Глава делегации США на переговорах по ДСНВ Роуз Геттемюллер — о будущем контроля над вооружениями

В ближайшие недели в США выйдет книга воспоминаний о том, как в 2010 году заключался российско-американский Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ), на днях продленный еще на пять лет. Автор книги — преподаватель Стэнфордского университета Роуз Геттемюллер, ранее занимавшая должности первого заместителя генерального секретаря НАТО и замгоссекретаря США по контролю над вооружениями и международной безопасности. Именно она возглавляла американскую делегацию на переговорах по ДСНВ. В интервью корреспонденту “Ъ” Елене Черненко госпожа Геттемюллер рассказала, какими ей видятся дальнейшие шаги Вашингтона и Москвы в сфере контроля над вооружениями.

— Каков основной посыл вашей книги?

— Мне было важно донести, что ДСНВ — это важный инструмент обеспечения национальной безопасности. И что договоренности в сфере стратегических наступательных вооружений, в данном случае между США и Россией, вносят серьезный вклад в обеспечение глобальной безопасности. Успешная работа дипломатов позволяет предотвращать конфликты, и это, наверное, один из ключевых посылов книги. ДСНВ укрепляет безопасность обеих сторон. Такого баланса было достичь непросто. Моей задачей и задачей моей команды было обеспечить интересы американской стороны. Перед российскими переговорщиками, естественно, стояла задача обеспечить интересы России. И нам удалось сделать договор обоюдовыгодным. Он помогает укреплять безопасность обеих стран. И этим он хорош.

— Маршалл Биллингсли, спецпосланник президента Дональда Трампа по контролю над вооружениями, неоднократно заявлял, что ДСНВ не выгоден США и что в нем полно лазеек, которыми пользуется Россия.

— Да, я, конечно, в курсе этих высказываний, я с ними не согласна и мы с ним это не раз лично обсуждали. Этот договор выгоден США, и как раз сейчас особенно. США приступили к модернизации своих ядерных сил. Россия уже завершает этот процесс, длившийся более десяти лет.

И для США особенно важно иметь предсказуемую среду и быть уверенными в том, что Россия, обладающая мощной базой производства ракет и боезарядов, количественно не обгонит их в этот период.

Но мне кажется, что предсказуемая среда важна и для России. Ведь и она не заинтересована в том, чтобы США обогнали ее в количественном отношении по мере модернизации своего ядерного арсенала. Так что с точки зрения модернизации ядерных сил наличие ДСНВ это большой плюс — он гарантирует, что вторая сторона не выйдет за определенные потолки.

— Ваша книга будет переведена на русский?

— Пока таких планов нет, но я бы хотела, чтобы она была переведена и на русский.

— Были ли моменты за последние годы, когда вы предполагали, что ДСНВ не продлят?

— У меня появились опасения по поводу будущего этого договора, когда стало известно, что в январе 2017 года, в ходе своего первого телефонного разговора с Владимиром Путиным Дональд Трамп сказал, что это плохое соглашение. СМИ тогда сообщали, новый президент США не очень хорошо разбирался в этой теме и не был в деталях осведомлен о том, что такое ДСНВ. Когда ему объяснили, что его договор был заключен при его предшественнике Бараке Обаме, он сразу решил, что это была плохая сделка. И действительно последовавшие четыре года поставили под вопрос будущее договора.

Но я хочу отдать должное администрации Дональда Трампа за активные попытки прийти к общему знаменателю с Россией, у которой, кстати, изначально тоже были определенные условия продления договора.

Они провели несколько раундов переговоров и вплотную подошли к пролонгации соглашения. Так что их есть за что похвалить. Вы сейчас, наверное, удивлены, что положительно отзываюсь о предыдущей администрации (смеется).

— Не то слово, я думала, что вы разнесете ее в пух и прах.

— Мне действительно кажется, что их дипломатические усилия в этой сфере достойны похвалы. Я говорю сейчас именно о ДСНВ. Куда менее продуманными я считаю действия администрации Дональда Трампа, например, в отношении Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). На мой взгляд, в этой сфере еще было над чем активнее и интенсивнее поработать. Иными словами, я не считаю, что они во всех областях действовали правильно.

— А о каких именно предусловиях продления ДСНВ с российской стороны вы говорите?

— Еще в период администрации Барака Обамы российские власти настаивали на том, чтобы не начинать переговоры о пролонгации договора до момента, пока сторонами не будут достигнуты предусмотренные им потолки. То есть вплоть до 2018 года. Это был явный признак того, что Владимир Путин не хотел иметь дело с Бараком Обамой и обсуждать с ним возможные дальнейшие сокращения вооружений. Я тогда была замгоссекретаря по контролю над вооружениями и меня это очень расстраивало. Но главное, что это расстроило президента Обаму. Кроме того, российская сторона всегда настаивала на том, чтобы включить тематику противоракетной обороны, глобального молниеносного удара и ряд других тем в повестку переговоров. Так что определенные условия Россия выставляла.

— ДСНВ продлен на пять лет. Куда России и США двигаться дальше?

— Здесь я должна отметить, что предыдущая администрация неплохо поработала в плане постановки задач, особенно в последние месяцы 2020 года. Ограничение боезарядов — это важная цель. Ранее мы договаривались о контроле над боезарядами посредством договоренностей об уничтожении их носителей. Если ракеты были уничтожены, то боезаряды отправлялись на склады и мы более не считали их прямой угрозой. По такой схеме мы действовали в рамках ОСВ (Договора об ограничении стратегических вооружений.— “Ъ”) и ДСНВ. Но сегодня настало время задуматься о том, как мы можем ограничить количество самих боезарядов. Команда Дональда Трампа пыталась договориться с Россией о «заморозке» количества боезарядов, с тем чтобы при наличии мер верификации выйти на определенные ограничения. И это была похвальная попытка. Они продвигали идею ограничения непосредственно количества боезарядов. И очень хорошо, что в какой-то момент Владимир Путин выразил готовность обсуждать это.

Но договориться о каких-то конкретных мерах в этой сфере будет крайне непросто, места хранения боезарядов — это очень деликатная сфера, меры верификации будет нелегко согласовать.

Придется учитывать и множество других факторов. Например, США должны будут учитывать мнение своих европейских союзников. Но нам стоит хотя бы начать консультации по этой теме. Это приоритетный вопрос.

Во-вторых, я бы постаралась сделать дальнейшие переговоры открытыми для других потенциальных участников, прежде всего Китая. Это особенно важно, если стороны будут пытаться достичь каких-то договоренностей в сфере контроля над ракетами средней дальности наземного базирования. ДРСМД уже нет. Но многие страны, в том числе близ границ России, обладают ракетами средней и меньшей дальности. Это не только Китай, но и КНДР, Индия, Пакистан. Я считаю важным начать договариваться об этих системах. Речь не идет о том, чтобы их запретить, поскольку с точки зрения перечисленных стран это средство обеспечения нацбезопасности.

То есть надо найти способ контролировать и ограничивать их без полного уничтожения.

Об этом будет непросто договориться, но надо хотя бы сесть за стол и попытаться нащупать общую концептуальную почву. И к этому процессу надо уже на ранних стадиях подключать Китай.

И в-третьих (и тут я была рада, что в ходе своего телефонного разговора президенты Джо Байден и Владимир Путин согласились с тем, что надо обсуждать разные факторы, влияющие на стратегическую стабильность), стоит обратить внимание на другие темы, вызывающие озабоченность стран. Это может быть и противоракетная оборона, и глобальный молниеносный удар, и гиперзвуковые вооружения. То есть вопросы, которые давно беспокоят стороны и которые возникли не так давно. Мне представляется, что все эти темы могли бы стать частью повестки диалога по стратегической стабильности, и лучше не затягивать с их обсуждением.

— А как, по вашему мнению, можно подключить Китай к процессу переговоров о контроле над вооружениями? Администрации Дональда Трампа это ведь не удалось.

— Мне кажется, что они пошли по неверному пути, пытаясь впихнуть Китай в ДСНВ. В этом не было никакого смысла, поскольку у Пекина гораздо меньше стратегических наступательных вооружений, чем у Вашингтона и Москвы. США и Россия по-прежнему развертывают около 1550 боеголовок. А у Китая их только около 250, как сказано в прошлогоднем докладе Министерства обороны США. При этом у США и России еще по несколько тысяч боезарядов на иных носителях или в местах хранения. Абсурдно было пытаться заставить Китай присоединиться к ДСНВ. Но это не означает, что с Китаем не надо говорить, например, о системах средней дальности, распространение которых тоже беспокоит Пекин. Его также волнует вероятность размещения США в Азиатском регионе крылатых ракет наземного базирования в обычном оснащении. Как и вероятность размещения в азиатской части России крылатых ракет наземного базирования 9М729. Так что, я полагаю, по крайней мере в обсуждении этих вопросов Китай может быть заинтересован. О заключении конкретных договоренностей сейчас, наверное, еще рано говорить.

— А что вы думаете о предложении Владимира Путина ввести мораторий на размещение ракет средней и меньшей дальности в Европе?

— Когда эта инициатива была впервые озвучена, я еще была заместителем генерального секретаря НАТО, и, честно говоря, она мне показалась неадекватной. Она бы ограничивала только возможность США разместить в Европе такие ракеты, но не охватывала бы российскую 9М729, которая, по нашей убежденности, нарушала ДРСМД. Между тем дискуссия о возможном размещении американских ракет стала как раз ответом на развертывание Россией ракеты-нарушителя на своей европейской части. Так что это было плохое предложение. Но этой осенью Россия его скорректировала, не признав, что 9М729 имеет среднюю дальность, но согласившись включить ее в мораторий. И теперь это предложение выглядит более интересным. Его стоило бы обсудить.

Если власти России готовы распространить режим мониторинга и верификации не только на Калининградскую область, но на всю европейскую часть страны, это может быть хорошей базой для дискуссии.

(Но позвольте мне здесь подчеркнуть, что я не представляю администрацию США или структуры НАТО, а говорю от своего имени.)

— Какой совет вы, как глава переговорной команды США по ДСНВ, дали бы американским коллегам, которым предстоит в ближайшие годы договариваться с Россией?

— Я всегда говорю, что очень важно фокусироваться на призе. А приз — это укрепление безопасности своей страны и глобальной стабильности. Контроль в сфере ядерных вооружений очень важен, это в значительной степени уменьшает ядерную угрозу. Именно поэтому после Кубинского кризиса США начали договариваться с СССР об ограничении ядерных систем. Я знаю, что есть многие другие темы, которые влияют на наши двусторонние отношения сегодня. Президент Байден в ходе своего разговора с президентом Путиным ясно дал понять, что США крайне озабочены преследованием Алексея Навального, кибератаками из России и другими раздражителями. Но одновременно нам надо фокусироваться на уменьшении ядерной угрозы, и поэтому мой совет — не терять этот приз из виду.

— А российским коллегам что бы посоветовали?

— В России очень профессиональные дипломаты. Но я бы им посоветовала то же самое — фокусироваться на том, что может быть наградой за достижение договоренностей, которые хотя бы чуть-чуть, но уменьшают ядерную угрозу.