Михаил Таратута о том, как теракты 11 сентября 2001 года изменили американцев

11 сентября 2001 года навсегда разделило время на «до» и «после». Я помню «Америку до»: гордая победой над коммунизмом, снисходительная к проигравшим, готовая с чистого листа начать отношения с обновленной Россией — эта страна и нам, работавшим в США, внушала оптимизм. Видя, как на глазах расцветают отношения между нашими странами, мы верили, что отныне мир станет лучше. Верили в это и американцы. Страна жила с ощущением своей исключительности, верой в свою добродетель, невиданную мощь и абсолютную неуязвимость. Американцам казалось тогда, что все проблемы остались далеко позади, а впереди ждут только годы процветания. На мир американцы смотрели как бы через обратные окуляры бинокля: пусть где-то и происходят трагедии, но ведь это совсем далеко, с Америкой ничего не может случиться.

Тем сильнее был шок от того, что видели люди на экранах телевизоров. Подобно многим, не веря своим глазам, мы всей семьей часами не отрывались от экрана. В первые минуты подумалось, что это чудовищный несчастный случай. Осознание того, что происходит на самом деле, пришло чуть позже. В голове вертелось только одно: «Нет, этого не может быть!»

В тот день перед американцами как бы разверзлась земля, обнажив пугающую истину — их жизнь, отгороженная от остального мира двумя океанами, совсем не так безопасна, как это виделось все 90-е после развала СССР, когда исчез страх перед ядерным нападением. Американцы внезапно осознали, что разрушительный удар может быть нанесен не извне, что опасность у них на пороге. Это был тяжелейший удар по американской психике. Особое потрясение пережили жители Нью-Йорка. У 11% горожан выявили тогда посттравматический синдром. Ночные кошмары и непроходящее чувство тревоги преследуют многих и по сей день.

11 сентября 2001 года Америка потеряла не только людей, она потеряла уверенность в завтрашнем дне. Проведенный тогда опрос показал: средний американец считает, что его шансы пострадать в теракте равны 48%.

Между тем атака террористов не только посеяла в людях страх, но и вызвала мощный подъем патриотизма, а также психологическую потребность возмездия, что привело к двум войнам. Спустя полтора-два года после вторжения в Ирак я спросил у своего американского коллеги: «Как же так все ваши СМИ, известные своей дотошностью, поддержали эти войны и не увидели, в какую трясину они заводят Америку?» «Понимаешь,— ответил он.— Волна патриотизма, желание отомстить за погибших, за честь страны были столь сильны, что выбраться из этого потока не было никакой возможности». На беду Америки к тому моменту эра политиков-прагматиков вроде Рональда Рейгана и Джорджа Буша-старшего сменилась эпохой политиков-идеалистов, которым мало было повергнуть врага, они также мечтали принести демократию в страны, к этому совсем неготовые.

Шок 11 сентября привел к тому, что американцы поступились святым, частью своих свобод и принципов. Во имя безопасности они позволили президенту Джорджу Бушу-младшему получить невиданные до того полномочия. Именно тогда стало возможным прослушивание властями телефонов без судебного ордера. В отношении иностранцев стали практиковаться внесудебные аресты и заточения в секретных тюрьмах, пытки.

Многое из этого осталось в прошлом. Но сегодня об этом прошлом нам с новой силой напомнил Афганистан.

Михаил Таратута, журналист, американист