Василий Степанов о сериале «Пищеблок», хорроре про пионерлагерь

На платформе «Кинопоиск HD» выходит сериал «Пищеблок» — снятый Святославом Подгаевским по одноименному роману Алексея Иванова хоррор в декорациях пионерского лагеря. Ностальгия по советским восьмидесятым встречается тут с восьмидесятыми несоветскими, где, как известно, творятся очень странные дела

Июль 1980-го, очкарик и явно отличник Валерка Лагунов (Петр Натаров) вместе с вожатым Игорем (Даниил Вершинин) и своим 4-м отрядом тащится на белом теплоходике с надписью «Олимпиада-80» в пионерский лагерь под названием «Буревестник». Этот волжский очаг счастливого советского детства, конечно, мало чем похож на знаменитый крымский «Артек» из увлекательных телевизионных фильмов для подростков и детских книг, которыми так богат был застой,— здесь нет моря, скал и тропической растительности, здесь не звучат песни Шаинского — только сосенки, ряска да гнусный эмбиент комара. Но все же «Буревестник» — место по-своему романтическое, отрезанное от цивилизации, да еще и с темным прошлым.

Когда-то давным-давно здесь стояли купеческие дачи, среди которых в годы Гражданской войны состоялось кровавое побоище: красные против интервентов, вилы против пулеметов. За забором мерещится плохое. Кто-то из Валеркиного отряда поговаривает, что по ночам с пьедестала у лагерных ворот спускается гипсовая горнистка, которая мстит за разбитого детьми друга, гипсового барабанщика. Кто-то слышал про зэков-людоедов, что скрываются от милиции в землянке,— в прошлом году вроде бы откопали объеденную детскую руку. Кто-то считает, что в домике местного пенсионера Серп Иваныча (Сергей Шакуров) помимо цветного телевизора есть еще и особая черная комната, в которой исчезают люди. Впрочем, чему удивляться? Подобными историями набита голова каждого пионера, городские легенды повсюду: доподлинно известно, что на Олимпиаде в Москве коварные иностранцы будут дарить наивным школьникам жвачку с невидимыми глазу бритвочками, джинсы с микробами и майки со злыми олимпийскими мишками. Если в столице такой ужас, то что удивляться провинциальному «Буревестнику»?

Увы, детские страшилки недалеки от истины — в лагере живет самое настоящее Зло: ночами в Валеркиной палате кто-то причмокивает сытым упырем, и, заснув нервным сном, хулиган здесь вдруг просыпается прилежным хорошистом, который обожает носить пионерский галстук, ревностно следит за распорядком дня и командным духом на футбольном поле.

Снятый по не самому известному, но, пожалуй, самому легкому, стивен-кинговскому роману Алексея Иванова, «Пищеблок» так старательно воспроизводит подробности летнего пионерского быта в СССР, что невольно запутывает следы: для зрителей за сорок он точно никакая не фантастика и не мистика, а скорее ностальгический ретрит туда, где деревья были большими. Тут тебе и конкурс самодеятельности, и спортивная повинность, и стенгазета, и купание под строгим надзором вожатых (жизнь юных надзирателей тоже дана максимально выпукло и не без эротических деталей). И все же, очевидно, что, оттолкнувшись от сентиментальных подробностей душного советского детства, создатели сериала гребут к совсем другим берегам. Источником вдохновения и ориентиром для «Пищеблока» были скорее не «Сто дней после детства» и «Каникулы Петрова и Васечкина», а нетфликсовские «Очень странные дела», где дети по-спилберговски справлялись с нечистью, которая перла из глубин потребительской культуры. Сердце тьмы в сериале братьев Даффер совершенно буквально располагалось в подземелье под торговым моллом из 1980-х. В условиях отечественного нарратива — СССР на пике экономического процветания, страну питают взлетевшие цены на нефть — культ безудержного потребления органично подменяется полумертвой идеологией светлого завтра и героического вчера. Вечно жив спящий на смертном одре Ильич, зловеще сияет могучая пентаграмма, красное знамя — частью которого, как известно, и является пионерский галстук,— пропитано кровью. Вспоминается страшилка из рассказа Виктора Пелевина «Синий фонарь» — о пожирающем начальников кумачовом стяге.

Пелевин и Успенский не единственные и далеко не первые, кто начал заниматься переосмыслением пионерской мифологии. Радикальные, довольно жуткие произведения о летнем детском отдыхе выходили еще при советской власти. Если говорить о хоррорах, то в связи с «Пищеблоком» вспоминается триллер 1989 года «До первой крови» — где пионеры играли в «Зарницу» с серьезностью «Повелителя мух». Пионерский лагерь — локация, созданная для кошмара: пограничное пространство последних дней детства, чистилище, которое питается темной энергией инициации. Другой вопрос — готов ли режиссер «Пищеблока» хоррормейкер Святослав Подгаевский, последние лет десять амбициозно перетрясающий мистические закрома родины, уделить время не столько кошмару (с жанровыми клише он обращаться умеет), сколько его трепетному ожиданию. Ведь в этом и есть суть современного хоррора, не желающего пугать зрителя банальным арсеналом истошных криков и резких склеек. Главный герой — Валерка — неизбежно вступает во взрослую жизнь и все острее чувствует собственную смертность, это ощущение конечности знакомо и зрителям, так рождается саспенс. «Чую с гибельным восторгом — пропадаю!» — рычит своей зазнобе вожатый с гитарой. Чует вся страна: Высоцкого не станет через несколько дней. Потом рассосется советская Олимпиада, взмоет в небо ласковый мишка, а еще через десять лет гикнется омытая нефтяной кровью советская мечта. Но Валерке пока не до этого, ему бы дожить до конца смены.

Смотреть: «Кинопоиск HD»