В юридической компании ЮКО считают, что навыки soft skills важны для сотрудников не меньше, чем опыт и знания: в фирме принято выстраивать доверительные отношения с клиентами, решая задачи, а не продавая услуги. Генеральный директор компании Юлия Иванова — о том, какую роль в юридическом бизнесе играет порядочность и что следует делать участникам банкротства, чтобы получить максимальную выгоду с наименьшими временными и финансовыми затратами.

— Ваша компания специализируется на банкротствах и работе с проблемными активами. Могут ли игроки этого рынка своими силами сделать указанные процедуры более эффективными?

— Процедура банкротства — трудоемкий и многогранный процесс, порой напоминающий минное поле. Текущая экономическая ситуация в стране такова, что число должников, не способных исполнить обязательства перед контрагентами или рассчитаться по кредитам, постоянно растет и приводит к увеличению банкротств. Они, в свою очередь, нагружают судебную систему, и, как следствие, общие сроки проведения процедуры для каждого отдельного должника растягиваются на месяцы и годы. Такое положение дел сказывается на всех участниках процесса не лучшим образом — в частности, кредиторы по причине затянутых сроков получают меньше, чем рассчитывали, поскольку расходы на содержание имущества, вознаграждение арбитражных управляющих и прочие траты, сопряженные с процедурой банкротства, возрастают и выплачиваются из конкурсной массы должника.

Стоит отметить, что масла в огонь подливают и сами участники дела о банкротстве: они заваливают суд бесполезными процессуальными документами, которые не принесут пользы, при этом затянув процедуру. Как показывает практика, она может проходить намного эффективнее, быстрее и качественнее при условии, что интересы участников процесса в ней представляют профессиональные юристы, специализирующиеся в сфере несостоятельности.

Многие компании из сегмента среднего и крупного бизнеса пытаются справиться с «банкротными» задачами силами штатных юристов, которые часто не имеют ни практики, ни специальных знаний в этой области. Банкротство — достаточно сложная и постоянно развивающаяся отрасль, судебная практика в которой постоянно меняется. В таких условиях опасно недооценивать то, насколько важным может оказаться сопровождение банкротства юристами соответствующей квалификации.

— Почему, на ваш взгляд, крупные компании в случае банкротства предпочитают прибегать к услугам собственных юристов, не обращаясь к внешним консультантам?

— К сожалению, бизнес до сих пор с недоверием относится к консультантам с внешнего рынка. Бытует мнение, что они не исполняют обязательств и стремятся заработать в моменте как можно больше, навязывая дополнительные услуги, в которых клиенты на самом деле не нуждаются, и выстраивая до результата долгий, зигзагообразный маршрут с многочисленными остановками, по факту совершенно лишними. Зато каждый километр такой «правовой дороги» умножает ее общую стоимость.

На мой взгляд, именно по причине подобного восприятия юридических фирм многие компании предпочитают привлекать инхаус-юристов из собственных правовых департаментов. Но далеко не в каждой крупной корпорации есть юристы, блестяще разбирающиеся в банкротстве — все-таки это достаточно узкая специализация.

— А есть ли, на ваш взгляд, реальная, до сих пор не изжитая юридическими фирмами проблема?

— На мой взгляд, все еще встречающаяся проблема — непрофессионализм. Современные технологии и обилие инструментов для продвижения позволяют псевдоспециалистам красиво упаковать свой не такой уж обширный опыт и убедить клиента работать именно с ними. Вместо того чтобы честно сказать: «Мы не возьмемся за это дело, поскольку не обладаем нужными компетенциями», а затем направить клиента туда, где ему действительно помогут, они обещают клиенту золотые горы и проигрывают процесс, а невыполнение взятых на себя обязательств списывают на внешние обстоятельства. Вполне закономерно, что таких юридических компаний становится на рынке все меньше: они не выживают в конкурентной среде.

Справедливости ради нужно отметить, что это проблема характерна не только для юридического рынка, но и в целом для рынка услуг.

— Прикладывает ли ваша компания усилия к тому, чтобы изменить настороженность отдельных клиентов по отношению к методам работы юридических фирм?

— Да. Основная практика нашей компании — банкротство: мы работаем на рынке с 2008 года, за это время при нашем участии были завершены сотни крупных банкротных процедур, а победы наших юристов в судах неоднократно определяли практику применения законодательства о банкротстве.

Мы не применяем подход, при котором сметы на юридические услуги растут как на дрожжах, и не предлагаем услуг больше, чем необходимо для разрешения ситуации клиента. Более того, учитывая специфику банкротства, мы исходим из того, что клиент пришел к нам не за услугами, а за конкретным результатом, которого можно достичь разными путями.

Как сказал Уильям Блейк, «размениваясь на мелочи, вы рискуете потерять целое». Мы стараемся избегать излишней диверсификации практик: такой подход дает возможность постоянно развиваться и усиливать свои позиции, проявлять креативность в области банкротства и быть на шаг впереди остальных. Там, где один специалист посчитает, что сделать уже ничего нельзя и имущество должника не найти, мы будем продолжать выявлять активы, искать и реализовывать возможности по их возврату.

Я полагаю, что узкая специализация при равных прочих условиях увеличивает глубину проработки. Так, например, по одному делу нам удалось распутать сложную схему на сумму 6 млрд руб., в результате требования недобросовестного кредитора были исключены из реестра, что позволило обеспечить удовлетворение требований остальных кредиторов в том размере, на который они могли справедливо рассчитывать. Нам удалось доказать, что сделки производились «для вида», преследуя «формальное исполнение», в итоге денежная сумма в размере, соответствующем выпущенным и размещенным облигациям, оставалась подконтрольной должнику через включение в реестр сторонней финансовой организации. Все это было приправлено выкупом собственного простого векселя и многочисленными договорами займа. На поиск и выявление этой схемы нашей команде потребовалось больше четырех месяцев, но результат оправдал затраченные ресурсы.

— Существует ли в ваших отношениях с клиентами некий моральный порог, за который вы не заходите?

— Если в рамках ведения дела у клиента возникает желание поступить определенным образом, а мы понимаем, что такая линия поведения некорректна или чревата для него и других участников процесса большими рисками, наша задача — убедить его не совершать такие действия и пойти другим путем. Например, клиент хотел вернуть задолженность через банкротство работающего должника. Наша команда проанализировала финансовое состояние предприятия и пришла к выводу, что можно удовлетворить требования клиента без инициирования процедуры банкротства. К процессу подключились наши юристы, провели переговоры, нашли компромисс. В результате клиент остался доволен, бизнес должника сохранен, а время всех сторон, включая время нашей команды, сэкономлено, не говоря уже о деньгах клиента.

Были случаи, когда потенциальные клиенты приходили к нам с задачами, которые противоречили нашему мировоззрению и профессиональным нормам. От таких предложений мы отказываемся, поскольку помимо финансовых интересов существуют и репутационные риски. Убеждена, что времена, когда можно было рисковать репутацией, давно прошли и сегодня лучшая стратегия — это оставаться в чистом правовом поле.

— Как вы решаете проблему конфликта интересов, особенно с учетом немногочисленности основных участников банкротного рынка?

— В банкротном процессе участвует большое количество сторон: от кредиторов до представителей должника и органов исполнительной власти, и все так или иначе хотят получить часть от и без того ограниченной конкурсной массы. Добропорядочность юриста здесь особенно важна. Именно поэтому при возникновении конфликта интересов в процедуре мы обязательно сообщаем клиенту о таком факте и не беремся за дело.

Были случаи, когда в качестве клиентов к нам приходили бывшие процессуальные противники, которых впечатлила работа нашей команды. Если в новом предлагаемом проекте нет конфликта интересов, мы включаемся в него с большим удовольствием и одновременно продолжаем «воевать» в рамках другого кейса, не давая поблажек из-за факта совместной работы.

— Видите ли вы на примере собственной практики, что предсказуемая и порядочная работа юридической фирмы способствует установлению с клиентом долгосрочных отношений?

— Да, однозначно. Но необходимо, чтобы не только он мог доверять нам, но и мы — ему. Последний аспект не менее важен, поскольку бывают случаи, когда клиенты злоупотребляют доверием юриста: не раскрывают перед ним полную картину случившегося или намеренно прячут отдельные неприятные факты. Мы, в свою очередь, составляем клиенту «дорожную карту» исходя из полученных данных, и когда в работе начинают появляться неприятные сюрпризы, наши прогнозы выглядят как минимум бледно. Введение в заблуждение своего юриста практически всегда приводит клиента к негативным последствиям.

— Как вы считаете, существует ли в России институт репутации?

— На мой взгляд, он находится в процессе формирования. С каждым годом негативное восприятие юридических компаний, о котором мы говорили выше, ослабевает, поскольку профессиональный уровень и моральный облик российских юридических компаний растут, а качество предоставляемых услуг выходит на высокий уровень.

— Ключевые характеристики хорошего юриста?

— Гибкость ума и знание предмета. Но этим все не исчерпывается. К сожалению, эрудиция и практический опыт не всегда гарантируют победу в суде, помимо этого юрист должен обладать живой реакцией, быстро отзываться на неожиданные повороты в судебном процессе. Характер и умение выдерживать стрессовые ситуации также не помешают.

Много значат амбиции, адекватное восприятие ситуации и себя. Даже если вы руководитель, набивший руку на принятии верных решений, важно не поддаваться «головокружению от успехов» и всегда помнить, что вы в любой момент можете крупно ошибиться. Самоконтроль и холодная голова надежно страхуют от болезненных падений.

В повседневной работе важны и soft skills, причем не только в контексте коммуникаций и менеджерских способностей. Уметь эффективно организовать работу, просчитывать последствия принятых решений и строить отношения со всеми, кто может повлиять на результат,— хороший юрист должен все это уметь.