаю, что объяснять не стоит,— тем не менее мы будем пресекать любые попытки нарушить мир. С любой стороны. Наши люди должны быть здесь нейтральны.

Ведь мы помним, как вместе жили в Советском Союзе — и тогда русские, армяне и азербайджанцы сражались бок о бок против общего врага, страшного врага. И это, кстати, тоже немаловажный воспитательный момент.

Мы храним память об этом общем прошлом — и поэтому наша позиция здесь нейтральная. Вне зависимости от религии, национальности, культурных каких-то особенностей.

В целом, конечно, я сопереживаю... как христианин... Это моя сугубо личная позиция — я христианин, и большинство во взводе у меня христиане. Конечно же, мы сочувствуем этим людям. Я думаю, все это поймут. У них большая беда на самом деле. Но есть и небольшая радость — то, что мы здесь.