«Space X» театра post к юбилею Центра имени Мейерхольда

Центр имени Мейерхольда (ЦИМ) возник в 1991 году по инициативе Комиссии по творческому наследию Мейерхольда во главе с режиссером Валерием Фокиным. В 2001-м для центра построили здание, которое 12 февраля отмечает официальное 20-летие. К этой дате театр post и его худрук Дмитрий Волкострелов, в 2020-м ставший и худруком ЦИМа, сделали спектакль «Space X». Его сделали при поддержке Фонда Михаила Прохорова и больше не повторят, но в Питере обещают выпустить новую версию. С подробностями — Алла Шендерова.

Идеей театра, в котором одновременно помещается и сцена с гримерками, и кафе, и коммерческие офисы (за счет которых можно реализовать творческие проекты), при этом коллективы-резиденты соседствуют с независимыми компаниями, получающими временный приют, сегодня не удивишь. 30 лет назад это была революция. Но даже 20 лет назад я с удовольствием исследовала новое здание — после замыливших глаз театров с колоннами и лепниной.

Первые лет десять ЦИМ принимал у себя камерные постановки европейских мэтров, передовые фестивали вроде NET и «Новой драмы» и независимые коллективы вроде украинского театра ДАХ, проводил встречи, но главное — был непрерывно действующей режиссерской лабораторией, во главе которой стоял Фокин. В 2011-м он ушел с должности худрука, оставшись президентом ЦИМа и позвав вместо себя Виктора Рыжакова. Арт-директором стала критик Елена Ковальская. Кузница режиссеров не исчезла, но лаборатория, как и вся деятельность ЦИМа, приобрела социальный уклон, став площадкой, где получают приют молодые нестандартные команды. На гребне перемен, затеянных департаментом культуры при Сергее Капкове, в ЦИМе появилась «Школа театрального лидера» и, пока в стране не начались «заморозки», успела выпустить пару десятков театральных деятелей нового типа. Среди них был и нынешний худрук ЦИМа Дмитрий Волкострелов.

Его юбилейное подношение основано на новейших принципах, исповедуемых ЦИМом сегодня. Первый из них — горизонтальность. На сайте театра «Space X» назван проектом Волкострелова, но в качестве авторов спектакля указаны все создатели и участники: Екатерина Августеняк, Дмитрий Волкострелов, Дмитрий Коробков, Иван Николаев, Алексей Платунов, Алена Старостина.

Впрочем, действо только в начале похоже на обычный спектакль, где несколько рядов зрителей сидят на стульях, а из разных точек — подмостков тут, конечно, нет — к ним обращаются авторы, снующие в пустом пространстве, измеряющие его с помощью приборов, подсвеченных красным огоньком, и объявляют таинственные результаты замеров: зритель не всегда понимает, длина это, ширина или вообще четвертое измерение.

Еще до измерений Волкострелов установит правила игры (при входе зрителям раздают конверты, но открывать их заранее нельзя), напомнит, что происходящее в зале займет время, 1 час 20 минут, и «это время будет нашим спектаклем об этом пространстве». Нам напомнят и о том, что слово «зодчество» произошло от «зьдъ», что в переводе со старославянского — «глина». Затем начнут мерить пространство, прощупывая его тонкими лучами, попутно рассказывая, как строили ЦИМ. Предположу, что за текст отвечала драматург Екатерина Августеняк: он забавный, с изящно вплетенными фактами (например, о том, что в проект зала был заложен раздвижной потолок, но что-то пошло не так) и вопросами, последний из которых вызывает у притихших зрителей робкий смех: «Существует ли такой вопрос, который не хочется портить ответом?»

Скуку часто провоцирует монотонность, но ее здесь нет: голоса произносят итоги замеров по-разному, известие о раздвижном потолке заставляет поднять голову, а там, оказывается, натянут огромный светлый экран. Через некоторое время нас попросят встать и открыть конверты, в котором каждый найдет свою схему зала с номером и точкой, куда нужно переместиться. Включат свет, расставят по-новому стулья (на них тоже номера) — и начнут выкликать цифры, то и дело меняя ритм и порядок. Никакой закономерности в этом обнаружить нельзя, так что простые, но непредсказуемые перемещения приносят публике массу эмоций: неловко, когда тебя вызывают первым, или, наоборот, все уже сидят, а ты еще подпираешь стену. Все это время по балкону ходит Иван Николаев с какими-то звякающими штучками вроде велосипедных звонков, есть еще человек с ведром, в котором что-то перекатывается,— партитура звуков, света, голосов явно не случайна.

«Space» — это и пространство, и космос. В спектакле Волкострелова театр — пространство, которое авторы и зрители, ставшие участниками, наполняют определенными смыслами. Но не только. Категорически отвергающий слово «манипулятор», одевший свою команду, как одевают рабочих сцены: темные брюки, разноцветные кеды и одинаковые синие рубашки (отсыл к знаменитым синим блузам — у Мейерхольда и еще много у кого), Волкострелов берет нас в соавторы, не столько создавая торжественную оду залу ЦИМа, сколько превращая само пространство в симфонию. К финалу зачитанные авторами вслух ответы на нехитрую анкету, которую предлагают зрителям, почему-то напоминают стихи, а издалека, может, с нижних этажей ЦИМа, звучит прекрасная музыка — настолько деликатно и тихо, будто каждый сам ее выдумал.