Что нужно знать о стратегии развития Катара до 2030 года и почему это важно знать

Участие Катара в качестве страны-гостя в Санкт-Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) в июне 2021 года открывает для России возможность оценить одну из самых нестандартных для мира стратегических программ развития на национальном уровне. Для Катара, одного из мировых лидеров по ВВП на душу населения, программа Qatar Nation Vision 2030, реализуемая с 2008 года, лишь отчасти является проектом диверсификации экономики. Идея скоординированного развития экономики, общества и культуры, сочетающая защиту традиционных ценностей, устойчивого социального развития и ультрасовременной «экономики знаний», в Катаре демонстрирует уверенные результаты уже сейчас — катарский подход к идее развития требует внимания. Тем более что на ПМЭФ одна из задач делегации Катара — привлечь внимание и капиталы инвесторов РФ к проекту, создающему очень заманчивую картину будущего и для региона, и для мира.

Катарская национальная культура — в высшей степени арабская культура, и в силу этого в сравнении со многими другими недемонстративна. Лишь люди, часто бывающие в регионе или работающие с партнерами в Персидском заливе, в Индии и Африке, на юге Азии или в логистическом бизнесе, хорошо знают, что Доха, столица Катара с почти двухмиллионным населением, — один из самых развитых, мультикультурных и живых городов региона. Да, частым международным авиапассажирам не нужно объяснять, что такое Qatar Airways и постоянно расширяющийся аэропорт Дохи — авиахаб с оборотом в 50 млн человек в год. Но в России рассказы о территориально небольшой стране с ВВП на душу населения, постоянно входящим в пятерку самых высоких в мире (МВФ оценивал этот показатель для Катара на 2020 год по паритету покупательной способности в $92 тыс., третье место в мире), иногда вызывают что-то вроде недоверия. Катар слишком плохо вписывается в обыденные представления о том, каким может быть очень богатое государство в Персидском заливе и его общество.

Конституционная монархия с законодательством, основанным на строгом шариате, неотделимым от национальной культуры, и одновременно ставящая в основу своего будущего развития образование, здравоохранение, медиа и развитие человеческого капитала, — так бывает? Экономика, заведомо обеспечивающая себя не представимыми нигде в мире доходами от сырьевого экспорта, но активно привлекающая внешние инвестиции в IT, научные исследования, цифровые финансы, средства массовой информации, спорт (не говоря уже о морской и авиалогистике), тратящая на реальную, а не демонстративную (в Катаре очень редко делают что-то для произведения эффекта на публику) диверсификацию миллиарды долларов, — зачем? Традиционное общество с огромной общиной экспатов, которое последовательно защищает права женщин, вкладывает в музеи и сохранение общинного наследия больше, чем кто-либо в мире, создающее уникальные собрания современного искусства, отлично разбирающееся в архитектуре и дизайне, активно работающее с социальным неравенством и защитой трудовых прав полутора миллионов временных рабочих из Индии, Непала, Шри-Ланки, Филиппин, — это только видимость?

Вряд ли, поскольку иллюзия такого размера, как современная экономика Катара, стоила бы много дороже, чем реальность Катара. Al Jazeera, крупнейшая международная медиакомпания, базируется именно в Дохе, и одного этого было бы достаточно, чтобы заинтересоваться тем, что такое Катар: страны «красивой картинки» и современные медиа, которым доверяют сотни миллионов наряду с Reuters и CNN, несовместимы, для такой работы нужны и реальная свобода медиа, и релевантная культура, и общество. Но медиа, на развитие которых в том числе ставит Катар в рамках своих программ развития, не исключение, а часть общей картины. Стандартные политологические теории редко что-то разумное могут сказать, например, о практике правительства Катара в отношении забастовок в стране. Последняя заметная забастовка отмечена в августе 2019 года на строительном проекте Аль-Шахания, где из-за проблем двух компаний-подрядчиков с платежами строительные рабочие-иностранцы (их в Катаре около 1,5 млн при общем населении порядка 2,6–2,7 млн к 2020 году — статистика в этом году из-за коронавирусных ограничений нестабильна) не получили зарплату за два месяца. Забастовка стала предметом немедленного специального расследования катарского Министерства развития, труда и соцотношений ADSLA, правительство Катара уже 17 августа немного скорректировало местную систему защиты зарплат (WPS), несколько сдвинув «вперед» сроки уже запланированных изменений, которые должны были вступить в силу в 2020 году. Нормальным ответом ADSLA в ответ на любую критику положения в Катаре иностранных рабочих является создание совместных рабочих групп — например, в 2020 году такие создавались с Human Rights Watch.

А ответом Катара, например, на гуманитарный кризис в Индии весной 2021 года из-за вспышки COVID-19 (в самом Катаре рекордные темпы вакцинации и всего 300 умерших на страну за всю историю эпидемии) стала активная поддержка Milaha, старейшего и крупнейшего в Катаре логистического перевозчика, двух крупнейших негосударственных благотворительных фондов Индии, Akshaya Patra и Goonj, в обеспечении логистики помощи индийскому населению в Карнатаке, Бангалоре, большом Дели: глава Milaha Абдулрахман Эсса аль-Маннаи выступил с заявлением, что Индия — стратегический торговый партнер Катара и обязанностью госкомпании является содействие поддержанию благополучия индийского населения. Многомиллионные программы с НКО, в том числе международными, для катарского общества обычная стратегия: и в этом аспекте, как и во многих других, Катар — уникальный сплав традиционного общества и совершенно современных трендов общественного развития. Собственно, основная идея начатой еще в 2008 году программы развития Qatar Nation Vision 2030 и заключается в том, чтобы не просто совместить арабский взгляд на социальные ценности, цели развития, экономику с условными «западными» (по большинству параметров Катар — более чем «западная» страна в арабском мире) и «общемировыми», а реализовать свою точку зрения на то, что вообще может и должно происходить в экономике и обществе в XXI веке не только в Катаре, но и в любой стране, стремящейся к устойчивому развитию.

Неповерхностный взгляд на Qatar Nation Vision 2030 необходим в том числе в России по нескольким причинам. В первую очередь Катар — страна с очень высоким уровнем корпоративного и госуправления: в рейтинге конкурентоспособности экономик IMD в 2019 году страна занимает десятое место в мире и пятое место по эффективности правительства. Затем, как следует из отчета Qatar Second National Development Strategy 2018–2022, Катар чрезвычайно серьезно относится именно к технологиям управления: документ подробнейшим образом описывает, какие изменения в правительстве и в госадминистрировании были предприняты по итогам «работы над ошибками», обнаруженными при реализации предыдущей, первой нацстратегии (которая, кстати, отлично выполнена по цифрам). Это само по себе беспрецедентно, публичное признание несовершенства решений редко свойственно любому госаппарату, но в Катаре таких примеров много. Далее, правительство Катара показательно много работает с университетами, консалтинговыми структурами и международными организациями, и в этом смысле Катар — необычно «открытая» страна. Qatar Nation Vision 2030 — национальная стратегия, адаптировавшая лучшие мировые наработки, причем достаточно смелые, могущие показаться радикальными даже в считающих себя более либеральными обществах. Кроме этого, именно в приложении к ПМЭФ важно то, что одной из задач Катара, интегрированных в программу собственного развития, является привлечение в нее внешних участников — и инвесторов, и торговых партнеров, и сообществ. Катар — один из крупнейших внешних инвесторов в экономику РФ, вложивший в нее около $14 млрд, — это оценка Юсуфа Мохамеда аль-Джайда, главного исполнительного директора Катарского финансового центра (Qatar Financial Centre, QFC). Но одна из задач Катара на ПМЭФ — продемонстрировать возможности для российских игроков инвестировать в собственный проект развития: необходимо знать, в чем он заключается.

Qatar Nation Vision 2030 — стратегическая программа, принятая правительством Катара в 2008 году. В качестве пяти вызовов, обозначенных в ней, определены следующие. Модернизация при сохранении традиций — это первый пункт, включающий главную идею: традиционное общество способно к модернизации по схеме, выработанной внутри самого общества, не навязанной снаружи и соответствующей его культуре. Второй вызов — необходимость баланса между нуждами нынешнего и будущих поколений: для Катара это в первую очередь означает необходимость такого развития, которое обеспечит наследование высочайшего уровня доходов следующими возрастными группами при предсказуемых изменениях экономики Катара. Третий вызов — необходимость управляемого (экономического) роста при неограниченности экспансии экономики: Катар поставил крайне амбициозные цели по будущей роли и в региональном, и в мировом позиционировании, но хотел бы избежать стандартных издержек быстрого экономического развития. Например, уникальной социальной и политической стабильности. Так, страна сейчас — страна с минимально возможным в мире уровнем преступности, по оценкам Numbeo Crime Index, в 2020 году Катар был по этому параметру на первом месте 133 стран мира.

Четвертый вызов — размер и качество внешней рабочей силы, привлекаемой Катаром, в связи с выбранными траекториями экономического развития. Собственное население Катара меньше, чем число привлекаемых рабочих, ресурсы привлечения граждан Катара в экономику-де-факто используются полностью (безработица в этой группе граждан — 0,1%, то есть отсутствует). Тем не менее ситуация существенно более комплексна и перспективна, чем идея «Катар привлекает нужные рабочие руки, когда ему это необходимо». С одной стороны, Катар и как обладатель огромных даже по мировым меркам финансовых ресурсов, и как создатель значимого для региона числа рабочих мест является местом работы и жизни нескольких миллионов человек — и граждан, и граждан стран-торговых партнеров, и это полностью соответствует трендам будущего, которое ставит на крупные мегаполисы как на будущие центры цивилизационного, культурного и технологического развития. То есть правительству Катара совершенно не все равно, что происходит с его жителями, не имеющими катарского паспорта,- и в плане их образования, и стандартов жизни, и их предпринимательских устремлений: страна будет устойчиво развиваться только в случае, если будут учтены все эти аспекты.

Наконец, пятый вызов — это необходимость сочетать экономический рост, социальное развитие и управлять взаимодействием экономики и общества с окружающей средой. Персидский залив — слишком хрупкая экосистема, чтобы позволить оставить это развитие случайности: для территориально компактного Катара экология, рост несырьевого ВВП и социум — взаимосвязанные вещи. Строить в пустыне на берегу моря новые ультрасовременные кварталы по проектам лучших мировых архитекторов, не озаботившись тем, чтобы они служили здоровым сообществам в максимально защищенной окружающей среде,- значит просто осуществлять неэффективные инвестиции: при существующем в Катаре культе эффективности это невозможно.

Идея Qatar Nation Vision 2030 — в совмещении по четырем направлениям развития нескольких направлений создания будущего. Катар, видимо, одна из немногих стран мира, которая настаивает на том, что предпочтения одному из четырех направлений, что нередко случается в Персидском заливе, отдавать невозможно: развитие человеческого капитала, экономическое развитие, социальное развитие и развитие управления окружающей средой должны координироваться. Необходима «гармония» между этими аспектами — и в этом смысле отсыл к обществу с «высокими моральными стандартами» в программе не только отправляет к исламским ценностям, но и определяет их в качестве основы такого варианта развития, которое не может не признаваться обществами другой культуры.

Программа почти на четверть века в четырех «треках» понимает и Human Development, и Environmental Development как такие же широко известные термины, как и «экономическое развитие», и «социальное развитие». Именно этот аспект определяет огромные по мировым меркам вложения в рамках Qatar Nation Vision 2030 в образование в Катаре. Доха в настоящий момент важнейший университетский центр Ближнего Востока, в котором помимо национальных катарских университетов и образовательных структур работают филиалы западных учебных организаций — медицинских колледжей, школы инжиниринга Texas A&M, австралийского университета Виргинии, американского Georgetown University School of Foreign Service, университетских школ журналистики, IT и компьютерных наук. Еще более крупные вложения Катар делает в собственное здравоохранение: впервые в регионе поставлена задача обеспечения первоклассной медициной не только граждан Катара, но всех живущих в стране. Миллиардные вложения различных институций Катара в музейные проекты, в коллекции современного искусства, в поддержку традиционных промыслов и народного искусства — часть той же стратегии, к которой в стране относятся предельно серьезно. Эту серьезность можно рассматривать как один из способов преодоления традиционного выхолащивания такого рода программ, в мире очень распространенного. Катар как общество не приветствует «фальсификации развития» и «потемкинские деревни», которые бессмысленны при уже достигнутом страной уровне развития: в каком-то смысле статус одной из самых богатых стран мира защищает от реализации бессмысленных, но эффектных для публики проектов. Или преждевременных и плохо подготовленных, это главная особенность Qatar Nation Vision 2030.

Даже с почти неограниченными возможностями инвестирования для Катара в этой стратегии критически важна экономическая стабильность. Сейчас, как и десятилетия назад, эта устойчивость в стране достигается сверхвысокими доходами от экспорта сжиженного природного газа, который Qatar Petroleum на десятки миллиардов долларов в год поставляет и в ЕС, и в США, и в страны Азии, будучи одним из лидеров мирового рынка. Тем более важно — особенно в плане социального развития, поскольку нефтегазовые доходы Катара вряд ли в обозримом будущем исчезнут, — развитие других сфер экономики. Неудивительно, что именно Ooredoo, катарский телеком-оператор, одним из первых в мире запустил потребительскую 5G-сеть. Но не менее важно и развитие традиционной для Катара морской логистики. Глубоководные порты страны сейчас обеспечивают более четверти грузопотока на Ближний Восток (это, напомним, рынок с 2 млрд потребителей и совокупным годовым ВВП в $6 трлн), и предполагается, что и эта доля возрастет до трети и выше. Как авиахаб Катар в регионе — один из важнейших. Катар уже сейчас финансовый центр региона с очень устойчивой валютой, защищенной (что показало сильное санкционное давление на Катар внутри региона, не достигшее никаких целей) банковской системой, сильным финтех-сектором, готовым к дальнейшему развитию. Если резюмировать экономическую часть стратегии Катара, то она может звучать так: страна приняла решение о максимальной экономической открытости и для региона, и для всего мира ради будущего устойчивого роста. Для того чтобы оставаться такой же богатой и развитой, как сейчас, необходимо развиваться максимально свободно и быть не на вторых, а на первых ролях. Альтернативы этому в Катаре не видят, хотя риски такой агрессивной стратегии очевидны: она требует предельно высокой собранности и четкости операций, ошибки стоят дороже, чем у менее амбициозных стратегий, и исправляются сложнее.

Частью этой стратегии и является привлечение в развитие Катара, чей инвестпортфель в мире составляет сотни миллиардов долларов, внешних инвесторов. «Для нас важно не количество прямых инвестиций. Для нас гораздо важнее развивать отдельные кластеры, привлекать именно качественные инвестиции», — говорил в декабре 2020 года глава Катарского агентства по привлечению инвестиций (Investment Promotion Agency of Qatar, IPAQ) шейх Али аль-Валид Аль Тани на онлайн-мероприятии фонда «Росконгресс». Отметим, что для катарских инвестпроектов характерны именно безупречная техническая проработка: управленческая школа в стране формировалась на крупных и сложных проектах в добыче и логистике, на уровне лидирующих игроков рынка. Вкладывать в катарские проекты и через IPAQ, и в промышленные проекты Управления свободных зон Катара (Qatar Free Zones Authority, QFZA) не слишком просто (они требуют от инвесторов и масштаба, и квалификации), но это имеет смысл хотя бы ради опыта — в России, собственно, высокая концентрация капитала требует примерно этого же.

«Перед Россией и Катаром стоят схожие вызовы», — отмечает председатель фонда «Сколково» Аркадий Дворкович. Стоит уточнить: по существу, вызовы эти сходны не только технически, но и идеологически, и именно поэтому на презентации и мероприятия делегации Катара на ПМЭФ, третьей по размеру среди иностранных гостей форума, важно обращать внимание. Это не просто хороший гость — наблюдая за тем, что делает Катар, можно понять, что вообще можно и что необходимо делать в экономическом развитии при наличии больших амбиций и при желании не столько рассказывать о том, что будет сделано когда-нибудь, но демонстрировать то, к чему можно присоединиться и что уже делается.

Дмитрий Бутрин