Запуск ВГТРК, закон о свободе передвижения, регистрация кандидатов в президенты и все остальное, чем запомнился май 1991 года

В мае 1991 года, пока новый министр экономики обещает стабилизацию к осени, миллионы советских людей отправляются на дачи: в условиях роста цен на фоне дефицита продуктов огород становится важным ресурсом. Впрочем, другие советские люди в это время отправляются за новой иномаркой в салон на Петровке, а третьи едут обсуждать новый союзный договор в резиденцию Ново-Огарёво. Советского Союза в мае 1991 года глазах становится все меньше, а России — все больше: советские войска выходят из Германии, российское телевидение выходит в эфир, а кандидаты в президенты России — на старт первых в ее истории президентских выборов.

«Ситуация усугубляется»

Первомайская демонстрация в 1991 году прошла в несколько необычном формате. Учитывая опыт годичной давности, когда официальное советское шествие по Красной площади просто переросло в оппозиционную демонстрацию, организаторы раздали около 50 тыс. приглашений — как им казалось, проверенным товарищам, главным образом из профсоюзных организаций. Но перед трибуной Мавзолея, на которой стоял президент Горбачев «и другие официальные лица», трудящиеся скандировали лозунги против повышения цен. В какой-то момент прямо к трибуне подошла группа людей с портретами Ленина и Сталина, а также с плакатами с зачеркнутой звездой Давида; раздались призывы к немедленной отставке и Михаила Горбачева, и председателя российского Верховного совета (ВС) Бориса Ельцина.

Милиция не вмешивалась, но Горбачев с трибуны ушел — гораздо раньше положенного: многолетний советский ритуал, один из главных в году, оказался нарушен несколькими крикунами.

Впрочем, и вся демонстрация получилась какой-то скомканной: вместо плотных величественных колонн, двигающихся под зачитываемые раскатистым голосом диктора лозунги, по брусчатке как-то вразнобой, торопливо прошли не слишком довольные люди, а веселая эстрадная музыка из динамиков странным образом придавала всей картине ощущение предчувствия панической атаки.

У граждан был повод паниковать: за месяц до этого, в начале апреля, вступила в силу реформа розничных цен, которая, по мысли авторов, должна была хотя бы отчасти решить проблему острого потребительского дефицита. Эти ожидания, мягко говоря, не оправдались. Спустя несколько недель заведующий отделом социально-экономической политики ЦК КПСС Александр Власов напишет в аналитической записке: «Ситуация усугубляется тем, что крайне медленно, а в большинстве регионов практически не улучшается наполнение магазинов товарами, сохраняется нормированное распределение многих из них. В связи с дефицитом поддерживается ажиотажный спрос, особенно на импортные товары, не уменьшаются размеры спекуляции. Создавшееся в настоящее время положение на потребительском рынке в решающей степени обусловлено нехваткой товарных ресурсов. Введение новых оптовых, закупочных и розничных цен при отсутствии действенных регуляторов не оказывает пока стимулирующего воздействия на ускорение развития производства. Начавшийся в первом квартале спад производства товаров народного потребления в апреле—мае составил 8%. Производство продуктов питания сократилось на 10%, а товаров легкой промышленности — на 12%».

Назначенный 16 мая министром экономики и прогнозирования СССР Владимир Щербаков говорит о дефиците бюджета Союза в размере 250 млрд руб. и рассчитывает, что спад будет продолжаться еще два-три месяца, но к осени ситуация может стабилизироваться. В тот же день Михаил Горбачев подписывает указ о неотложных мерах по обеспечению стабильной работы базовых отраслей народного хозяйства: речь идет главным образом о выполнении финансовых требований многочисленных бастующих коллективов при условии, что забастовки прекратятся. Владимир Щербаков, со своей стороны, грозит мерами, направленными на предотвращение стачек в зародыше. При этом вполне очевидно, что средств, необходимых для «обеспечения стабильной работы базовых отраслей», нет — деньги можно только напечатать, а это снова разгонит инфляцию.

19 мая правительство Валентина Павлова выпускает постановление об отмене налога с продажи по социально значимым товарам и услугам — это позволит советскому гражданину со средним доходом сэкономить около 4 руб. в месяц. В тот же день выходит постановление «О дополнительных мерах по усилению соцзащиты населения» — предполагается реформировать систему оплаты труда с учетом инфляции. 21 мая Михаил Горбачев подписывает указ о минимальном потребительском бюджете, а на следующий день в комитетах и комиссиях союзного Верховного совета проходит представление проекта основ законодательства об индексации доходов населения.

Владимир Щербаков признает, что рост розничных цен после реформы составил не 311 млрд руб., как рассчитывало правительство, а 420 млрд руб.

Цены на колхозных рынках превышают реформированные государственные цены вшестеро — но рынок порой единственное место, где можно купить еду.

Предусмотренные компенсации — в том числе ежемесячная выплата в размере 60 рублей на человека — не покрывают роста цен. Минимальный потребительский бюджет оценивается в мае 1991 года в 320–350 руб. на человека в месяц, но зарплаты в большинстве случаев растут медленнее, чем переписываются ценники.

Денег на новые компенсации и повышение зарплат нет, и их фактически неоткуда взять: все больше союзных предприятий переходит в республиканское подчинение и начинает платить налоги в республиканские бюджеты. Эмиссия не решает ни проблему дефицита товаров, ни проблему снижения доходов. В союзном кабмине ждут, пригласят ли Михаила Горбачева на совещание стран «семерки» — Валентин Павлов заранее предупреждает западных партнеров о рисках хаоса в СССР, и вроде бы есть надежда на соглашение о большом валютном кредите и даже программе экономической помощи.

Граждане, в правительстве не работающие, ждут другого: когда погода позволит им высадить на дачах огурцы и картошку. «Огородный бум сегодня повсеместен,— пишут "Известия" 31 мая.— Люди хорошо понимают, что надеяться теперь стоит прежде всего на самих себя. Вот и отправляются после работы, в выходные, на свои делянки с лопатами и граблями. Конечно это вовсе не полное решение продовольственной проблемы, а скорее спасение от возможных перебоев с продуктами».

«Правомерно отказать вам в доверии»

7 мая газета «Советская Россия» публикует открытое письмо председателя постоянной комиссии ЦК компартии РСФСР по гуманитарным и идеологическим проблемам Геннадия Зюганова советнику президента СССР Александру Яковлеву. Письмо озаглавлено «Архитектор у развалин», и хотя адресатом его формально назван Яковлев, читателям очевидно, что речь идет скорее о Горбачеве. Спустя несколько дней, 12 мая, «Независимая газета» оценивает письмо как начало свержения президента СССР.

Речь идет о публичном заявлении мало кому известного партийного клерка-консерватора: для Геннадия Зюганова письмо — лишь начало пути, который спустя пять лет приведет его на финиш второй и самой непредсказуемой в российской истории президентской гонки. Для Михаила Горбачева письмо и дискуссии о нем — тревожный сигнал: возможность переворота вновь начинает обсуждаться, причем теперь не на кухнях, как в начале года, а на страницах центральных газет.

На этот раз более отчетливо видна сила, которая в перевороте может быть заинтересована и гипотетически в состоянии его осуществить: это коммунисты-консерваторы. «Официальные лица» ЦК КПСС хранят молчание; в конце апреля они отвергли заявление Михаила Горбачева об уходе с поста генерального секретаря. Но член ЦК российской компартии Геннадий Зюганов выражает, безусловно, далеко не только свое частное мнение:

«Уже всем очевидно, что демократия подменена войной законов, суверенитетов и полномочий, разгулом страстей толпы и развалом государства… Порушена вся система гражданского воспитания…

В моем представлении перестройка — это прежде всего созидание в опоре на науку, здравый смысл, народные традиции, наш собственный и международный опыт. Но созидания, к сожалению, не получается — в стране раздор, развал, распад, разложение.

Основой бытия стали конфронтация и безответственность…Гласность давно сорвалась на истерический крик и стала оружием в психологической войне против народа. А ловкие ребята приспосабливают ее и в качестве ходового товара в нарождающихся рыночных отношениях. Все, кто был рядом с вами, видели, что в этот процесс вы внесли, что называется, неоценимый вклад,— пишет Геннадий Зюганов Александру Яковлеву.— Правомерно отказать вам в доверии — как политическом, так и гражданском».

Вести в эфире

13 мая в эфир «на второй кнопке» впервые вышли программы российского телевидения. Российское ТВ с этого момента вещало 6 часов и 15 минут в сутки, тремя блоками: с 11:35 до 13:35, с 17:00 до 19:00 и с 21:45 до 0:00 часов. Всероссийская государственная телерадиокомпания (ВГТРК) была образована согласно постановлению правительства РСФСР №467 от 25 октября 1990 года. Монтажное и съемочное оборудование арендовали у телевизионного технического центра Всесоюзной государственной телерадиокомпании. Директор ВГТРК Сергей Подгорбунский обещал «максимальную демократизацию эфира». Согласно постановлению российского Совмина, не допускалась «монополизация эфирного времени», а государственное телевидение РСФСР должно было осуществляться «независимо от политических партий». К этому моменту Россия уже приняла законы, вводившие наказание за воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов — за это грозило лишение свободы на срок до пяти лет.

Годовой бюджет ВГТРК должен был составить 2 млрд руб., из которых три четверти шло на оплату услуг Министерства связи СССР. Кроме того, концерн «Конверсия» предоставил каналу беспроцентную ссуду в размере $6 млн. Межотраслевое научно-производственное объединение (концерн) «Конверсия» было зарегистрировано 12 февраля 1990 года и объединило около 120 предприятий оборонной промышленности. По информации “Ъ”, «Конверсия» вела «внешнеэкономическую торгово-посредническую деятельность», финансируя доходами от нее программы конверсии советских оборонных предприятий.

Для обеспечения оговоренной ссуды российское правительство выделяло «Конверсии» ресурсы для продажи за рубежом до 1 ноября, но уже в мае председатель концерна Борис Коробочкин фактически обеспечил для ВГТРК закупку японского и американского оборудования, которое должно было сделать российский канал самым технически продвинутым в СССР.

Полет в другую страну

18 мая с Байконура стартовал космический корабль «Союз ТМ-12». На его борту отправляются на станцию «Мир» Анатолий Арцебарский, он вернется на Землю 10 октября, и Сергей Крикалев. Его возвращение состоится лишь 25 марта 1992 года — уже в другую страну. За орбитальную вахту продолжительностью 311 суток Сергей Крикалев получит первую в истории звезду Героя России — и последнюю «Волгу», полагавшуюся покорителям космоса «при старом режиме».

Вместе с Арцебарским и Крикалевым на борту «Союза ТМ-12» — астронавт из Великобритании Хелен Шарман. Она проведет на орбите всего восемь суток, в рамках советско-британского проекта «Джуно». Советский участник проекта, НПО «Энергия», должен был получить за проделанную работу около $11 млн от британских партнеров в соответствии с соглашением, заключенным еще в 1989 году. Однако фактически британская сторона отказалась от финансирования проекта, и поддерживать его пришлось Московскому народному банку — одному из пяти советских банков, работающих за границей. «Коммерческий» рейс Хелен Шарман на «Мир» и обратно все же состоялся, но НПО «Энергия» получило в итоге примерно вдвое меньше суммы, на которую рассчитывало.

Отступные

20 и 21 мая в Москве проходит специальное заседание комитета по реализации межправительственного соглашения о выводе советских войск с территории Германии. К началу 1991 года на землях бывшей ГДР все еще расквартированы 337,8 тыс. советских солдат и офицеров; договор «Об окончательном урегулировании в отношении Германии» предусматривает вывод всех советских войск до 1994 года. Часть бывшей ГСВГ (группа советских войск в Германии) уже выведена, в процессе вывода к маю находятся располагавшиеся на территории воссозданной единой Германии советские ядерные вооружения, однако главная проблема — именно вывод военных и их семей: дома для них нет жилья.

На заседании комитета принимается решение отдать часть контрактов на строительство такого жилья немецким фирмам, ранее проигравшим международные торги своим конкурентам из Турции и Финляндии. В отличие от Турции и Финляндии ФРГ как заинтересованная сторона готова софинансировать вывод войск: в 1990 году германское правительство уже выделило на это 7,8 млрд марок, и примерно десятая часть этой суммы досталась как раз турецким и финским подрядчикам. Результаты торгов обнародовали 14 мая, а 15-го в Бонне заявили, что Германия готова прекратить финансирование вывода советских войск, если СССР не найдет возможности учесть интересы германских подрядчиков.

Германскую делегацию на переговорах в Москве возглавил статс-секретарь Министерства экономики ФРГ Дитер фон Вюрцен, советскую — первый замминистра обороны генерал армии Константин Кочетов. Вместе они определили застройщиков для первых трех военных городков для перемещаемой на советскую территорию Западной группы войск. В их число были включены германская Philip Holzman AG и австрийская Hoffman und Mankulan. Германские фирмы обязались снизить цены на работы до уровня цен, назначенных фирмами—победителями торгов.

Федеральный канцлер Гельмут Коль заявил, что Германия намерена сделать все, чтобы вывод советских войск завершился в срок, даже если это потребует от Германии дополнительных финансовых затрат.

Для обсуждения вопросов престижа и более приземленных вопросов о возможных (и неизбежных) последствиях значительного сокращения военных возможностей Советского Союза в Европе еще придет время, но в мае 1991 года все эти вопросы отступали на второй план перед проблемой острой нужды в средствах — что, собственно, точно отразилось в заголовке материала “Ъ” о немецких подрядах на строительство жилья для советских военных: «Советская армия сдалась немцам без боя. За деньги».

Let my people go!

20 мая союзный Верховный совет после двухнедельного обсуждения во втором чтении принял закон о въезде советских граждан в СССР и выезде из него. Законодатель уполномочил союзное правительство до начала июня внести предложения о поэтапном вводе закона в действие: работать он должен начать лишь 1 января 1993 года — все еще мало кто может предположить, что к этому моменту Советского Союза уже год как не будет на карте земного шара.

Закон проходит через Верховный совет со скрипом, точка зрения консерваторов сводится к тому, что открытие границы для собственных граждан может обойтись слишком дорого. При этом кабинет министров Валентина Павлова не видит проблемы в том, чтобы ввести закон в действие на полгода раньше, с 1 июля 1992-го: эта дата содержится в проекте постановления правительства, представленном 7 мая. 20 мая председатель Верховного cовета Анатолий Лукьянов заявляет: «Обстановка изменилась». Собственно, изменение в том, что оценка стоимости предусмотренных законом мер за две недели, с 7 по 20 мая, выросла со 110 млн до 7 млрд инвалютных рублей. Заместитель председателя планово-бюджетной комиссии ВС Владимир Губарев говорит депутатам, что справки о стоимости «неверны» и «подготовлены, чтобы заблокировать данный закон», но спикер Анатолий Лукьянов с ним категорически не согласен.

Довод Владимира Губарева о предполагаемом пятикратном (с 200 руб. до 1000 руб.) повышении пошлины за оформление загранпаспорта поддержки у консерваторов не находит. В кулуарах Верховного совета обсуждают гипотетическую проблему советских гастарбайтеров на Западе: мол, открытие границы создаст возможность для тружеников из СССР работать за границей за минимальные деньги, которые в пересчете на рубли создавали бы для них сравнительно высокий по советским меркам доход. Консервативные депутаты не готовы допустить такого имиджевого урона для советской модели развития и опасаются, что вернувшиеся гастарбайтеры навсегда изменят собственную страну, ее уклад и образ жизни.

В ходе второго чтения депутат Леонид Сухов, сам работающий таксистом, заявляет, что советские рабочие в законе о въезде-выезде не нуждаются, а депутат-токарь Александр Крышкин предполагает, что после открытия границы в страну приедут иностранные бандиты.

Большинство депутатов все же голосует за закон. В Госдепартаменте США тут же называют задержку его применения «обескураживающей». С такой оценкой согласны и многие союзные парламентарии: они не без оснований считают, что в ответ республики начнут принимать свои эмиграционные законы и вводить их в действие — а это едва ли пойдет на пользу союзному единству, которое и так под вопросом. Между тем американская позиция по поводу закона о свободе выезда имеет далеко не второстепенное значение: Конгресс США рассматривает его принятие как условие для отмены поправки Джексона—Вэника, которой с 1974 года были введены ограничения на торговлю со странами, препятствующими эмиграции. В союзном МИДе несговорчивости парламентариев не слишком рады — 16 мая заместитель министра Владимир Петровский во время пресс-конференции просто убегает от журналистов, пытающихся добиться от него комментария по поводу работы над законом: «Я даже не хочу об этом говорить». Фактически ждать открытия границы до 1993 года не понадобится.

Съезд в порядке очереди

С 21 по 25 мая проходит IV Съезд народных депутатов РСФСР. В отличие от предыдущего, созванного в марте по инициативе противников Бориса Ельцина и открывавшегося на фоне фактического ввода войск в Москву, этот съезд проходит, можно сказать, мирно. Народные депутаты за четыре дня принимают ряд принципиальных законов — в том числе о Конституционном суде, о местном самоуправлении, о перемене статуса автономных советских социалистических республик в составе России. Автономные республики становятся просто советскими социалистическими, что формально повышает их до уровня союзных: юридически Татарская ССР в составе России равна теперь России в составе СССР.

Разобраться в этой видоизменившейся конструкции непросто, ясно лишь, что конструкция советского федерализма, которая создавалась и развивалась скорее как модель, чем как политическая реальность, на глазах обрастает «плотью». Россия пока и не возражает против собственного превращения в полноценную федерацию — зато возражения есть у Союза: изменение статуса автономий в составе РСФСР приходит в противоречие со ст. 85 Конституции СССР. В этот момент коллизия, однако, мало кого беспокоит: Михаил Горбачев ставит буквально весь свой политический капитал на продолжающиеся ново-огарёвские переговоры с лидерами девяти республик, рассчитывая подписать с ними новый союзный договор, а затем заняться правкой союзного Основного закона.

Но главное — съезд утверждает закон о президенте РСФСР. Происходит это на фоне вовсю идущей предвыборной кампании, до выборов остается чуть больше двух недель. Депутаты без проблем принимают закон 690 голосами за при 121 голосе против и 87 воздержавшихся. У коммунистов России на съезде крупнейшая фракция — 205 мандатов, и это не единственное консервативное объединение, но сопротивления они практически не оказывают.

Если перед мартовским съездом Михаил Горбачев ставил перед своими соратниками и теми, кого сейчас назвали бы политтехнологами, задачу выиграть российский съезд, то сейчас фактически отсутствует центр, способный координировать усилия оппонентов Бориса Ельцина на российском съезде. Союзное руководство в некотором раздрае и замешательстве: Горбачев поглощен ново-огарёвским процессом, правительство Валентина Павлова ищет ресурсы для спасения рушащейся экономики, ЦК КПСС деморализован и бездействует, силовики — пока — не готовы принимать решения. Сами по себе российские консерваторы, по-видимому, отдают себе отчет: все сейчас зависит от того, будет ли подписан союзный договор и получит ли союзное правительство западную экономическую помощь,— и на обострение не идут.

Союз советских многочисленных республик

24 мая, за день до закрытия российского съезда, Михаил Горбачев проводит очередное совещание в Ново-Огарёво. В нем принимают участие руководители девяти союзных республик, сохраняющих интерес к подписанию нового союзного договора, и руководители автономий, настаивающих на повышении своего статуса и частично добившиеся его. Среди них, в частности, председатель Верховного совета Татарстана Минтимер Шаймиев (совсем скоро он станет президентом) и председатель Верховного совета Чечено-Ингушетии Доку Завгаев (он президентом не станет, а республика уже совсем скоро распадется на Чечню и Ингушетию, причем Чечня предпочтет провозгласить независимость, а Ингушетия — остаться в составе России).

Совещание в Ново-Огарёво проходит на фоне демарша союзного Верховного совета: 21 мая законодатели заявляют, что проект союзного договора должен быть приведен в соответствие с «социалистическим выбором», который сделали участники референдума 17 марта. Кроме того, Верховный совет претендует на участие в подписании договора — что пока никак не соотносится с планами Михаила Горбачева.

Заседание ВС, на котором обсуждается ново-огарёвский процесс, проходит в «полузакрытом» режиме: мониторы с трансляцией заседания для журналистов отключены, но информационный бюллетень печатают и распространяют, а участники вполне доступны для комментариев. Из комментариев этих следует, что союзные депутаты несколько отстают от реальности: они все еще считают, что договор должен быть подписан пятнадцатью республиками, а Верховный совет СССР скрепит его как легитимный представитель шестнадцатой — общей для всех республики. Автономии, впрочем, также приглашаются к подписанию.

Союзные депутаты склонны игнорировать тот факт, что шесть республик — Эстония, Латвия, Литва, Молдавия, Грузия и Армения — уже твердо заявили о своем отказе от участия в обновленном союзе. Но именно здесь и содержится для парламентариев основание для беспокойства: делегаты «отказников» в союзном парламенте в случае признания и закрепления складывающегося положения вещей становятся никем, а после предусмотренной конституционной реформы за ними рискуют последовать и остальные советские избранники.

Один из депутатов — Евгений Коган из группы «Союз» — прямо говорит, что считает соглашение в формате «9+1» попыткой «бархатного» переворота и отстранения от власти законных народных избранников.

22 мая несколько союзных и российских парламентариев публикуют воззвание «За сотрудничество конструктивных сил» — в нем нет прямой претензии к участникам процесса в Ново-Огарёво, но есть туманные предостережения против «авантюризма и нетерпения руководства», «нового тоталитаризма», «экстремизма, радикализма и сопутствующего им популизма». В тот же день ВС СССР принимает постановление с требованием внести коррективы как в сам проект нового договора (с учетом социалистического выбора), так и в процесс работы над ним (с учетом мнения Верховного совета).

Вся эта риторика уходит «в свисток». 24 мая на очередной встрече в Ново-Огарёво никто из участников не обращает внимания на выступление союзных законодателей. По окончании совещания Борис Ельцин сообщает российским депутатам, что совещания по договору могут завершиться к концу июня. Российские автономии готовы подписывать новый союзный договор в составе России — все, кроме Татарстана, претендующего на статус, равный российскому. Урегулирование статусных разногласий между Россией и Татарстаном продлится существенно дольше, чем просуществует СССР, и станет одним из наиболее мощных вызовов для постсоветского российского федерализма.

Поговорили с таможней

Пока союзные депутаты принимают постановление с призывом к сотрудничеству всех конструктивных сил, на границах Латвии разворачиваются настоящие боевые действия: с 22 по 25 мая бойцы рижского и вильнюсского отрядов ОМОН МВД СССР уничтожают 16 таможенных постов на ее границах. В рейдах омоновцев сопровождает журналист Александр Невзоров, и он — единственный, кто дает публичное объяснение происходящему: господин Невзоров убежден, что омоновцы таким образом противостоят незаконному отчуждению советских территорий.

У столкновений 22–25 мая есть предыстория. В апреле Литва, которая сама себя считает независимой страной, пока в Москве соседствуют разные точки зрения на этот вопрос, вводит таможенные ограничения на вывоз товаров. Жители литовско-белорусского приграничья с новыми правилами категорически не согласны, вокруг таможенных постов возникает и нарастает напряжение, некоторые посты поджигают.

Днем 18 мая капитан белорусской милиции Александр Фиясь, ехавший с женой и двумя детьми на своей машине из Литвы в Белоруссию, не подчиняется требованию таможенников остановиться — и погибает от картечного выстрела из охотничьего ружья сотрудника литовского департамента охраны края. По литовской версии, капитан Фиясь вышел из машины и первым открыл огонь, но его коллеги из белорусского МВД заявляют, что табельное оружие капитана все это время оставалось в сейфе на работе.

На следующий день, 19 мая, белорусская милиция задерживает младшего брата капитана и еще двух молодых людей, у которых изымают автомат Калашникова: за несколько часов до этого, ранним утром 19 мая, из него был застрелен капитан литовской таможенной службы Гинтарас Жагунис.

Дальнейшие события выглядит как «ответка» советских милиционеров. Впрочем, по одной из версий, отданный 22 мая приказ полковника милиции Николая Гончаренко рижскому отряду ОМОНа занять дежурную часть управления транспортной полиции Латвии в Риге мог быть получен от союзного МВД. Главе МВД Латвии Алоизсу Вазнису до союзного министра Бориса Пуго дозвониться не удается.

В ночь на 23 мая три отряда рижских и вильнюсских омоновцев разрушили и сожгли четыре литовских поста на границах Литвы с Латвией и Белоруссией.

Ни на одном посту таможенники не оказывают сопротивления, но в Шальячае омоновцы заодно сжигают «жигули» и «москвич», на которых жители Латвии направлялись через Литву в Польшу, а водителей избивают: оба госпитализированы со сломанными ребрами. В Латвии в ту же ночь сжигают пять постов; в поселке Витини троих таможенников привязывают к шлагбауму, чтобы они смотрели на пожар. Отряд из 30 рижских омоновцев к утру 23 мая выходит к эстонскому пограничному пункту Миссо, но атаковать его не решается: эстонцы хорошо вооружены.

В ночь на 24 мая нападения на посты возобновляются. Как минимум на одном посту (в Салочае) командира таможенников избили, а его подчиненных заставили раздеться. Там же под обстрел попала машина депутата литовского парламента Расы Растакунене. На другом посту таможенников избили прикладами, положили на землю, обыскали и фактически ограбили.

Все три дня представители правительств Латвии и Литвы пытались связаться с Михаилом Горбачевым, Валентином Павловым и Борисом Пуго, требуя прекратить провокационные действия ОМОНа. 24 мая премьер-министр Литвы Гедиминас Вагнорис встретился с Борисом Пуго в Москве и предупредил его об опасности открытого конфликта, но союзный министр ответил, что он не в курсе происходящего в Литве, и пообещал разобраться в ситуации.

Разумеется, ни это «объяснение», ни сами события, которые его потребовали, не могли укрепить симпатии к центру со стороны тех, кто уже принял решение о выходе из СССР. 23 мая 1991 года парламент Молдавии переименовывает республику из Молдавской ССР в Молдову, а 26 мая в Грузии проходят президентские выборы, которые выигрывает уже избранный парламентом Звиад Гамсахурдия. За него 87% избирателей — что, впрочем, никак не спасет его от свержения в январе 1992 года и гибели при не до конца выясненных обстоятельствах в декабре 1993-го.

Коммунисты и беспартийный

К своим первым президентским выборам готовится и Россия. 18 мая Центризбирком завершает прием подписных листов у кандидатов, а 20-го — завершает их регистрацию. Выборы назначены на 12 июня — годовщину принятия декларации о государственном суверенитете России в составе обновленного демократического Союза.

Кандидатов шестеро, выдвигаются они вместе с кандидатами в вице-президенты. Из шести претендентов четверо представляют КПСС; лишь Борис Ельцин, вышедший из партии в июле 1990 года, зарегистрирован в итоге как беспартийный, и Владимир Жириновский представляет Либерально-демократическую партию Советского Союза.

В паре с Борисом Ельциным на выборы идет военный летчик и лидер фракции «Коммунисты за демократию» в Верховном совете РСФСР Александр Руцкой: Ельцин не просто отклоняет предложение демократов о партийном выдвижении, но и берет в соратники коммуниста, пусть и представляющего реформистское крыло. Правда, кандидата в вице-президенты Борис Ельцин называет прямо перед регистрацией, 18 мая. Очевидный фаворит выборов не хочет дробить корпус своих возможных избирателей, противопоставляя их друг другу, и пытается быть, наоборот, общенациональным кандидатом. Между ним и Руцким пока нет и тени противостояния, которое сложится к 1993 году.

Наиболее опасным соперником для этой пары тогдашние эксперты считают пару Николая Рыжкова (предшественника Валентина Павлова в должности главы кабинета министров СССР) и Бориса Громова (Героя Советского Союза, командовавшего советским контингентом в Афганистане и осуществлявшего его вывод в 1989 году).

Победа Ельцина—Руцкого по сути предопределена — еще в октябре 1990 года ВЦИОМ определял уровень поддержки Бориса Ельцина на уровне выше 60%, и с тех пор его популярность только росла.

Но на выборах не может быть официального кандидата, и к этой роли готовятся Николай Рыжков с Борисом Громовым. В таком качестве их выдвижение поддерживает значительная часть российских коммунистов — и почти все российские оппоненты Ельцина, в том числе депутаты группы «Союз» и многие «красные директора». Характерно, что оба политика продолжат карьеру и в постсоветской России: Николай Рыжков до сих пор работает в Совете федерации, Борис Громов в разное время входил в состав обеих палат Федерального собрания, а с 2000 по 2012 год возглавлял Подмосковье.

В паре с 46-летним Владимиром Жириновским на выборы идет 38-летний предприниматель Андрей Завидия. В отличие от Владимира Жириновского, который на долгие годы останется одним из самых узнаваемых российских политиков, его напарника мало кто запомнит, хотя в первой половине 1990-х господин Завидия еще не раз будет напоминать о себе то как гипотетический кандидат в президенты или мэры Москвы, то как претендент на обладание газетой «Советская Россия», то как доверенное лицо Ивана Рыбкина.

В паре с 47-летним главой кемеровского облисполкома Аманом Тулеевым в вице-президенты баллотируется депутат Верховного совета РСФСР от Кузбасса Виктор Бочаров — в свои 57 он Герой социалистического труда и крепкий хозяйственник.

В паре с генерал-полковником, командующим Приволжско-Уральским военным округом, консервативным коммунистом Альбертом Макашовым в вице-президенты идет 60-летний экономист из Томска, теоретик плановой экономики Алексей Сергеев.

Член ЦК КПСС, предшественник Бориса Пуго на посту министра внутренних дел и участник Совета безопасности при президенте СССР Вадим Бакатин, возможно, более чем кто-либо другой из кандидатов, представляет в этой кампании Михаила Горбачева — даже несмотря на их размолвку осенью 1990 года после фактического отказа Бакатина пресечь демократическую демонстрацию на Красной площади. В паре с Вадимом Бакатиным на выборы выходит председатель Совета национальностей Верховного совета РСФСР Рамазан Абдулатипов: как и Аман Тулеев, он останется среди долгожителей российской политики.

Когорту кандидатов рассчитывал пополнить также бывший советский диссидент Лев Убожко, выдвинутый «Ассоциацией свободных профсоюзов», но ему для регистрации не хватило поддержки российских депутатов. Все, кроме Владимира Жириновского и Льва Убожко, предпочитают выдвигаться посредством сбора подписей избирателей. Из двенадцати фамилий в бюллетене девять принадлежит коммунистам.

Прием документов на выборы мэра Москвы, назначенные на тот же день, завершается 27 мая. Председатель Моссовета Гавриил Попов до последнего откладывает решение о выдвижении, добиваясь лояльности городских депутатов, но среди массы претендентов ему практически нет альтернативы. Председатель Севастопольского райсовета Алексей Брячихин, секретарь МГК Компартии РСФСР Валерий Шанцев, директор одного из московских предприятий Владимир Клюев и экс-председатель Мосгорисполкома Валерий Сайкин готовы конкурировать друг с другом за консервативные голоса, на которые претендует еще и депутат Моссовета Виктор Анпилов. На «демократическом» фланге попытать счастья готовятся кандидат социал-демократов социолог Павел Кудюкин и выдвинутая социалистами экономист Татьяна Корягина из российского Верховного совета.

Пока кандидаты готовятся к выборам, Москва неуловимо, но существенно меняется: для людей с деньгами в ней возникают все новые возможности. 13 мая в Петровском пассаже открывается шоурум Honda, в котором можно за $10 тыс. купить новый Civic. 17 мая по Москве-реке начинает курсировать арендованный у Московского речного пароходства за 145 тыс. руб. в год теплоход «Чайка»: за $60 на нем можно отправиться в вечерний круиз с ужином, выступлением фольклорного ансамбля и баром с напитками за дополнительные деньги. С 21 мая на Полянке открываются для посетителей двери магазина Panasonic, торгующего техникой за валюту по безналу. 22 мая проходит презентация клуба «Деловые люди России», в совет которого входят Геннадий Фильшин, Станислав Шаталин и Григорий Явлинский. Советский Союз еще здесь, но Россия уже вовсю входит в свои 1990-е.

Иван Сухов